- Может все же попробовать туда пойти днем? Там бывает день?
- Значит я отправляюсь туда тогда, когда там станет светло от природного освещения, от солнца. И лучше утром, когда меньше всего людей на улицах, в часы пробуждения природы, города от сна.
Сказано сделано… и уже следующим утром я рассматривала белый, густой как сметана туман, который затягивал пеленой деревья, дороги, дома, лежал рыхлыми сугробами в улочках и переулках. Я огляделась. Пруд. Именно от него шло очень сильное и плотное испарение тумана, оно поднималось вверх и растекалось на всю округу. По правую сторону от пруда, там, где-то далеко, над горизонтом появилась узкая полоска утреннего солнца. Рассвет. Я продолжая всматриваться в густой туман, стараясь что-то еще разглядеть. Позади меня стояли низкоэтажные дома, на первых этажах которых были расположены магазинчики. И именно сейчас, некоторые из них открывались поднятием жалюзи вверх, обнажая стеклянные витрины, в которых играючи искрилось утреннее солнце.
Я пошла в сторону этих магазинчиков с желанием удовлетворить свое любопытство: что там за стеклом, что продают там. Очень хотелось поговорить с хозяевами на разные темы из праздного любопытства: чем живут, что продают да в какую цену, откуда товар везут, из чего производят, кто его покупает, что больше пользуется спросом и много другое, как разговор пойдет.
Я захожу в первую на своем пути лавочку и окликаю:
- Хозяин! Есть здесь кто?
Из подсобки вышел плотного телосложения, чисто выбритый мужчина лет 50-55. Он сделал размашистый жест правой рукой в сторону, как бы приглашая к выбору лакомства. На витринах красовались различных цветов и всевозможных форм леденцы и карамельные изделия. Но мне хотелось совсем другого, и быстро поблагодарив, я спросила, «есть и кофе в продаже?»
- Конечно, конечно – вытирая руки об белоснежный фартук, сказал мужчина и, развернувшись ко мне спиной, начал колдовать над приготовлением кофе.
Я моча стояла, собираясь с мыслями начать разговор, в наблюдении за движениями тела продавца.
- Скажите, Вы так рано открываете свой магазин, наверное, скоро тут в парке будет много людей? – робко, в полголоса выдавила я из себя.
Продавец метнул на меня косой многозначный взгляд, что-то крякнул себе под нас и продолжил дальше варить кофе. Еще минута молчания, и когда кофеварка перестала урчать, продавец развернулся ко мне лицом и резко поставил кофе на прилавок.
- Нет! – отчетливо, но с какой-то грустью сказал он.
- Вот раньше было… - погрузился продавец в свои воспоминания - … тогда да… от рассвета и до глубокой ночи парк гудел, одни люди сменялись другими. Утром в мое кафе забегали спортсмены подкрепиться свежевыжатым соком или фрешем, потом подтягивались мамочки с ребятишками за горячем кофе или чаем, попутно покупая миллиграммами сладости для своих сорванцов, а ближе к вечеру захаживали парочки разных возрастов. А сейчас… сейчас.. – и он, махнув рукой вниз, как бы с досады и опять отвернулся от меня к кофеварке.
Я продолжала за ним наблюдать, как он, что-то тщательно натирал перед собой…Я сделала шаг к прилавку, чтобы взять свой кофе…И только я протянула руку взять его, продавец резко повернулся ко мне и спросил: - А вы какими судьбами тут у нас?
- ..у нас… - Эхом про себя проговорила я - …У нас...
- Что значит «у нас»? - Уже вслух спросила я.
- Вы чужестранка - Прищурившись, сказал продавец. - Вы нездешняя, я местных всех знаю в лицо и поименно! А вас, я вижу впервые! – Четко заявил он.
Я смутилась и замялась, чувствуя, как пол уходи из-под ног от такой неожиданности, от, как будто, претензионного тона продавца.
- Что он имел ввиду? Сколько он здесь работает? Сколько человек тут? Что он знает всех поименно… - Думала я про себя…
- Как ты тут оказалась? - Сменив тон, чуть громче и настойчивее, спросил торговец, сдвинув густые брови к переносице.
Я почувствовала себя на миг маленькой нашкодившей девчонкой, которой строгий дядька ведет допрос с пристрастиями, спрашивая бог знает что.
Очнувшись и вернувшись в реальность, я встрепенулась и робко произнесла:
- Я вас не понимаю…О чем вы? - округлив глаза, я продолжила за ним наблюдать, как его настроение, а за ним и мимика, жесты меняются. Продавец снова отвернулся от меня, в сторону кофеварки, сделав небрежный жест рукой вниз, как бы, показывая свое недовольство от моего непонимания. Пробормотав что-то себе под нос, он резко развернулся ко мне, и уже с улыбкой, отчетливо проговорил знакомую ему завершенную фразу:
-Ваш кофе. Хорошего вам дня! Приходите к нам снова!
Я робко взяла свой кофе, продолжая смотреть на него расширенными от изумления и непонимания глазами, сглотнула слюну, улыбнулась, и ответила:
-Спасибо. И вам хорошего дня и больших продаж.
Тут продавец снова сник, улыбка словно стекала вниз с его лица, а брови стремились к переносице.
-Упс…- подумала я - Что-то пошло опять не так.
И быстро развернувшись на одном месте, я словно вылетела из магазинчика…
Очнулась я в тот момент, когда услышала, как хлопнула за мной дверь на автоматическом приводе и где-то зазвенел колокольчик.
Я сделала глубокий вдох и выдох, ощутив свежесть утреннего воздуха, полного благоухания цветущих деревьев и кустарников в смеси со свежестью воды от озера.
- Какой дивный аромат – Продолжая глубоко дышать, подумала я.
Повернувшись, я еще раз взглянула на магазинчик и его искрящееся на солнце витрины.
- Кто бы мог подумать… Какой-то странный дядька… Может он не с той ноги встал? И что за вопросы «…у нас…» «…нездешняя…» Откуда он знает, что я не местная, что меня выдает? И почему он мне пытался устроить допрос?
Я с печалью вздохнула, и пошла в глубь парка, ближе к водоему.
- Вот и зашла праздно полюбопытничать на свою голову… Первый человек за утро… И такие странности… Что же дальше будет? - Перебирая мысли, я почти дошла до ближайшей скамейки у озера, на которую обильно светило утреннее солнце.
Туман над озером совсем растаял, только там, на другом береге, остались его клочки, запрятанные словно пена в кустах.
Сев на лавочку, я зажмурилась от удовольствия, греясь под ласковыми лучами солнца. Вдыхая аромат сырой травы, цветов, воды и слушая как стрекочут и пищат различные насекомые и птицы парка. Природную музыку разрезало… «Ших… Ших… Ших…»
Я открыла глаза – никого. Обернулась. На соседней аллеи орудовал, словно зомби, дворник своею метлой «Ших… Ших… Ших…»
Меня машинально передернуло от этих звуков. Я посмотрела на часы- 6:32.
- Что-то рано тут дворники начинают свой рабочий день – Подумала я про себя…
Пересев на соседнюю скамейку, сидя на которой будет лучше видно дворника, и начала за ним наблюдать.
Сделав очередной глоток кофе, я погрузилась в свои мысли…
«…Это обычные люди, которые на этой местности, каждый день, каждое утро… почему они такие угрюмые в столь прекрасном месте… здесь так восхитительно красиво и тихо, особенно утром!»
-Что ты тут делаешь!
Мои мысли прервались, я чуть повернула голову и увидела перед собой запыхавшегося мужчину, чуть старше продавца, такого же плотного телосложения и чисто выбритого…
-Что ты тут делаешь! – повторил он, пытаясь отдышатся.
- Он что, бежал - пробежали у меня мысли. – И почему у него такой испуганный вид? Это что, запретная территория?
- Что ты тут делаешь, рядом с Мертвым озером? Что за молодежь пошла, на все им чихать. И запрет - не запрет! – Разъяренно в сердцах злился дядька-дворник.
- Пожалуйста, не кричите, я не хотела никого злить и тем более нарушать какие-либо запреты. Я тут впервые и нигде не видела запрещающих знаков. Лучше расскажите, почему это озеро Мертвое?
- Эх дочка - Уже спокойно, как-то даже по-отцовски, размяк дядя-дворник.
Пойдем перейдем на другую скамейку, подальше от озера, и я поведаю тебе историю здешних мест.
Мы пересели газон и перешли на соседнюю вторую круговую дорожку, вокруг озера, и уместились на удобной лавочке, прогретую еще по-утренне мягким, но уже разгоряченным солнцем.
И дворник, погрузившись в свои красочные воспоминания, начал свой рассказ:
- «Когда-то, еще несколько лет назад, этот парк славился своей востребовательностью у местных жителей и путников. В нем всегда было многолюдно, даже ночью порой не было свободных лавочек чтобы присесть, уж так его облюбовали молодые.
А днем, каждый день, что ни будь то и происходило в парке: то клоуны проездом выступали, то артисты концерты давали, то скоморохи на дудках играли да медведя выгуливали, на показ честному народу. А по выходным, устраивались широкие ярмарки с размахом. На те ярмарки, каждый мог принести свой товар на продажу или просто на показ свои изделия-изобретения, диковинки разные. На этих ярмарках, каких только историй не было. Бывали и те, и такие, что даже подумывали широту ярмарки сократить, или правила какие по строже ввести, так как что не выходные, так обязательно, кто-то, когда в воровстве обвинит, то чей-то товар так раскритикуют, что пол ярмарки часами слезы льет… Вроде место дивное и в будни спокойное, гармония да любовь. А как выходные - брать, слезы, плачь, злоба сотрясают природные красоты. И никто не мог понять, почему это так случается, так в миг, да на перекос. А потом брань, да рыдания, начали раздаваться и в будние дни. Поначалу не обращали, конечно, внимания, ну все бывает: то ребенок истошным криком закричит; то мамашка бранится на свое детя, на чем белый свет стоит; то парочка отношения выясняет на повышенных тонах; то изрядно подвыпивший мужичонка бранные песни распевает, деря горло во все мощь. Что ж бывает, все бывает в жизни людской, думали люди, не обращая внимания, как меняется атмосфера парка и озера.
А вот, как-то ранним утром, из густого тумана глади озера, показалось опухшее почти белесо-сизое тело девушки, тут-то все и встрепенулись, и пошла молва об утопленнице. Как уж узнали о ней, ума не приложу, мы тогда всеми силами хотели скрыть страшную находку. Загудел народ, начал на озеро приходить, да истории разные нашептывать друг-друг: «Мол, дескать, а вы не знали, что уже давно…» Ох, уж я тогда от любопытства, историй наслушался и версий, кто эта девушка, и как она в озера попала. А больше меня поражали истории с ярмаркой связанные. Многие люди, как один, с клятвой о правде, рассказывали, что некоторые продавцы, которых унизили, с горя свой товар в озеро скидывали и рыдая уходили, а после, в другие дни, их или вовсе не видели, или видели, но с другими изделиями.
Тогда шумели долго, с год, наверное, пока по весне из озера не начали разные вещи всплывать, да такие, что и впрямь говорили люди «продавцы товар свой топили». Прям вспоминаю, и мурашки по телу бегут, да холодом пробирает. Страсть то какая.
С тех пор, люди перестали в парк на гуляния приходить совсем. Только псевдо-маги, да экстрасенсы потянулись. Оккупировали озеро, своими приборами да обрядами. И днем и ночью гудели, на распев заговоры завывали. Тут то и решили парк закрыть насовсем, чтоб этой нечисти ходу сюда не было. А то, ишь расползались, начали разные байки озеру приписывать. До чего додумались - «озеро, инопланетные существа захватили». Почесывая затылок, дворник прервал свой рассказ, о чем-то задумавшись, и уже сильно с печалью вздохнул.
- Вот дела! Вот это история! – А что за девушка это была? Кто-то из местных?
Пожилой мужчина, перевел на меня свой взгляд, да такой, что мне на миг показалось, что он хотел своими глазами меня просканировать, как рентген.
- Нет, не местная! Там вообще такая история приключилась, пока суть, да дело… и тело исчезло, совсем, и навсегда. Больше никто и нигде его не видел. То тело необычно страшное было, одутловатое от воды так, что даже для утопленника неестественно. Поговаривают, что эта девушка ожила, и ушла в пучину лавы соседнего вулкана.
Мужик встрепенулся, потряс головой, будто гнал мысли прочь.
- Страсть то какая! Как пить дать, эту байку пройдохи колдуны придумали для пущей мистичности озеру.
Я смотрела, приоткрыв рот, на поникшего, не естественно сгорбившегося на бок мужчину и не могла поверить в его рассказ, мне где-то казалось, что он шутит или умом слаб к старости. Но он так правдоподобно все в красках рассказывал, да и на сумасшедшего не особо похож.
- А как давно это случилось? – озвучила я один из многочисленных своих вопросов.
- Да вот… совсем недавно, прошлой весной или осенью. Или это было годом раньше… Уж и не помню. С тех пор время как будто остановилось. Оно в здешних местах, как туман, стало плотным и тягучим, и также степенно приходит, и уходит. Или не проходит вовсе…
- Да, я видела этот туман сегодня рано утром. Он действительно необычайно плотный. Словно вата. Хорошо, что солнце его может растопить – с облегчением вздохнула я, как будто оперившись на надежду.
- Действительно, сегодня чудесный день, и солнце встало, и небо чистое – жмурясь на солнышке, всматривался куда-то в небесную даль мужчина – Таких дней попальцем перечесть можно, а в основном, что небо, что землю так пеленой заволочёт, что уж и не разберешь, толь день, толь ночь, все едино.
- А что, до происшествия тумана не было?
- Ну почему ж, был, но естественный, так как озеро в парке, вот туман и приходил, но чтоб такой – никогда до этого не было. Тогда месяца за три до найденки, я обратил внимание на туман, что страшный он какой-то, словно живой. Вроде стоит неподвижно, но если прислушаться, то в тишине слышно, как он ухает, словно дышит. Жуть… Жуть… Жуть!
И мужик встрепенулся, снял кепку и на скорою руку перекрестился.
- От этих историй и его вида мне самой не по себе, до жути мурашки пробирают – подумала я.
- А вот вы говорите, что разные тут люди приходили, истории разные рассказывали. А были ли истории о тумане? Что за туман? Откуда он берется?
-Да…Да…да… - как-то живо подскочил, встрепенулся и затараторил дворник.
- Все дело в тумане, все он, он словно пелена на глазах, с глаз истину скрывает – и тут же, рухнулся на скамейку и съежился.
Я смотрела на здоровенного мужчину, который, словно пытается свои широкие плечи в грудную клетку запихнуть, а колени вот-вот начнут протыкать ребра, что уж там говорить о напряженных руках, которые, как два каната, стягивали мужское тело.
- Что с Вами? Вам плохо? – судорожно начала я пытаться понять, что с ним, а то может уже нужно скорою вызывать.
Где-то из нутра, скрюченный мужчина полушепотом прохрипел:
- Почти… почти в порядке, я сейчас…
И его отпустило. Он начал выпрямляться, расслабляя конечности и поднимая голову.
- У Вас все хорошо? Может врача? – продолжая суету от испуга, бормотала я.
- Нормально! Такое со мной бывает. Какой сегодня чудесный день. Как ласково греет солнышко – И мужчина раскинул руки и ноги, сидя на скамейке, стараясь расположить свое тело максимально к солнцу.
- Ох… хоть косточки погрею, а то за последнее время так продрог, что аж до костей. Надо пользоваться по максимум такими днями, когда нас солнышко еще так погреет.
- Да… замечательное утро – и с этими словами я тоже приняла раскидистую позу, облокотившись на спинку скамейки.
Так мы сидели, не проронив не слова и не звука и не меняя позы, наверное, минут пятнадцать.
Пока мужчина не приподнялся, оторвав верхнею часть спины от спинки скамьи.
- Как ты думаешь. Долго еще здесь будет жить этот туман? – посмотрев на меня, он задал вопрос как-то по-свойски, будто мы вместе с ним в этом тумане давно живем.
Мне страсть как хотелось послушать еще истории про здешние места. Особенно про туман. И для этого я решила ему подыграть и, не поднимая головы, ответила, слегка пожав плечами:
- Не знаю. Но надеюсь, что он также неожиданно и быстро уйдет, как и пришел.
- Эх… это точно! Вот были времена раньше – эхая, снова откинулся на спинку скамейки мужчина.
- Дядя, а как ты думаешь, когда туман уйдет насовсем, парк заживет как прежде, наполняясь смехом, радостью, скоморохами да ярмарками?
- Вот что я тебе скажу – резко подскочив и нахмуря брови, где-то даже с злобой в голосе, сказал он – Я против ярмарок! Все от них, проклятущих, началось. Если бы не ярмарки, все бы было хорошо, и туман бы не пришел!
- А мне нравиться ярмарки, на них столько полезного и интересного товара бывает. Разные мастера представляют свои работы. Есть на что посмотреть, где насмотреться да какую красивую вещицу приобрести.
- Так-то оно так. Если бы все было так, как ты говоришь на распев. То и беды бы не было. Это утром все так звонко да бойко, но после полудня чего только не творилось, а уж к вечеру жди криков, ругани да плача.
Я приподнялась и сделала изумленное лицо:
- А что здесь такого, все в жизни бывает… и кто сказал, что всегда и везде должно быть тишь да благодать!
- Ха… бывает! Да такое только на наших ярмарках бывало, да прям с завидной регулярностью, как по расписанию. Что не ярмарка, то обязательно какого-нибудь мастера задерут. Я прям даже наблюдать начал, как все это начиналось.
С утра все свеженькие, счастливые приходят, на заранее приготовленные столы свои безделушки в затейливом порядке выставляют. А тут смотрю, как-то в толпе мастеров один ходит да через плечо заглядывает. Своего товара он не принес, но у других все с пристрастием осматривает, даже с кем-то в беседы вступает. Как только ярмарку для посетителей открывают, он куда-то исчезает в неизвестном направлении. А потом, ближе к полудню, смотрю, он в толпе покупателей да зевак пробирается, а по одаль, на него похожие, еще двое следом. Ну и лица у них были: носы сморщили, рукой периодически глаза прикрывали, что-то бормотали, одним словом, всем своим видом показывали, что товар им весь не по нраву. Чаще всего они подходили к тем продавцам, у чьих столов больше всего народу толпилось или вовсе никого не было. Причем доводили до слез и тез и других. И что делали эти тунеядцы: сначала вопроса задавали простые «почем товар», «кто изготовил», «из чего сделано» и тому подобное. И вот что любопытное я заметил, к посредникам, перекупщикам не придирались, самих мастеров вычисляли, кто сам сделал и сам же продает. Вот найдут они одного-двух таких и начинают: «… и товару то твоему грош цена, а то и ломанного не стоит..», «… не позорился бы на всеобщий показ своё барахло выставлять..», «.. ой не надо сказки заливать, что сам сделал. Посмотрите, чистая массовая штамповка заводская…», «… в зеркало то смотрелся? С такими крюками, как у тебя разве можно такую вещицу сделать..», и все в том же духе, как по сценарию.
Круто они тогда людей обижали, прям словами били, по хлеще любые дубины будет. И вот что странно мне было, что если кто и заступаться лез – то единицы и ненадолго, быстро трусливо в бегство уходили. Когда такая заваруха шла, на ярмарке прям голое пятно образовывалось, только мастер и эти. А остальные люди старались подальше держаться, чьи столы были рядом – уходили, и делали вид все, что как-будто ничего не происходит. Так несчастные оставались один на один с мучителями и могли рассчитывать только на себя и господа Бога. – прослезившись, мужчина окончил свой рассказ.
- Как же так! Не видала такого! Если бы видела, сразу милицию бы вызвала! – ударив кулаком по скамейке, отчеканила я.
- Милиция… Милиция… чтоб она сделала? Драк то не было! Это мы их хулиганами называли, а по мнению милиции просто так разговаривают люди. Ведь товар не портили, не воровали, морду никому не били и даже не угрожали. Это мы видели, как эти выродки грязными сапожищами душу людскую топчут. А для милиции все в рамках закона!
- Вот дела… - вздыхала я – Наверное, эти несчастные туман то и наплакали.
- Ходят такие слухи, что и наплакали и горя наоставляли. Ведь думаешь свой товар с улыбкой на устах топили? Как бы не так! Рыдали. Причитали, проклятиями осыпали и себя, и свой товар. А озеро их жалело и чистило, забирая всю боль черную на себя.
- Поговаривают с давних лет, еще ребенком себя помню, что в озере живет необычайной красоты и с добрым сердцем девица, и что в озере вода лечебная, все недуги снимает.
Девицу сам не видел, а вот в озере с детства купался и всяка болячка меня стороной обходила, да и местные эту воду любили. А уж кто из чужеземчев приезжал к озеру, то обязательно с болью какой, день два покупались и здоровехоньки. Помню девочку маленькую всю переломанную на озеро провозили. Что уж с ней случилось, не знаю. Знаю одно, с неделю ее в озеро окунали да отирали. И что ты думаешь, ожила девчушка, сама побежала, да смех у нее такой звонкий, словно весенние колокольчики.
- Как она там краса девица озерная? – поглядела я на глад озерную вздыхая.
- Ты ничего не подумай, умом я еще крепок. – озираясь сказал дворник – Но живет у нас тут неподалеку местная ведьма-повитуха. Вот как-то за чаем у нее мы разговорились. Поведала она такую историю, что Пушкин со своим Лукоморьем в сторонке остался.
Я приподнялась, широко распахнутыми глазами посмотрела на дядю и всем своим видом показала, что хочу услышать эту историю.
- Ну тогда слушай! Повитуха мне поведала, что девица озерная сама заболела черной хворью. И в этом мы сами виноваты. Лет двадцать назад русло речки перенесли, оставив ее без омовения. Внутренних источников на дне озера ей впритык хватало, чтоб себя поддерживать да других очищать. А когда начали в озеро вещи скидывать, источники заросли и вглубь земли ушли. Вот тогда и начала девица озерная болеть. А ей все несли и несли свою боль, хворь, обиды, а она по доброте душевной брала и брала, пока на дно не никла. Тогда, чтобы ей помочь, от груза освободиться, ее сестрица огненная приходила на выручку. Да сама сгинула, уж такая от боли плотная вода была, что ее жар то и затушила. Старуха говорит, что тогда мы ее тело из воды вытащили. Она просохла, разогрелась и ожила. Может это от бабки слух то пошел, что утопленница в вулкане скрылась. Еще старуха сказала, что через туман чистеца девица, она так освобождается от груза своего сердечного, да хвори телесной. Только это процесс не быстрый.
- Вот я что думал, диковинки то мастеров к берегу прибило, почему ж источники не возродились.
- Эх…что-то душой я верю этой ведьме, что правду говорит. Ведь действительно, туман ядовитый.
- Как бы девицы озерной помочь освободиться от груза, как что сделать, чтоб хворать перестала?
- А что с рекой, где сейчас русло ее проходит? – перебила я размышления мужчины.
- Река… а реку направили на другой парк, чтобы тоже в нем люди гуляли у воды. Вот народ после беды в нашем парке туда и перебрался.
- А что с первым руслом стало? Его засыпали? – неугомонно задавала я вопрос за вопросом.
- Нет.. вон, гляди туда, видишь овражек, папоротником поросший? Оттуда вода с реки в озеро приходила. А вон там, вдоль деревьев да в лес, как тропинка бежит, это продолжение русла реки.
- И вот не могу понять, они ведь могли от продолжения русла, вне парка, прокопать дальше… И озеро бы очищалось, и река бы была в соседнем парке! Прям чую. Козни чьи-то, кто-то как специально все сделал: и русло реки перенес и мастеров до слез доводил, будто злая сила хотела и озеро, и девицу погубить и наш парк.
Я с намерением вскочила со скамейки и заявила:
- Я иду туда – пальцем указав на верхнее русло – Я поду вдоль русла и найду то место, откуда сделали поворот. А там на месте разберусь что к чему и что делать, как открыть реке прежнее русло!
- Гениально – вскочив, закричал дядечка дворник – Все говорю, что умом крепок, а сам до этого не догадался! Ведь они просто землей завалили русло, тем самым направив воду в свежевырытую канаву. Если мы уберем часть земли, то река сама поможет нам, так как родное русло ниже находиться ниже искусственного русла.
- Жди меня тут, я сейчас приду! – скомандовал дворник и быстрым шагом, почти бегом, направился в сторону домов.
Наблюдая за водной гладью, я сидела на лавочке сравнительно не долго, или мне так показалось, погрузившись в размышления о хозяйке озера, о ее роли в экосистеме и для человечества. Мое полутрассовое состояние в размышлениях прервал дворник, неожиданно появившийся передо мной с двумя лопатами.
- Вот! Принес! Пошли левым берегом! - воодушевленно бойко, почти криком, сказал запыхавшийся мужчина, тряся лопатами, в доказательство.
Так, вооружившись лопатами, мы пошли к верхнему пересохшему руслу реки.
Я машинально посмотрела на солнце и подумала:
- Наверное уже полдень – и посмотрела на часы – 12:47 – Надеюсь, у нас получиться прокопать и пустить реку до темна.
Мне толи казалось озеро большим, толи мы почти бежали, но как факт, добрались до русла, поросшего папоротником, быстро. У самой границе парка, русло было засыпано не очень большой горкой глины. А если учесть, что само русло в ширину было всего-то метра три, то, по моим расчетам, мы должны управиться за три, четыре часа. На всякий случай, чтобы удостовериться в своих расчетах, я зашла с другой стороны насыпи. Сама насыть тоже не особо длинная, около трех метров, но есть сложности: это глина, сквозь которую сочиться вода, следовательно, глина при копки будет тяжелая и липкая, что затруднит процесс, и мы будем все в глине с ног до головы. Я перевела свой взор с глиняной кучи на реку, чтобы оценить силу ее потока, уклон почву и так по мелочам. Моему взору открылась с очень сильным, даже сказать, бойким течением река, полной кристально чистой, искрящейся воды. Она текла до насыпи, ударялась о глину, разворачивалась и стремилась в направлении от парка, куда-то в глубь лесного массива, скрываясь в зарослях кустарника.
У нас родился план! Нужно копать кучу вдоль русла там, где приходиться максимальный удар воды. Начать нужно с обратной стороны от воды. По шире, а к воде на конус можно за узиться. Так нам придется меньше копать и должен получиться хороший эффект по запуску воды в сторону озера. Все обдумав хорошенько, мы приступили к земляным работам, заранее посшибав высокую траву, густо растущую на мокрой глине.
После усердной копки, обтирая рукавом пот со лба, я посмотрела на часы – 18.13, обернулась в сторону низко высившегося над горизонтом солнце.
- Осталось совсем немного покопать, вода почти пошла – в поддержку себя, прошептала едва слышно я.
- Да! Да! Мы успеем до тумана завершить начатое дело – в полный голос сказал дядя, как бы мне в ответ, втыкая в глину лопату.
От прилипшей сырой глины, наша обувь напоминала марсианские башмаки на безумно высокой подошве, а вся одежда, руки были перепачканы сизо-рыжей глиной. Но наши лица светились и расплывались в усталой, но счастливой улыбке, веря в надежду, что озеро очистится и наступит новая жизнь.
Еще немного наших усилий, и вода сама, бурным потоком, начала выламывать, вымывать остатки глины, прочищая себе путь, уносясь грязно-мутными потоками в сторону озера.
- Ай молодец! Давай! Давай хорошая! Прочищай свое родное русло – подзадоривал воду мужчина, подпрыгивая и резвясь, как мальчишка. – Давай родимая! Помоги нашей матушке озерной очиститься!
Я плюхнулась на траву, так как аккуратно сесть не было сил, но меня внутри настолько переполняла радость, будто сейчас эта река именно меня будет омывать, лечить и очищать!
Понравилась статья - ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить еще больше интересного.
