Петр лежал, глядя в потолок. Мысли путались, он не мог сосредоточиться ни на одной из них. И только одна не отпускала его: почему? За что? От этой мысли становилось не просто плохо – невыносимо! Хотелось выть, кричать, грызть зубами все вокруг! Но он не мог даже повернуться на другой бок. Но больше всего его выводила из себя процедура с «уткой». Когда в первый раз он понял, что ему нужно в туалет, он попытался сказать медсестре об этом, но, естественно, у него это не получилось. Он как мог объяснил с помощью одной руки, и нянечка принесла утку. Нянечка была женщиной молодой, лет тридцати, и Петр даже покраснел, когда она достаточно бесцеремонно откинула одеяло, повернула его слегка набок, спустила штаны и умелым движением направила что надо куда положено.
Это было выше его сил. Одно дело, когда он с обожженными руками пытался это сделать, но он был на ногах, мог сказать, что ему нужно, а сейчас он не мог объяснить элементарных вещей. Когда приезжала Зоя, она спрашивала, что ему нужно, и ей приходилось называть то, что она предполагала, а он только подтверждал или отвергал ее предложения. Он стал раздражительным, и если Зоя не сразу догадывалась, что ему нужно, он сердился, махал левой рукой, отворачивался лицом к стенке. Зое было очень жалко его, ее душа просто рвалась от того, каким она видела Петра. Она терпеливо ждала, пока он успокоится, и снова пыталась понять его.
Зоя сразу решила взять отпуск, чтобы ездить к Петру каждый день, но так как заменить ее сразу было некем, то отпустили лишь через неделю, разрешив ей работать только до обеда. Все это время Зоя бежала домой, быстро собирала сумку для Петра: свежее белье, носки, домашнюю еду. Давала наставления детям, в основном, конечно, Виктору, который сразу повзрослел, ощутив ответственность не только за дом, но и за младшую сестру. Правда, учебу он почти забросил, о чем Зое тут же доложила классный руководитель:
- Зоя Даниловна, у Виктора совсем плохие дела по алгебре, да и по другим предметам не лучше. Я понимаю, что у вас сейчас трудные времена, но вы должны побеседовать с сыном. Он в восьмом классе, ему в этом году сдавать экзамены, а он совсем перестал учиться!
Зоя обещала поговорить с Виктором, кивала, соглашалась с ней, но ее мысли, конечно, были далеко от школы.
Когда поднимется Петр? О том, что он может не подняться, Зоя не думала. Она слышала, что в селе был такой случай, когда парализовало мужчину, так он пролежал больше года и в конце концов умер. Но Зоя уговаривала себя, что это было раньше, что его не забрали в больницу, а значит, не лечили, но ведь с Петром все иначе. Он обязательно поднимется, будет работать, ведь он совсем молодой. Доктор сказал, что это плюс, что молодой, такие быстрее встают на ноги. Но нужно, чтобы он сам захотел подняться. Если он впадет в уныние, то ничего не получится, никакие доктора не помогут. Зоя решила во что бы то ни стало заставить его захотеть подняться.
Она стала рассказывать, что происходит в селе, что заканчивают уборку свеклы, что его не хватает, все спрашивают, когда она поправится, что была свадьба у Аленки, правда, Зоя не пошла на нее – не захотела идти без него, но говорят, что хорошая свадьба была. Однако Петр, наоборот, что-то сердито замычал, махнул рукой, чтобы она перестала рассказывать, отвернулся от нее.
... Наталья сидела за столом ресторана, ожидая, когда официант принесет ее заказ. Олег подозвал официанта, заказал бутылку шампанского. Тот сказал, что «Советского» нет, но есть болгарское – «Искра». Олег скривился, но сказал:
- Ну что ж, если у вас нет другого, несите «Искру»!
Потом он пояснил Наталье:
- «Искра» - это не шампанское, это просто игристое вино. Вы достойны лучшего, но, как видите, здесь его нет.
- А вы не местный? – спросила Наталья.
- Нет, я здесь в командировке. И если бы я не увидел вас, я бы подумал, что красивых женщин здесь нет.
- А вы уже здесь везде бывали?
- Нет, пока только на газопромыслах – прокладываем газопровод с юга на север.
- Поэтому и говорите, так. А женщин красивых у нас много.
Опять командированный! Конечно, жена, дети... Как все скучно, как все одинаково! После ужина, конечно, захочет проводить до номера, потом заплатит дежурной на этаже, чтобы остаться до утра... Господи, как все одинаково!
- Вы о чем-то задумались, Наташа?
- Да, - ответила Наталья, пригубив из бокала, - вот думаю, когда вы начнете рассказывать, что несчастны в семье, что всегда мечтали о такой женщине, как я.
Олег рассмеялся:
- У вас такой богатый опыт? Вы все знаете о мужчинах?
- Может, и не все. Но эти приемы мне известны.
- Значит, мне не стоит стараться? – весело спросил Олег.
- Значит, не стоит.
- А если я просто скажу, что вы мне очень понравились? Вы поверите?
Наталья кокетливо повела головой:
- Может быть.
В это время ансамбль, до этого настраивавший инструменты, начал играть. Атмосфера ресторана сразу изменилась Наталья любила этот момент: только что это было предприятие общепита, а теперь – место отдыха, праздника, ожидания чуда. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Олег сказал:
- Я тоже люблю это время в ресторане. Он сразу становится другим. Разрешите пригласить вас?
Наталья любила танцевать, особенно в ресторанах, когда на нее смотрят, любуются, а потом нет отбоя от приглашений. Она молча встала, поправила платье, и они вышли на середину зала.
Она сразу почувствовала его крепкие горячие руки, его сдерживаемое дыхание и уже знала, что после ужина все будет так, как захочет он...
Утром она проснулась от поцелуя и сразу все вспомнила. Они выпили две бутылки игристого, потом Олег заказал фрукты и конфеты, еще одну бутылку вина, и они поднялись к ней в номер. Было еще рано, в окне едва брезжил рассвет. Олег сказал, что ему пора идти, но вечером он обязательно будет у нее. Он ушел, а Наталья еще понежилась в постели и тоже стала одеваться. Нужно было отрабатывать две недели...
