Дмитрий Иванович, учитель математики, каким-то неведомым образом безошибочно умел видеть тех гимназистов, что не выполнили домашнее задание. В самом начале урока он внимательно оглядывал класс. Потом – будто мимолётно – останавливал глаза на некоторых гимназистах, так же мимолётно чему-то усмехался. И – первым к доске непременно вызывал того, кто не решил заданные на дом задачи…
Михаил быстро и незаметно подвинул к Захару свою тетрадь, – не хуже Дмитрия Ивановича догадался, что задачи Захар не решил. Это было удивительно: очень часто оказывалось так, что Мельников был единственным в классе, кто дома справился с заданными задачами. Разумеется, перед уроком многие гимназисты успевали списать у Захара домашнее задание, и Мишка Останин тоже нередко списывал у друга решённые задачи. Но сейчас удивляться было некогда, и спрашивать Захара, почему он не решил задачи, тоже некогда было: Дмитрий Иванович посмотрел на Мельникова долгим, задумчивым взглядом. Михаил знал, что Захару достаточно посмотреть на задачу, и он без труда решит её у доски, – поэтому толкнул друга плечом и подвинул к нему свою тетрадь.
- Мельников! Запишите решение первой домашней задачи, – Дмитрий Иванович с видимым сожалением пригласил Захара к доске. Казалось, учителю математики впервые хотелось ошибиться.
И по классу пронёсся изумлённый гул: неужто Мельников не решил дома задачи, – раз Дмитрий Иванович вызвал его к доске!.. Не тому удивлялись, что Захар домашнее задание не выполнил: Мельникову, как и всем, не так уж редко приходилось без обеда сидеть в классе, твердить географию с литературой или Закон Божий. Но математика была для Захара любимым уроком. А сам Захар был любимым учеником учителя математики Железнякова. Дмитрий Иванович никогда не показывал этого, прятал в глазах тёплую улыбку, когда смотрел на этого смуглого и рослого гимназиста, что легко и даже весело справлялся с любой задачей, – ещё с первого класса. Но, видно, во взгляде учителя всё же светилась гордость, а гимназисты – народ такой, что заметят всё, как ни скрывай.
- Даа!.. – плаксиво тянул гимназист Ольхин, получив очередную единицу по математике. – Даа!.. Мельникову хорошо! Мельникову везёт: он у Железнякова в любимчиках,– с первого класса! А тут!..
Степан Вишняков щёлкал Яшу Ольхина по лбу, подмигивал мальчишкам:
- И тут, и там, Яша: садись и решай задачи. Смотришь, – в любимчики-то и выбьешься. А иначе – никак.
Казалось, – все в классе затаили дыхание: следили, как решает Захар самую трудную домашнюю задачу. Несколько раз он останавливался, – мел на мгновение замирал в его руке, а Захар взглядывал в окно… и продолжал записывать решение.
Лишь когда появился ответ к задаче, класс облегчённо вздохнул. А Дмитрий Иванович негромко сказал:
- Извольте Вашу тетрадь, Мельников.
Захар положил кусочек мела, отряхнул ладони. Так же негромко, но чётко ответил:
- К сегодняшнему уроку я не выполнил домашнего задания.
Яков Ольхин даже задохнулся от такого неожиданного поворота событий. Радостно завертелся во все стороны:
-Воот вам!.. Воот! Единица у Мельникова! Пусть знаает! Единица!
Дмитрий Иванович остановился у Яшиной парты:
-Почему же – единица, Ольхин? Гимназист Мельников справился с задачей – самой непростой из тех, что были заданы вам на дом. Решение его достойно оценки «отлично». Но, поскольку домашнее задание всё же не выполнено, я вынужден поставить ему не выше тройки. А Вы, Ольхин, будьте добры, к доске. Запишите следующую задачу. Она, не в пример предыдущей, ничуть не трудная, – её решит даже пятиклассник.
Пятиклассник, может, и решил бы…
Смотреть, как Ольхин привычно пыхтит у доски, красноречиво поднимает глаза к потолку – всем своим видом показывает, как незаслуженно несправедлив к нему учитель математики, – было вовсе не интересно, и Михаил тихонько спросил Захара:
- Ты и правда не выполнил домашнего задания?
Захар пожал плечами:
- Я про него забыл вчера.
-Ты… забыл про математику?
- Ну… Спать хотелось. Потом-то я вспомнил, – уже во сне. Тебе спасибо, Мишка, – что показал мне задачу. – Захар снова посмотрел в окно, улыбнулся: – А давай после уроков к старой пристани сходим.
Михаил смешался: к старой пристани сегодня должна прийти Сашенька…
Они с Захаром очень любили это место на берегу, ещё с первого класса бегали сюда каждый день. От старой пристани Азовское море открывалось совсем по-другому, чем с набережной, – ровно другие дали были видны. И над этой синей безбрежностью – чайки белыми всполохами…
- Ты, смотрю, не только про математику забыл. Какая нынче старая пристань? Ночи мало будет, чтобы выучить на завтра всё, что задано по Закону Божиему… А сочинение по литературе?
Захар вздохнул: и правда… Забудешь тут! Не заметил, что Михаил почему-то отводит глаза.
А у Михаила сердце сжималось: впервые между ним и Захаром возникла тайна… впервые приходилось что-то скрывать от друга. Но не идти же к старой пристани – на свидание с Сашей!.. – вдвоём!
На перемене – новое испытание. Захар улыбнулся:
- Сочинение по творчеству Пушкина вместе писать будем? Вдвоём у нас с тобой лучше получается. Сказано: одна голова – хорошо, а две – ещё лучше. Зайдём ко мне? Пообедаем, и – за сочинение.
- Нет, Захар, – нынче к обеду отцова сестра приедет. Мать велела не задерживаться.
Оставалось – незаметно уйти после уроков. Неожиданно выручил классный наставник, Пётр Константинович. Положил руку на Захарово плечо:
- Мельников! Позвольте полюбопытствовать: с чем связано Ваше столь небрежное отношение к математике? Вы изменили своей любви к данному предмету? Могу ли я узнать, что послужило причиною сему печальному повороту… или – отвороту?
Классный наставник любил подробные и внятные объяснения проступков. Когда провинившийся гимназист что-то лепетал в своё оправдание, Пётр Константинович вежливо ждал, пока жалкий лепет утихнет, слегка пристукивал ладонью по столу. Напоминал:
- Внятно и подробно: что именно Вас заставило проявить столь вопиющую нерадивость?
Про вопиющую нерадивость Захару предстояло объяснять долго, – догадаться было нетрудно. И Михаил поспешно отправился на берег.
Только долгого, подробного и внятного разговора с классным наставником у гимназиста Мельникова не вышло. Инспектор гимназии, Серебряков, по неотложному делу пригласил Петра Константиновича к себе в кабинет, и Захару ничего не оставалось, как поверить в счастье и выйти на улицу. А домой идти не хотелось. Постоял около гимназии, посмотрел, как неслышно отрываются от ветки пожелтевшие тополиные листья, как легко и очень медленно кружатся над землёю и ложатся на ещё не увядшую траву… Никогда прежде не замечал Захар, что осенью город необыкновенно светлеет, – должно быть, от этого сияния, что исходит от падающих листьев…
Не заметил, как почему-то пошёл к женской гимназии, – до неё было совсем близко. Вдруг обрадовался: ну, конечно!.. Он же ещё в церкви подумал, что девчонка эта – гимназистка. Значит, здесь и можно её встретить.
И – не поверил своим глазам… Но это точно была она, та самая девчонка, которую он увидел в церкви Успения Пресвятой Богородицы: её большие серые глаза гимназист Мельников не перепутал бы ни с какими другими, – в целом мире.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»