И вот теперь, когда Сашенька так ждала конца уроков, чтобы бежать к старой пристани, учитель словесности Воропаев вознамерился дать Софии Алексеевне, классной даме, самый нелепый совет: после уроков оставить Сашу Солодовникову в классе… Лучше бы Андрею Платоновичу сегодня изменила его всегдашняя вежливость и рассудительность! Лучше бы он отругал Сашеньку, поставил бы кол, – за чтение стихотворения Державина… Или пусть бы всё это случилось завтра!..
На переменке, потихоньку от девочек, Сашенька показала записку Насте Чердынцевой. Настюше не надо было ничего объяснять, не надо было говорить лишних слов: она сразу поняла, какая беда – горькая и несправедливая – случилась с подружкой. Ещё раз пробежала глазами строчку, написанную на тетрадном листке, подняла глаза на Сашеньку:
- Какой красивый почерк!
Сашенька горестно вздохнула:
- Он и сам… красивый. И… он будет ждать меня у старой пристани, а я не приду. И он подумает, что… подумает, что я высокомерна и заносчива… и что он мне совсем не понравился… И больше не станет писать мне записок. – Саша едва сдерживала слёзы: – И мы с ним никогда не увидимся.
-Тебе непременно надо сегодня быть у старой пристани, – решительно сказала Настя.
-Я и сама знаю, что мне надо там быть. Только это никак невозможно: мне придётся до вечера сидеть в классе…
- Не придётся. Я придумала, как нам надо поступить.
… В этом году в седьмой класс назначили новую классную даму. София Алексеевна, в отличие от других классных дам, была не просто молодой, а совсем юной, – казалось, что она лишь чуть постарше своих пятнадцатилетних воспитанниц. Но не одною молодостью отличалась новая классная дама: её строгость и холодная сдержанность удивляла даже начальницу гимназии. Из-за этой сдержанности несомненная красота Софии Алексеевны оставалась незамеченной. Хмуро и надменно сведенные брови не позволяли рассмотреть голубые, как утреннее небушко, глаза. Густые волосы, что чуть приметно отливали мягким золотистым светом, София Алексеевна собирала тяжёлым узлом на затылке, – как и подобает классной даме. И поэтому никто не замечал, как красив цвет её волос. И то, какая она тоненькая и лёгкая, тоже никто не замечал.
Лизонька Уварова каким-то совершенно непостижимым образом умудрялась узнавать подробности о жизни учителей. Даже то, что у отца Василия, преподавателя Закона Божия, летом родилась третья дочь, не осталось тайной для Лизоньки и, значит, для всех учениц Мариинской гимназии… А о Софии Алексеевне Лиза смогла проведать лишь одно: что она – вдова севастопольского мичмана. В их город на Азовском море Софию Алексеевну забрал её старший брат, работавший мастеровым на металлургическом заводе.
- Что ж тут придумаешь… Классная дама глаз с меня не спустит, – до самого вечера,– возразила Сашенька.
- Пусть не спускает. – Настя быстро оглянулась, загадочно улыбнулась подруге: – Только вместо тебя буду я.
- Ты?.. – Саша непонимающе вскинула уже повлажневшие ресницы.
Настя объяснила:
- Что ж… Если быть честной, – то я тоже недостаточно усердно приготовила чтение наизусть… И Андрею Платоновичу вряд ли понравилось бы, как я читаю столь величественные строки господина Державина. Мне просто повезло, что Воропаев нынче не спросил меня.
- Я не понимаю тебя, Настя. При чём твоё недостаточное усердие, – к тому, что Михаил напрасно будет ждать меня у старой пристани?..
- Ещё и как при чём!.. Мне вовсе не помешают упражнения в выразительном чтении стихотворения… А ты тем временем увидишься с этим гимназистом. Я всё обдумала, Сашенька: ничего сложного. За эти дни классная дама ещё не успела всех нас запомнить, а мы с тобою, к тому же, очень похожи, – косами, глазами… Помнишь, учитель географии однажды спросил, – не сёстры ли мы с тобой.
- Ой, нет, Настюша! – Сашенька закачала головой. – А ну, – как откроется наш обман! Ну, мне, – ладно, поделом достанется. А тебе-то – за что!.. Вызовут родителей к начальнице гимназии… И потом, тебе – за такую провинность! – ни за что не разрешат быть на балу, куда будут приглашены гимназисты Александровской гимназии. И всё это будет из-за меня.
- Ничего не откроется, – убеждала Настя подругу. – А к тому времени, когда наша классная дама всех нас запомнит, про этот случай все давно забудут. Нет, я тебя не понимаю, Саша: ты будешь спокойно спать, – зная, что Михаил напрасно ждал тебя на пристани?
Об этом даже думать было невыносимо… И Сашенька решилась на такой опрометчивый шаг.
После уроков гимназистка Чердынцева послушно и смиренно осталась в классе. Уселась за свою парту, опустила глаза в хрестоматию… Старательно закрыла уши ладонями, – дабы ничто не мешало ей проникнуться величественным смыслом сочинения господина Державина… А ещё и потому, что заметила внимательный взгляд классной дамы.
София Алексеевна остановилась у Настиной парты. Настя затаила дыхание, и – не зря. Классная дама неожиданно участливо поинтересовалась:
- Гимназистка Чердынцева! Вы тоже не справились с чтением наизусть?.. Андрей Платонович поставил меня в известность о том, что к сегодняшнему уроку лишь гимназистка Солодовникова изволила подготовиться столь небрежно, что учитель вынужден был оставить её в классе.
Настя густо залилась краской: ну, кто бы мог подумать!.. Казалось, – классная дама вовсе не присматривается к ним... Такое чувство, что все они были для Софии Алексеевны на одно лицо.
Сашенька понимала, что задуманное ими с Настей очень опасно, и от тревоги сердце её было не на месте. В Александровской гимназии уроки заканчивались несколько позже, и Саша решила немного задержаться у двери класса, – убедиться, что всё идёт, как надо. Она хорошо расслышала негромкие слова классной дамы, и без раздумий вошла – почти вбежала – в класс. Торопливо и сбивчиво объяснила:
- Я… опоздала… Больше такого не повторится…Простите меня.
София Алексеевна подошла к окну, – удивительно, но, должно быть, не одной гимназистке Солодовниковой нравился цвет сегодняшнего неба… Потом повернулась к воспитанницам, скрыла чуть грустноватую улыбку, – заметила, как взволнованно переглядываются гимназистки… Села за учительский стол:
- Рассказывайте, девочки.
Настя чувствовала себя глубоко виноватой: это она всё придумала! Это она сбила с толку Сашеньку! И сейчас заговорила первой:
- София Алексеевна! Мы… Я…
Саша перебила подругу:
- Я сама, Настя.
София Алексеевна кивнула:
- Я слушаю Вас, Солодовникова.
- Настя… Гимназистка Чердынцева ни в чём не виновата! Это… Это я… а Настя – она лишь хотела помочь мне.
- Помочь?.. В чём же?.. Правильно ли я понимаю, что гимназистка Чердынцева хотела Вам показать, как следует читать наизусть сочинение господина Державина?
Настя горячо закивала головой: как хорошо, что задуманное ею классная дама поняла именно так! Но Саша снова перебила её:
- Не только это… Вернее, всё было совсем не так… Мне надо было уйти… после уроков.
- Куда уйти? Вы же знали, что Вы наказаны.
- Я… знала. Но… меня ждали… ждут… И…мне надо было идти.
Саша взяла хрестоматию. Между страницами мелькнул сложенный вчетверо тетрадный лист, упал на пол. Гимназистка быстро подняла его: – Вот… Сегодня утром я получила это письмо. И… Мне очень надо было уйти.
Классная дама усмехнулась: письмо уместилось в единственной короткой строке… Впрочем, читать её София Алексеевна не стала.
Как легко было догадаться!.. Давно ли мичман Кузнецов ждал её на Севастопольской набережной!.. София Алексеевна снова посмотрела в окно. Вдруг разволновалась, – будто не этой испуганной и растерянной… и – такой счастливой гимназистке Солодовниковой надо торопиться на свидание, а – ей самой…
И классная дама – неожиданно для самой себя – кивнула:
- Идите.
Гимназистки снова переглянулись, – в полном недоумении. Солодовникова несмело переспросила:
- Мне… можно идти?
-Обе ступайте.
И тут же голос Софии Алексеевны обрёл уже привычную строгость:
-Завтра утром, до уроков, я непременно послушаю, как вы читаете наизусть стихотворение Державина.
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»