От возмущения Ирине, казалось, не хватало воздуха. Наконец, она выговорила:
- Сумасшедший. Я только от этого отошла! Только отошла от бессонных ночей! От пелёнок, от кормления по часам, от этих бесконечных бутылок и сосок!
-Ир! Ты ж наговариваешь на Тёмку. Он у нас по ночам редко просыпался, – разве что покушать. Ты сама говорила: девчонки завидовали тебе, – что Тёмка запросто даёт нам выспаться.
- Ну, конечно! Тебе – с твоими ночными сменами! – легко об этом рассуждать! А какая тяжесть на мои плечи легла, – ты хоть раз задумался?..
Иринины слова – не совсем справедливые: по ночам Санька сам поднимался к крохе, сам и смеси молочные готовил. А пелёнки-распашонки мать с Алёнкой стирали.
Был у Саньки один важный, как ему казалось, довод. Снова вспомнил, как встречали из роддома Валеркину Анюту с дочкой. У Валерки с Аней – двое мальчишек. Как-то рассказывал Валерка, что Анютке очень хочется дочку. Иваныч, мастер-взрывник, серьёзно, со знанием дела, кивнул:
- А все бабы девчонок хотят. Чтоб помощница была. И – чтоб наряжать, как куклу: бантики-косички там, платьишки всякие.
Сейчас Саня вдруг представил рядом с Тёмкой вот такую крошечную девчонку, про которую Иваныч говорил. От светлой-светлой радости сердце взлетело: Тёмке обязательно нужна сестра! И им с Ириной – дочка. Ирке, как и всем женщинам, конечно, девчонку хочется.
- Ириш, ты подумай только: теперь у нас с тобой точно дочка родится. Ты же хочешь дочку? Я очень хочу, Ир. Тёмка её защищать будет, – как и положено старшему брату.
-Даже не мечтай. Я тебе не инкубатор. Мне одного – предостаточно. Если твоя мать не может с внуком посидеть, – вот и видно, как она Тёму любит! На словах! – мне придётся свою маму уговорить. Конечно, маме некогда: у неё столько дел по дому! Она целый день на ногах, – и не присядет.
Саня скрыл улыбку: как-то осенью он с Валеркой Любавиным и Мишкой, двоюродным братом, зашли к Ирининым родителям, – тесть просил за выходные перекрыть крышу на летней кухне. Время было за полдень, а тёща – с заспанным, чем-то недовольным лицом, в наброшенном на ночную рубашку халате, – вышла на крыльцо… Потом они с кумой сидели в увитой виноградом беседке и пили кофе, – почти дотемна. Перекусить мужикам тесть сам собрал: яичницу на сале поджарил, помидоры помыл…
Поэтому не было ничего неожиданного в том, что в ответ на Иринину просьбу мама разохалась:
-Ой, Ирочка!.. Ну, ты же знаешь, как я люблю Тёмочку! Но у меня же и минуты нет, – чтоб посидеть с вашим мальчиком! Ты на работу хочешь, доця?(южнорусское – доченька, – примечание автора). Как я тебя понимаю!.. Дома сидеть – очень тяжело! – Сочувственно поинтересовалась: – А что, – сватья Мария Алексеевна никак не хочет вам помочь?.. Не хочет, значит… Нет, Ирочка. Я бы с радостью вас выручила, но – не могу. Ты же знаешь: на мне одной – весь дом! Оленька – на подготовительных курсах, ей тоже некогда… Ну, у тебя же есть муж! Пусть он и подумает, как решить эту проблему!
Выручила Санькина крёстная, Елена Владимировна. Её дочка, Ксюшка, жила с мужем и сыном далеко, аж во Владивостоке. Не каждое лето приезжали в Степновку, и Елена Владимировна с Алексеем Степановичем очень скучали. Поэтому Санькина крёстная с радостью согласилась понянчить малого, пока Иришка на работе будет.
Сане по-прежнему не нравилось упрямое Иринино решение, но батя немногословно посоветовал:
- Уступи. Хочет, – пусть работает.
И Ирина стала работать в отделе главного механика. Алёнка посмеивалась:
- Такое чувство, что она на свои наряды по три шахтёрских зарплаты за один раз тратит. Но интересно, Сань, другое: кому она их показывает в отделе главного механика?
А Ирина сокрушалась:
- С этими родами!.. Вон как располнела! Всё новое надо покупать.
А Санька любовался Ирой… Ну, может, и пополнела, – совсем немного. Только от этого ещё красивее стала, нежнее. И Санька просто терял голову, ещё сильнее хотелось… их с Иришкой ночей.
С работой Ирина справлялась легко и уверенно. Юрий Васильевич, главный механик шахтоуправления, был очень доволен Ирочкой, – называл её своей правой рукой. Ирина Петровна и правда могла в любую минуту дня и ночи составить нужный документ и любой отчёт, в котором ни одного недостатка не мог найти даже Евдокимов из Управления по надзору в угольной промышленности. О суровом и непреклонном характере Константина Кирилловича директора шахт легенды и мифы слагали. В его присутствии полагалось стоять не иначе, как навытяжку, и – не дышать. Весной на «Новостепновской» была комплексная проверка. Копылов, директор шахты, больше всего волновался об отделе главного механика: известно, что при любой проверке многое зависит от делопроизводителя. А у Юрия Васильевича – какая-то новенькая красавица, без году неделя, как работает. Надейся на таких…
А Евдокимов придирчиво и хмуро изучал график планово-предупредительных ремонтов шахтного оборудования. Потом потребовал документацию по разработке общешахтных и технологических норм расхода запасных частей. Казалось, подолгу вчитывался в каждое слово. Изредка поднимал взгляд на Ирину Петровну, – в тёмно-карих глазах мелькало чуть заметное удивление. И, что было уж совсем неожиданным, – вместо грома и молний с градом замечаний кивнул на Ирину, поинтересовался:
- Ну, Качурин, рассказывай: где такую взял?
Главный механик засиял улыбкой:
- Стараемся, Константин Кириллович! Вот, подбираем… кадры!
Евдокимов свёл брови:
- Чётко и ясно, Качурин! По существу заданного вопроса: это чья у вас такая?
- Ирочка? Ирина Петровна?.. Так это у нас жена Гордеева… машиниста ГВМ (ГВМ – горно-выемочная машина, угольный комбайн, – примечание автора).
- Вон оно как! Машиниста ГВМ!.. – Евдокимов с откровенным любопытством оглядывал модную стрижку каре – волосы мягкой тёмной волной спадали на покруглевшие Иринины плечи, задержал взгляд на высокой груди…
- Хорошие у вас на «Новостепновской»… машинисты ГВМ.
- Так точно, Константин Кириллович! Хорошие! Отличные! А Гордеев – один из лучших наших машинистов добычного комбайна! – рапортовал довольный Юрий Васильевич.
Евдокимов поморщился:
- Звук убавь, Качурин.Чего ты… Как на параде. – Поднялся из-за стола: – Время – давно обеденное, не заметил?
- Так точно, Константин Кириллович! Распорядиться, чтобы обед сюда, в кабинет, доставили?
- Распоряжайся, – снисходительно разрешил Евдокимов. – И обедай. А мы с Ириной… с Ириной Петровной в столовую вашу сходим. Лучшего борща и котлет по-киевски, чем ваша Дарья Егоровна готовит, я ни на одной шахте не пробовал.
Копылов перевёл дыхание: Дашенька, старший повар, безошибочно запоминает вкусы проверяющих, и как раз сегодня у неё – борщ и котлеты по-киевски…
А радовался Копылов зря. Всего через полмесяца Евдокимов снова приехал на «Новостепновскую». Вместе с Качуриным и инженером-энергетиком Федосеевым спустился в шахту, осмотрел вентиляционную систему, водоотливные насосы. Когда поднялись на-гора (на-гора – не на гору! – шахтёрский термин, обозначает поверхность угольной шахты. В древнерусском языке красивым словом «гора» называли всё, что находится наверху, – примечание автора), Константин Кириллович записал замечания: неудовлетворительная изоляция выработанного пространства, в третьей западной – неправильно выбран режим проветривания. Сдержанно и сухо предупредил Копылова:
- Три дня – на устранение выявленных недостатков. Проверю лично.
С этих пор Копылову казалось, что из всех шахт в округе осталась лишь «Новостепновская»: не было недели, чтобы Константин Кириллович не приезжал к ним…
Непостижимо, но – как всегда!.. – причину столь частых визитов Евдокимова на «Новостепновскую» определили в плановом отделе. Дома Екатерина Павловна, жена Копылова, торжествующе усмехнулась:
- А ты будто не знаешь, – чего он ездит!
- Катенька!.. Откуда же мне знать, что это за напасть на мою голову! Как, скажи, мёдом ему тут помазано!
- Слаще, чем мёдом, Андрюша. Куда там твоему мёду.
- Катя! Ну, что ты загадками говоришь! До твоих ли мне загадок!
- Все вы одинаковые.
- Катя!..
- Напасть твоя – не Евдокимов. У неё другое имя: Ирка Гордеева.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»