В приемном покое царила обычная утренняя суета. На высокий пандус, одна за другой въезжали кареты скорой помощи, выгружали больных, и вновь уносились, растворяясь в чреве огромного города. Коридор и кабинеты были заполнены больными, прибывшими на госпитализацию, и сопровождающими их родственниками. Всюду мелькала белая, синяя, зеленая, малиновая униформа персонала. Люди толпились у кабинетов, проходя необходимые процедуры и сдавая нужные анализы перед госпитализацией. Я тоже был среди сопровождающих, и в ожидании, сидел в коридоре и наблюдал за окружающей меня суетой и людьми. В приемном покое я уже давно не бывал, и поэтому все, что происходило вокруг, вызывало у меня интерес. – Вот по коридору осторожно проходит высокий, сутулый мужчина преклонного возраста. Он плохо видит, и поэтому для безопасности, выставил ладонь правой руки вперед. Рядом с ним идет его дочь, и со словами – Осторожно папа, - старается взять отца под руку. Но он отодвигает ее руку, говоря – Я сам. По всему видно, что мужчина очень властный, привык повелевать. Возможно, раньше он был руководителем, а может просто такой у человека характер. Дочка напряжена, готова в любой момент подхватить отца, оградить его от столкновения с встречными. И эта ее неподдельная забота и любовь к родителю, вызывает глубокое уважение. А представив, сколько хлопот он доставляет ей своим упрямым характером, мое уважение к ней еще более крепнет. – Недалеко от меня сидит молодой мужчина, уткнувшись в телефон. Напротив него стоит жена с марлевой повязкой на руке. Она не переставая, что то говорит мужу, а тот не поднимая глаз от телефона, иногда согласно кивает головой. По доносящимся обрывкам ее слов, становится понятно, что она делает последние наставления мужу, остающемуся дома на хозяйстве. Затем она берет пакет с вещами и идет к медсестре, которая ожидает ее, чтобы проводить в отделение. Муж на секунду оторвал глаза от телефона, буркнул – Пока, - и побрел к выходу, опять уткнувшись в телефон. – Такое равнодушное отношение к жене меня поразило, но подумав, я решил, что у людей просто в семье сложилась такая манера общения. - И вдруг, мое внимание привлекла, казалась бы обычная картина. По коридору приемного покоя везли больную. Укрытая пледом, на каталке лежала сухонькая старушка. Голова ее была покрыта платком, а лицо все в морщинах и заострившийся нос, выдавали почтенный возраст и страдания от поразившего ее недуга. Рядом, шагала врач скорой помощи с папкой в руках, вероятно старушку привезли на «скорой». Но что бросалось в глаза, и привлекало внимание, так это старик, который толкал каталку. Небольшого роста, сухощавый, одет он был просто, как одеваются обычные пенсионеры в возрасте. Его жилистые, натруженные руки сжимали поручни, а сам он склонился, как бы нависая над головой старушки. А она, глядела на него, и тихо улыбалась, и глаза ее светились любовью. Казалось, что старик не толкает перед собой каталку, а несет ее, прижав к груди, к самому сердцу. Несет бережно, как чашу с драгоценной жидкостью, боясь потерять хоть каплю. А в голубых, выцветших глазах его, было столько любви и нежности, и вместе с тем горя и безысходности, что люди расступались перед ними, уступая дорогу. Проехав мимо, старики скрылись за углом. И сразу, среди серых затертых стен и обшарпанных кресел, стало светлее. Казалось, что это колесница любви проехала мимо, озарив все теплом и светом. И действительно, в эти мгновения я видел любовь. Настоящее, большое, светлое чувство. Она была в глазах старика, в его натруженных руках, во всей его фигуре склонившийся над любимой. В тихой, светлой улыбке старушки, и её взгляде, устремлённом на любимого. Вся их жизнь была как на ладони, простая, трудовая, но счастливая. Они сумели сохранить в своих сердцах самое светлое, радостное, и возвышенное чувство, которое называется любовью. Пронести его сквозь годы, не растеряв в мелочной суете и обидах. Эта картина настолько поразила меня, что я уже больше не смотрел по сторонам, находясь под впечатлением увиденного. Вскоре, покинув приемный покой, и уже на улице, я вновь увидел старика. И подойдя ближе, смог лучше рассмотреть его. На вид ему было лет семьдесят пять, невысокий, худощавый, самый обычный старик. В руках у него был пакет с пледом. Он тихо шел в сторону остановки, часто останавливался и подолгу смотрел на здание больницы. А она, нависала над стариком двенадцатью этажами и сотнями окон. И где то там, за одним из них, находилась его любимая. Старик вздыхал, проходил несколько десятков шагов, и опять останавливался, глядя на окна больницы. И все это давалось ему с трудом, и смотреть на это было тяжело. И мне хотелось всем сердцем, что бы старушка скорее выздоровела, и они вновь были вместе. И я верю, что так оно и будет.
