Василий Дурных

Когда-то в юности, весеннею порой, любил я с отцом рыбачить на острове. Небольшой, всего в несколько гектаров, поросший березняком и кустарником, находился он чуть менее километра от берега. С одной его стороны, простирались воды залива Атубь, а с другой, залива Ия. А напротив, километрах в пяти по воде, в ясную погоду можно было различить одинокую крышу строения, - все что осталось от деревни Варгалик. Моей малой родины, которую я не помнил, и о которой почти ничего не знал. Родители переехали в другой поселок, вскоре после моего рождения...

На сто двадцать девятом километре трассы Вилюй, сразу же за поселком Сосновый, поворот на полукольцо. Проехав по которому десятка полтора километров, въезжаешь на мост через небольшую речку. А переехав его, можно увидеть еле приметную дорогу, уходящую вглубь леса. В последний раз, ездил я по этой дороге около тридцати лет назад, тогда еще по ней можно было проехать. Ведет она в Эльбино, поселок лесозаготовителей, покинутый жителями в конце семидесятых прошлого столетия. А спустя некоторое время,...

Жизнь Владимира протекала тихо и безмятежно до тех пор, пока в село на жительство не приехал Сергей, друг детства и молодой пенсионер, отслуживший двадцать лет в армии прапорщиком. Поселился он с семьей в родительском доме, добротном бревенчатом пятистенке, стоящем по соседству. Жена Марина устроилась работать в школу, а его самого, как человека военного и обстоятельного, выбрали земляки председателем сельского совета. Поначалу Владимир был рад такому соседству. Жена его Алена, сразу нашла общий язык с Мариной, делясь хозяйственными премудростями и женскими секретами...

Замуж Нина вышла за немца по имени Отто. И не за выходца из бывшего Союза, а настоящего, самого что ни на есть немецкого немца, из города Ганновера. Познакомились они в Москве, где Отто, как знающий русский язык, представлял интересы германской фирмы. А Нина, после окончания университета, приехала покорять столицу из Сибири. После года дружбы и встреч, Отто сделал Нине предложение. Отношения оформили в Германии, и после свадьбы, повезла Нина мужа в Сибирь, знакомить с родней. Городок, откуда была Нина родом, находился от областного центра за пятьсот километров...

Поступать в институт культуры я решил в армии, уже перед самым дембелем. Почему именно в институт культуры, а не в сельхоз или педагогический, объяснялось просто. До службы, учился я в Иркутском культурно просветительном училище, и после первого курса, был призван в армию. Оставалось закончить еще два курса, и диплом в кармане. Так в принципе я и собирался сделать. Но осенью, когда мне оставалось служить полгода, пришли к нам в роту после учебки три татарина с высшим образованием. Были они старше нас «дедов» на несколько лет, и казались нам уже взрослыми мужиками...

В последнее время, Ольга являлась во сне к Кузьмичу почти каждую ночь. Вот и сегодня, с глазами полными слез и виноватой улыбкой, смотрела она на него, стоя у ворот дома, в котором прожили они четверть века. И Кузьмич бросился к ней, громко называя ее по имени, в надежде объяснится, попросить прощения, и сказать что-то важное. То, что копилось в душе, искало и, не находило выхода все эти годы. Но Ольга стала отдаляться, паря над землей, не позволяя Кузьмичу приблизиться. А он бежал за ней, задыхаясь и выбиваясь из сил, умоляя остановиться, не исчезать...

Если быть честным, то комсомол у каждого был свой. Кого-то от него тошнило, и было противно от лживых лозунгов, показухи, и лицемерия. Кому-то, он был ступенькой для карьерного роста. А для многих, он был просто молодостью, наполненной патриотизмом и вовлеченностью в общественную жизнь. Порой, о которой мы с ностальгией вспоминаем, и которую невозможно забыть, невзирая на прожитые годы. Когда во сне, являются к нам почти забытые лица и события, давно минувшей юности. И для меня комсомол, это светлый, добрый, и пожалуй лучший период в моей жизни...

Сообщение о том, что в рабочем общежитии произошло убийство, поступило в дежурную часть милиции утром. Только что закончилось утреннее селекторное совещание, и все сотрудники находились еще в управлении. Оперативно следственная группа, и опера из группы по тяжким преступлениям, не мешкая выехали на место происшествия. И там, перед глазами оперативников, предстала ужасная картина. Комната общежития на втором этаже, была залита кровью. Все в ней, и полы, и стены, были усеяны кровавыми брызгами и разводами...

- Я приветствую Вас, романтики милицейской службы! - С такими словами, обратился к нам пожилой полковник, начиная первое занятие по оперативно розыскной деятельности. Притихшая аудитория, как ночное небо, щедро усеянная россыпью звезд на лейтенантских погонах, внимала каждому слову полковника. Еще совсем недавно, все мы работали в народном хозяйстве. И по рекомендации трудовых коллективов, были направлены областными кадрами УВД, на высшие курсы МВД СССР. Учится предстояло на оперуполномоченных по борьбе с хищениями социалистической собственности, (БХСС)...

- Выпей за здоровье Борисыча, - сказал заместитель начальника, протягивая Сергею новенькую стотысячную. Но купюра, и снисходительный тон зама, мгновенно взбесили Сергея. И он, еле сдерживая себя чтобы не вспылить, как можно спокойнее произнес. – Тридцать три, возраст Христа, праздновать не принято. – Это кто тебе такое сказал? – насмешливо улыбаясь спросил зам. – Да люди говорят, - ответил Сергей. – Глупости твой люди говорят, так берешь или нет? – За здоровье Борисыча, я и за свои счет выпить могу...

Мяч, перелетев через ограждение спортивной площадки, покатился к скамье, где сидел Кузьмич. – Бросьте мяч, - кричали ему мальчишки, распаленные азартом игры. Кузьмич встал, взял лежащий в траве мяч, и перебросил через ограждение. Затем вернулся, сев на прежнее место. – Ну вот, даже спасибо не сказали, - проворчала сидящая на соседней скамье, немолодая уже женщина. – Да ничего страшного, - отмахнулся Кузьмич. – Да уж не скажите! – Вот как вы думаете, кто из них вырастит? – спросила она как бы приглашая к разговору...

- Смотрите что я вам принес, - сказал отец открывая наспех сделанную коробку из бересты. А там, цепляясь когтистыми лапками за подстилку из мха, сидели три птенца, покрытые густым белым пухом. Крючковатые клювы их были широко открыты, и они непрерывно пронзительно пищали, таращась на нас и требуя пищи. Работал отец бульдозеристом в организации, которая занималась корчевкой леса под поля. Вот и сегодня, он валил деревья, на одном из которых было соколиное гнездо. И чтобы птенцы не погибли под гусеницами трактора, отец подобрал их и принес домой детям, надеясь что мы их выходим...