Продолжение. Начало здесь.
Обидные и несправедливые слова матери вкупе с её холодностью и грубостью причинили Инге сильную душевную боль.
"Как она может так думать обо мне?! - в тысячный раз задавала себе этот вопрос тринадцатилетняя девочка. - Ведь она же ничего обо мне не знает! И ещё этот, придурок, смотрит своими наглыми глазами, как будто трогает тебя; так смотрит, что хочется куда-то убежать. Но куда я пойду?.."
🔹️🔸️🔹️
Во время того ночного случая Валера как бы получил сигнал от сожительницы, что девочку можно "трогать". "Ну, раз её все "таскают по подворотням", то почему бы и ему не попробовать? Девчонка так ничего, смазливая. И свеженькая еще... Не то что Машка..." - рассуждал "папа Валера".
Теперь он после ужина не торопился уходить в комнату к матери Инги. Сидел на кухне, курил. Наблюдал за девочкой и думал о чем-то... Иногда заводил разговор, но Инга отвечала односложно или вовсе молчала. Ей было противно оттого, что этот боров (а он и правда за время жизни у них стал сытым и ещё более отвратительным) рассматривает её. А ещё - страшно; вся спина покрывалась холодным потом...
Мария по несколько раз заходила на кухню, звала Валеру с собой. Он же не торопился. Через некоторое время мать поняла, что сожитель сидит на кухне из-за Инги, и стала покрикивать на дочь:
-Ну что ты тут возишься? Иди уже, сама доделаю!
-Ну, что за привычка такая: вертеться там, где взрослые разговаривают. Отправляйся к себе!
Иногда попадало и Валере:
-Что расселся, разговоры разговариваешь? Иди к себе! Не отвлекай девчонку, ей ещё уроки делать!
Однако если Инга в ответ на материнские слова молчала, то сожитель терпеть нападки "несвежей" любовницы не собирался:
- Да я могу и к себе пойти... Квартира моя меня ждёт...Если будешь на меня голос повышать и указывать, что делать, то я, пожалуй, и съеду...
Два раза Валере повторять не пришлось. И Мария всю злобу теперь выплёскивала на дочь.
🔹🔸🔹
Однажды после такого вечера Мария пришла в комнату дочери поговорить. Начала спокойно и даже ласково:
-Ну что, Инга? Как у тебя дела?
-Да нормально всё, вроде бы. А что, мам? - осторожно ответила девочка.
-Да вот, думаю, может, ты хочешь поговорить со мной о чём-нибудь, поделиться.
Инга с опаской смотрела на мать, с трудом веря в её искренность. Но ведь девочка! Тринадцать лет! Ей так хотелось довериться маме, рассказать о своих страхах и получить от неё защиту.
-Знаешь, мам, мне не нравится, как Валера на меня смотрит. Он как будто меня трогает. Я очень его боюсь.
-И как же это он на тебя смотрит? - напряглась Мария.
-Ну, не знаю, как тебе объяснить. Не так, как на ребёнка... По-взрослому как-то... Понимаешь? - Инга всё ещё верила, что мама будет на её стороне.
-А ты сама как на него смотришь? Может, ты улыбаешься ему? Подмигиваешь? Вертишься вокруг него?
-Да ты что! Я вообще смотреть на него не могу, потому что он противный и я его боюсь! А он всё пытается со мной поговорить. То о школе, то о подружках, то ещё что придумает... Как-то даже в комнату стучался. Но я сказала, что нельзя заходить, - искренне и горячо ответила Инга.
-Вот даже как? - совсем недружелюбным голосом проговорила Маша. Но девочка не почувствовала металла в голосе матери. Ведь ей так хотелось, чтобы мама её поняла и защитила от чужого человека.
-Мамочка, сделай как-нибудь так, чтобы он от меня отстал. Я после школы домой идти боюсь, когда ты ещё на работе, а он уже дома. Хожу, хожу по улицам, - открывала сердце Инга, приклонившись головой к плечу матери и вытирая слёзы.
Мария резко встала:
-Значит, так! Я с Валерой, конечно, поговорю, но имей в виду, что если всё, что ты мне сейчас рассказала, враньё, то пощады не жди. Я не позволю клеветать на хорошего человека. Да и за твоим поведением тоже понаблюдаю!
Мать ушла, а Инга, разочарованная, опять долго плакала от тоски, одиночества и бессилия.
Продолжение следует.