Публикую очередную часть военной биографии прадеда о событиях, которые произошли с ним осенью 1942 года и о начале его службы в кавалерии. Первую часть можно прочитать по ссылке.
В фондах Центрального архива Министерства Обороны нашлись документы на «тёзку» Константина Невенченко с другим отчеством. Петрович, а не Пантелеевич, годы рождения отличаются, один пехотинец, а другой кавалерист. Однако, последнее упоминание о Петровиче, как о пропавшем без вести, не пересекалось с самым ранним документом о Пантелеевиче и совпадает с датой его ранения.
В ЦАМО был сделан еще один запрос на учетно-послужную карточку, но теперь не на Константина Пантелеевича, а на Константина Петровича. Почти одновременно из военно-медицинского архива пришел ответ о том, что Константин Пантелеевич весь май 1942 года провёл в эвакогоспитале. Должность и место службы раненого полностью совпадала с «пропавшим без вести» Петровичем.
Ниже приведена Учетно-послужная карточка лейтенанта Невенченко с неправильным отчеством «Петрович». Именно этот документ стал доказательством, что Константин Пантелеевич и Константин «Петрович» это один человек.
Благодаря найденной Учетно-послужной карточке стало понятно, что 10 сентября 1942 года Константин Пантелеевич был зачислен командиром взвода в дивизионную школу начсостава 10-й гвардейской Кубанской казачьей кавалерийской дивизии. Дивизия входила в будущий Кубанский казачий кавалерийский корпус, который всего за 2 недели до этого был преобразован из 17-го в 4-й Гвардейский.
Возможно, что при отходе с Дона, Константин оказался в группе майора Ориночко Степана Иосифовича и вместе с ней вышел к Майкопу. Вскоре майор Ориночко стал командиром 24-го гв. кавалерийского полка 10-й гвардейской кавалерийской дивизии, а вышедшие с ним бойцы и командиры, также получили в 4-м гв. кавкорпусе новые назначения.
Ориночко Степан Иосифович 1903 года рождения - командир 24-го (затем 36-го) гв. кавалерийского полка. В рядах Красной Армии с 1925 года. В действующей армии с 1941 года в составе Западного фронта. Получил два легких ранения в 1942 году и одно тяжелое в 1944-м. За участие в войне награжден двумя орденами Красной Звезды, Орденом Красного Знамени и орденом Суворова III степени. Благополучно пережил войну.
Звание гвардейских получали соединения Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА), отличившиеся в боях с противником. Ранее такие звания имели элитные части Русской императорской армии. Возвращение имперских традиций было призвано воодушевить отступавшие советские войска, но помимо чувства гордости и более высокой ответственности, гвардейское звание приносило целый ряд преимуществ.
Штат гвардейских частей всегда отличался от обычных в большую сторону по численности и вооружению. Всему начальствующему личному составу гвардейских формирований был установлен полуторный, а бойцам — двойной оклад содержания. Кроме того, право вернуться на прошлое место службы после излечения в госпитале имел только личный состав гвардейских частей и ударных армий.
Для военнослужащих гвардейских частей и соединений 21 мая 1942 года был учреждён нагрудный знак «Гвардия», который носили на правой стороне груди. Перед воинским званием военнослужащих, проходивших военную службу в гвардейских воинской части и соединениях, добавлялось слово «гвардии», т.е. лейтенант Невенченко теперь стал гвардии лейтенантом.
Когда речь заходит о кавалерии времен Великой Отечественной, то многие думают о ней, как о пережитке времен Гражданской войны, лишь чудом сохранившемся в Красной Армии, да и то из-за ее бедности и отсталости. Но конники РККА стали быстрой и маневренной силой, способной пройти там, где застрянет любая техника и куда не успеет добежать пеший солдат. Совсем не случайно 7 из 8 кавалерийских корпусов Красной Армии за свои действия заслужили высокое звание гвардейских, а число кавалерии к концу войны только выросло, доказав командованию, а также врагам и союзникам свою эффективность.
Судя по рассказам семьи, Константин сызмальства был знаком с лошадьми и любил их, но кавалерийская служба специфическая и гораздо более сложная, чем в пехоте. У стрелков - личный состав да материальная часть, а в эскадроне, помимо этого, поголовье лошадей и множество сопутствующих проблем. И всё имело значение: от подков и ухналей, подогнанной сбруи и седел до состояния лошадей и корма.
Стоит немного рассказать об истории создания Кубанского казачьего корпуса и входящей в него 10-й гвардейской кавалерийской дивизии. Первоначально, дивизия состояла в основном из добровольцев кубанских станиц, пришедших на сбор со своими лошадьми и снаряжением. Большая часть казаков была старше 50 лет, нюхнула пороху еще в Гражданскую, а кто-то и в I мировую войну.
«Колхозы посылали в добровольческие эскадроны и полки лучших людей, давали им лучших коней, снаряжение, обмундирование, фураж и продовольствие…»
«Основная масса личного состава полков состояла из добровольцев непризывных возрастов: 75% казаков, младших, средних и старших командиров были участниками Гражданской войны, бывшие красные партизаны, буденновцы, кочубеевцы…»
Все это звучит как пропагандистские штампы. Но, благодаря найденным документам в ЦАМО, удалось изучить личный состав эскадрона, которым позже командовал Константин Невенченко. Если его проанализировать, то становится понятно, что многое из описанного было правдой.
Даже в октябре 1943 года, т.е. через полтора года тяжелейших боев и потерь, в эскадроне Невенченко было минимум 22 человека, которые родились еще в XIX веке. Многие указаны добровольцами. Также в эскадроне было много родственников, например старшина Коваленко Павел Дмитриевич 1896 года и сержант Коваленко Николай Павлович, родные братья Шульженко Никифор Трофимович и Михаил Трофимович, казак Чхан Трифон Кондратьевич и Чхан Николай Трифонович.
Именно эта дивизия, тогда еще 13-я кавалерийская, 2 августа 1942 года участвовала в «Кущевской атаке» - знаменитой и широко растиражированной атаке войны в конном строю. Затем дивизия с боями отступала по территории Кубани к предгорьям Кавказа.
Незадолго до этого командиром 10-й гвардейской (до Кущевской атаки 13 кав. дивизия) кавалерийской дивизии был назначен генерал-майор Миллеров Борис Степанович 1902 года рождения. С 1917 года в Красной Гвардии и с 1918 года в рядах Красной Армии. Принял активное участие в Гражданской войне с войсками Деникина, затем с отрядами Махно. Участвовал в походах против басмачей в Средней Азии. Почти 10 лет прослужил в рядах милиции НКВД.
Затем закончил кавалерийский курсы усовершенствования командного состава и прошел до 1942 года путь от командира взвода до заместителя командира кав. дивизии. 24 ноября 1943 года был отозван маршалом Буденным в распоряжение командования кавалерией РККА и направлен на учебу в военную академию. С мая 1944 года и до конца Войны командовал 4-й гвардейской Ставропольской кавалерийской дивизией. Умер в 1958 году.
С 31 августа 1942 года 4-й гв. кавалерийский корпус находился в резерве Командующего Закавказского фронта. После сдачи своего участка фронта войскам 18-й армии он преодолел Кавказский хребет и расположился в районе Лазаревское. 10-я дивизия расположилась к северу от побережья в горной местности. Именно в этот период в часть прибыл Константин Невенченко.
В середине сентября 4-й гв. кавалерийский корпус, в том числе 10-я кав. дивизия, влились в состав войск Северной группы войск Закавказского фронта. 17 сентября 1942 года дивизия двинулась по маршруту: Лазаревская - Сочи, Сухум - Варчи (село Варча в Гулрыпшском районе Абхазии). После чего начали погрузку в железнодорожные эшелоны.
К 23 сентября погрузка была окончена и кавалеристы двинулась по маршруту: Тбилиси - Баку - Дербент - Махачкала. Уже на следующий день эшелоны прибыли в Гудермес в распоряжение командующего Северной группы - генерал-лейтенанта Масленникова Ивана Ивановича.
К 1 октября 1942 года перед Закавказским фронтом находилось 26 дивизий противника. Под Сталинградом Красной Армии удалось застопорить наступление противника, но немецкое командование не желало отказываться от своих планов по захвату Кавказа.
Не имея к концу сентября стратегических резервов, противник уже не мог наступать одновременно на всем фронте и основное внимание уделял моздокской и туапсинской группировкам. Он усиливал их оперативными резервами, производил перегруппировку. На Моздокском направлении немцы планировали захватить Орджоникидзе (современный город Владикавказ), перекрыть Военно-Грузинскую дорогу, отрезав пути подхода резервов в Северную группу войск и подвоза боеприпасов и продовольствия из Закавказья. В дальнейшем гитлеровцы рассчитывали усилить свою 1-ю танковую армию подвижными соединениями за счет сталинградской группировки и наступать на Махачкалу и Баку.
В начале октября 1942 года 10-й гв. кавалерийской дивизии была поставлена сложная и амбициозная задача - совершить дерзкий рейд в глубокий тыл противника, выйти в район реки Кума и сорвать планы немецкого наступления в кизлярском направлении.
Несмотря на меры предосторожности, планы 4-го гв. кавалерийского корпуса не удалось скрыть от противника. Чтобы перехватить растянувшиеся по степи колонны советской кавалерии, 2 октября 1942 года германским командованием была создана смешанная боевая группа во главе с командиром 201-го танкового полка 1-й танковой армии полковника Бурмайстера. В состав группы помимо танковых подразделений вошел вражеский казачий полк Юнгшульца, который был сформирован из выходцев с Кавказа и ранее активно участвовал в разведке и охранении немецких частей.
Понимая всю опасность степного рейда крупных сил советской кавалерии, руководство Вермахта решило подтянуть к фронту корпус специального назначения «Ф», одно из самых экзотических формирований во всем Вермахте. Свое название он получил от фамилии командующего — Гельмута Фельми. Из малочисленного отряда этот энергичный генерал авиации, офицер еще кайзеровской армии, служивший в Турции и тропической Африке, за год создал мощное и боеспособное мобильное формирование.
20 августа 1942 года поступил приказ о развертывании Особого штаба «Ф» в корпус особого назначения, в состав которого должен был войти Арабский легион. К 3 октября 1942 года основные силы корпуса были переброшены в район Сталино (современного города Донецка).
Соединение, насчитывающее около 6000 человек, могло вести боевые действия автономно, располагая частями, службами и подразделениями всех родов войск. Из трех усиленных моторизованных батальонов два были полностью укомплектованы немцами, а третий — иностранный — состоял из палестинцев, иракцев, сирийцев, иорданцев и жителей иных восточных стран, специально подготовленных к действиям на Кавказе и Ближнем Востоке.
По вооружению эти батальоны превосходили даже армейские полки. Отдельный танковый батальон, авиационный отряд в 25 самолетов, саперная рота, мощная минометно-артиллерийская группа, не считая разведывательного отряда на бронемашинах и кавалерии, делали корпус незаменимым в тактических маневрах и позволяли решать любые оперативные задачи. Оригинальной была и эмблема корпуса — овальный венок вокруг пальмы, восходящего солнца над пустыней и свастика, расположенная внизу, под венком.
Зачисленное в резерв штаба группы армий «А» формирование Фельми ожидало, когда немецкие войска победоносно вступят в Тбилиси, чтобы отправиться туда железной дорогой и приступить к завоеванию Аравии.
Немецкое командование предполагало использовать корпус генерала Фельми после перехода турецко-иранской границы для дальнейшего продвижения к нефтеносным районам Ближнего Востока и для соединения с Африканским корпусом Роммеля. Но из-за опасной ситуации на фронте, пришлось бросить корпус Фельми для затыкания дыры в обороне на северном фланге 1-й танковой армии в районе села Ачикулак (в наше время село в Нефтекумском городском округе Ставропольского края). Первый бой сил корпуса «Ф» с Красной Армией произошел 15 октября 1942 года севернее Ачикулака.
Рейд конницы 4-го гв. кавалерийского корпуса угрожал тылам моздокской группировки противника и оттягивал части противника на северный берег реки Терек, где он сосредоточил до двух полков пехоты и 50-60 танков.
В течение всего месяца немцы усиливали свои гарнизоны на линии аула Али-Кую, сел Каясула, Ачикулак, Владимировка и Левокумское, доведя их общую численность к концу октября до 4 полков и 50 танков, в надежде прикрыть тылы Моздокской группировки и коммуникаций от наших казачьих рейдов.
Казачий корпус лейтенанта Невенченко прошел по пескам и пустыням в условиях бездорожья более 300 км. Кавалеристы передвигались преимущественно ночью, по безводной степи. Казачьи эскадроны, орудия и пулеметные тачанки растянулись на много километров. За ними следовали караваны верблюдов, груженных боеприпасами, горючим, продовольствием, фуражом и водой. Маршевые группы с воздуха старалась прикрыть наша авиация, но не раз они подвергались и налетам вражеских самолетов.
5 октября 1942 года 4-й гв. кавалерийский корпус находился на марше в районе аула Каясулу. А уже 6 октября разведчасти 9-й и 10-й гв. кавдивизий завязали бой с группами противника в районе аулов Терекли-Мектеб и Тукуй-Мектеб (территория современного Дагестана) и отбросили их в северо-западном и западном направлениях.
Из-за крайней усталости лошадей в 9-й и 10-й гвардейских кавалерийских дивизиях, а также отставания их тылов, командир 4-го гвардейского кавкорпуса генерал-лейтенант Кириченко решил временно остановить дальнейшее движение корпуса и доложил 6 октября генерал-лейтенанту Масленникову:
«1. Противник в течение 4 и 5.10.42 силою до полка мотопехоты, эскадрона конницы, 20-25 танков, из них 6 средних и тяжелых, взвода бронемашин, при поддержке артиллерии и огня шестиствольных минометов, вел активные наступательные действия против 30 кд из направлений Орта-Тюбе, Березкин, свх.№7 (свх. Моздокский), стремясь окружить ее по частям. По дороге Каясулу, Терекли-Мектеб противник ведет моторазведку. Под ударом с воздуха противник держит колонны 10 и 9 гв.кд и днем и ночью.
В результате боя 30 кд, не выдержав натиска превосходящих сил противника, оставив свх.№8 и ферму №1 (4км западнее Киргиз) и к 3.30 5.10 отошла и заняла оборону на линии стык дорог 6 км западнее свх.№2 Червленые Буруны, ферма №1, курган Азамат. 16.00 5.10 ПО дивизии в составе эскадрона, усиленного бронемашинами в районе ферма №3 вел бой с мотопехотой и взводом конницы противника. Со второй половины 4.10 районе Кара-Газ отмечается сосредоточение новых сил пехоты противника. По донесению командира 30 кд подбито 9 танков и 3 автомашины противника. Боем и разведкой уточняется группировка, силы и состав противника на участке корпуса.
2. 10 и 9 гв.кд, совершая марш по приказу комкора №43, вследствие непрерывных налетов авиации противника и тяжелых условий продвижения колесного транспорта по сыпучим пескам, боевой обоз частично взят на вьюки и частично отстал, а темп марша резко снизился. Дивизии из графика марша вышли и находятся (к 6.00 6.10): а) 10 гв.кд на марше из овц.свх. им.Ахундова №6 в район оз. свх.№2; б) 9 гв.кд вышла район Сабинская Падина, оз.Вонючее, оз.Полякова, оз.Просека.
3. Я решил остановить наступление противника из направления Каясулу на Камышев, нанести ему поражение и отбросить в северо-западном направлении для чего: 10 гв.кд, седлая дорогу свх.№2 Червленые Буруны, Камышев, занять оборону в районе оз. свх.№2 фронтом на северо-запад, захватив передовыми отрядами в составе усиленного эскадрона каждый, Батыр-Мурза и свх.№2 Червленые Буруны; 30 кд - прочно удерживать занимаемое положение; 9 гв.кд - главными силами занять оборону рубежа оз. Просека, оз. Полякова, имея ПО в составе усиленного полка районе перекрестка дорог 8 км северо-западнее Корнеев.
4. Потери: 10 гв.кд от налетов авиации убито 2 казака, ранено - 10, лошадей убито - 7, ранено - 12; 30 кд - противником подбито 3 бронемашины. Людей и лошадей - уточняется.
5. В районе действий корпуса сено, вода и мясо в достаточном количестве, зернофуража - нет. Местность открытая, масок от авиации противника нет. Условия движения колесного транспорта и артиллерии исключительно тяжелые. Погода сухая, жаркая, дороги пыльные.
6. Мой КП с 4.00 6.10.42 - Камышев. Со всеми дивизиями имею бесперебойную связь.»
Гвардии генерал-лейтенант Кириченко Николай Яковлевич 1895-го года рождения стоял у истоков Кубанского кавкорпуса. Участник Первой Мировой, Гражданской и Великой Отечественной войны. 10 июня 1942 год был назначен командиром 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, который за Кущевскую атаку был преобразован в 4-й гвардейский.
Несмотря на многочисленные заслуги, на следующий день после смерти Константина Пантелеевича – 3 ноября 1943 года – был снят с командования корпусом, якобы, за медлительность, проявленную при штурме Перекопа и неумение воспользоваться слабостью обороны противника. С ноября 1944 года — начальник Высшей офицерской кавалерийской школы РККА. 24 июня 1945 года командовал сводным кавалерийским полком на историческом Параде Победы. Умер в 1973 году.
На пути следования частей 10-й гвардейской кавалерийской дивизии находился местный партизанский отряд под командованием секретаря Ипатовского райкома ВКП(б) Однокозова Алексея Григорьевича. По договоренности с командиром, отряд влился в состав дивизии. 6 октября 1942 года бойцов отряда объединили с личным составом дивизионной школы младших командиров, сформировав 4-й сводный партизанский полк. Командиром был назначен Однокозов.
К утру 8 октября 10-я гв. кавдивизия главными силами вышла в район совхоза № 2 Червленные Буруны, а один полк дивизии прикрыл дорогу из Терекли-Мектеб в Каясулу в районе Красный Чабан.
К утру 10 октября 1943 года Кубанский корпус вышел в район курганов Рамазан, Ильяс-Тюбе и развалин аула Батыр, откуда в течение ночи на 11 октября продолжал совершать марш. На 12 октября кавалеристы находилась в районе кургана Кара-Тюбе, а к 13 октября у кургана Бектемир.
Как не торопились конники, но к 15 октября части немецкого корпуса Фельми уже успели занять рубеж обороны, растянувшийся от Левокумского через Ачикулак до Каясулу. Это не позволило сходу продолжить наступление 4-му гв. кавалерийскому корпусу.
В 6 часов утра 15 октября 1942 года 10-я гв. кавалерийская дивизия вышла к селу Владимировка и заняла исходные рубежи для атаки. Разведкой было установлено, что в селе находится до 3-х рот мотопехоты и до 24 танков противника.
Части 10-й гв. кавалерийской дивизии сначала охватили село с флангов и к 8 часам утра штурмом овладели Владимировкой, затем заняли круговую оборону. В результате была полностью уничтожена 2-й рота 305-го строительного батальона, минометная батарея и отряд полиции на автомашинах. 13 человек были захвачены в плен, 8 расстреляли на месте и 5 доставили в штаб корпуса. Также были захвачены 3 автомашины и рация.
Почти сразу противник перешел в контратаку при поддержке танков и артиллерии из района сел Левокумское и Правокумское. Бой продолжался более 12 часов, но все попытки немцев вернуть Владимировку были отбиты. В этом бою отличился командир 24-го гв. кавалерийского полка майор Ориночко и 2-й взвод дивизионной школы (возможно, командиром был наш Константин). В этих боях погиб бывший командир партизанского отряда Однокозов и еще 5 бойцов.
Алексей Однокозов с группой партизан-кавалеристов бросился наперерез немецким машинам, открывшим по партизанам автоматную стрельбу. В нескольких метрах от машин под ним была убита лошадь, а он, раненный в левую руку, упал, потеряв сознание. Придя в себя через несколько минут, Однокозов выхватил маузер, поднявшись, хотел броситься на врагов и в этот момент был убит наповал в голову. Вместе с Однокозовым пал смертью храбрых сотрудник НКВД В.П. Скляров. Тела Однокозова и Склярова были привезены в Кизляр и похоронены 17 октября в парке города.
17 октября 1942 года противнику все-таки удалось потеснить части соседней 30-й кавалерийской дивизии и занять селение Камыш-Бурун (современный г. Нефтекумск) это создавало угрозу окружения 9-й и 10-й гвардейским кавалерийским дивизиям.
Яркой иллюстрацией данных событий стало письмо, в котором возмущенный несправедливой оценкой действий командования дивизии в бою, командир соседней 9-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал-майор Тутаринов обращается 21 октября 1942 года к военному комиссару корпуса бригадному комиссару Очкину:
«...Пишу Вам потому, чтобы стало легче на душе, когда выскажешь все, становится легче на душе, как говорится. Прошу Вас только об одном, чтобы все это осталось между нами, ибо я боюсь того, что некоторые люди, о которых будет говориться ниже, могут перенести свою обиду на служебные отношения.
Мне стало известно о том, что генерал-майор Дуткин доложил генерал-лейтенанту и Вам о том, что якобы он организовал и руководил боем дивизии по отражению танков противника 17.10.42 года. Докладываю Вам, все это брехня, а выражаясь по-большевистски – самый настоящий карьеризм. За все время моего командования дивизией т. Дуткин первый раз 17.10.42 появился в дивизии, да и то случайно – ведь он же ехал в штакор, а танки отрезали ему дорогу в Камыш-Бурун и он вынужден был заехать ко мне на командный пункт.
О движении танков в тыл дивизии мне стало известно еще задолго до появления т. Дуткина – из уст двух офицеров с 30 кд и от двух начальников разъездов, которые работали для связи с 30 кд. Оборона на юг и юго-восток была занята еще 16.10.42.
Тов. Дуткин прибыл, когда эскадрон 4кп – уже вел бой с танками противника в Камыш-Бурун. Все меры по отражению танковой атаки противника были приняты до приезда т. Дуткина. Генерал-майор Дуткин появился у меня на КП перед началом боя, а затем ушел на запасной КП за реку и весь бой сидел там, появился снова только тогда, когда стихло все и ему потребовалось ехать в штакор. Ведь он же сидел там, где были коноводы штаба дивизии, об этом могут сказать не один коновод.
Спрашивается, как хватает совести говорить неправду. Ведь своим бахвальством он подрывает мой авторитет как командира дивизии и моих подчиненных командиров. Он «спаситель» 9 кд, он все сделал, а где был командир дивизии, где были его командиры – ждали специально товарища Дуткина.
Ведь он доложил генерал-лейтенанту, что все сделал он, стало быть, генерал-лейтенант думает, что если бы не Дуткин, погибла бы дивизия. Дуткин – герой, его возносят как спасителя, «Заяц во время боя – герой после боя», вот что я могу сказать.
Сейчас знает весь штаб корпуса о том, что т. Дуткин организовал бой 9 гв.кд, которая отразила танковую атаку противника, а второй вопрос – где же был и что делал командир дивизии, что делали все командиры и политработники дивизии? Этот чинуша - еще ни разу не видавший столь сильного боя, отсидевшись в яме весь бой - вышел из ямы, когда кончился бой и стал героем, ему верят, его возносят за то, что он, в трудные минуты бежавший из 30 кд и случайно попавший в 9 гв.кд, хочет нажить себе капитал и объявляет себя «спасителем» - это не выйдет.
Заявляю Вам – я люблю правду и справедливость и ненавижу подхалимов и карьеристов. Своим бахвальством он подорвал мой авторитет как командира дивизии и моих подчиненных, он бесстыдно оскорбил нас этим.
Командиры, политработники и казаки 17.10.42 г. крепко дали по зубам фашистам не потому, что за рекой сидел Дуткин, а потому, что командиры, политработники и казаки до конца своей жизни преданы партии Ленина – Сталина, потому что командиры, политработники, казаки 9 гв.кд высоко несут звание гвардейцев. Если только г. Дуткин еще раз появится у меня, то я буду вынужден предупредить его о том, что командир дивизии все же я, и лучше будет, если он вообще больше не будет у нас.
Прошу Вас бригадный комиссар принять это товарищеское письмо, выражающее мою обиду на несправедливость и клевету со стороны тов. Дуткина на нас и предупредить т. Дуткина, что не к лицу столь большому начальнику заниматься бахвальством и враньем. Авторитет его в моем лице уже потерян. Так могут поступать только юнцы, не видевшие еще боя. Если только т. Дуткин действительно окажется героем этого боя, где либо, я приму все меры к тому, чтобы справедливость была найдена.
Тов. бригадный комиссар, Вы были у нас накануне боя, я дал Вам слово в том, что ошибку, допущенную 15.10.42, мы исправим. Докладываю Вам, бой 17.10.42 был исключительно напряженный. В середине дня третья атака противника велась 22-25 танков и до батальона пехоты, т.е. одновременно стреляло 25 орудий и 25 пулеметов. Ни один казак, ни один командир или политработник не дрогнули. Все, как сидели в начале боя, так и остались в конце боя. Такой азарт был о время боя, такая атака за танками, Вы себе представить не можете. Чувствовался крепкий единый коллектив, готовый умереть, но ни шагу назад. Во время боя был подожжен Камыш в трех местах, затушили. Казаки дрались исключительно хорошо.
С приветом генерал-майор Тутаринов». (ЦАМО, ф.43, оп.11536, д.135, л.48).
В сложившейся ситуации командир 10-й гв. кавалерийской дивизии генерал-майор Миллеров приказал своим частям помочь соседней 9-й кав. дивизии в уничтожении группировки противника. Сразу после полуночи 18 октября 1942 года войска дивизии двинулись в сторону Камыш-Буруна, но в селении противника не оказалось. Был пойман только один раненый солдат 3-й роты 2-го батальона бригады особого штаба «Ф» Курт Мауль, который показал, что в район Ачикулака прибыли все три батальона бригады, там же стоит полк казаков-белогвардейцев, который во время боя батальона обеспечивал его фланги. Форма у казаков немецкая, на рукаве вышит черный орел. Вооружены русскими автоматами и винтовками.
В эти дни обстановка на фронте была тяжелая. Многие бойцы и командиры РККА находились в отчаянном положении и теряли веру в победу. 18 октября 1942 года штаб Северной группы доложил штабу Закавказского фронта об измене в 59-й стрелковой бригаде. С 12 по 14 октября на сторону противника перешло 6 средних командиров и 57 младших командиров и рядовых. Также 89-я армянская стрелковая дивизия была снята с фронта, а руководство заменено.
21 октября 1942 года командир 4-го Гвардейского кавалерийского корпуса Кириченко направил генерал-лейтенанту Масленникову донесение: «Выходя в район основных активных действий, корпус проделал длинный чрезвычайно трудный 300 км марш по пустынно-песчаной местности с чрезвычайно трудными дорогами, снижающими темп до 3 км/ч, а для автотранспорта, в большей части совершенно непроходимыми. Движение происходило исключительно ночью, так как местность совершенно открытая, а авиация противника одиночными самолетами и группами все время держала части корпуса под активными воздействиями с воздуха. По пути своего движения разведка и передовые отряды дивизий сталкивались с мелкими группами танков и мотопехоты немцев, и продвижение происходило с частыми боями.
Выйдя в район основных активных действий, корпус оказался в районе пустынно-степном, без масок для укрытия конницы от авиации противника, большими затруднениями водоснабжения и отсутствия зернофуража. Выйдя в район Урожайное, Владимировка, Ачикулак, Абдул-Газы, корпус встретился с крупной, весьма подвижной и маневренной группировкой противника, базирующейся на район Ачикулак.
В настоящее время перед корпусом действует 201 тп 23 тд, мото-механизированная бригада особого африканского корпуса, усиленная танками и самоходной артиллерией, до двух батальонов мотопехоты и русский добровольческий полк контрреволюционного казачества. Кроме того, в населенных пунктах имеются мелкие гарнизоны мотопехоты, полицейские отряды, а со стороны Буденновск, противник ежедневно выбрасывает серии разведывательных отрядов, состоящих из нескольких автомашин с пехотой, при поддержке 6-8 танков и 2-3 бронемашин. Противник ведет непрерывную активную авиаразведку, от которой скрыть группировку главных сил корпуса невозможно. Кроме того, к району действий корпуса выходят хорошие дороги с севера, запада и с юга, по которым противник может подбрасывать крупные, маневренные подвижные группы на автотранспорте и танки.»
До конца октября противник предпринял несколько атак на Камыш-Бурун (современный город Нефтекумск), но все они были отбиты боевыми товарищами Константина Невенченко.
Командование корпуса особого назначения «Ф» в этот период стремилось как можно скорее перебросить из Сталино подразделения, укомплектованные арабами (Арабский легион). Об этом начальнику оперативного отдела штаба группы армий «А» сообщил 25 октября начальник тыла корпуса «Ф» полковник Круммахер. Эти арабские батальоны предназначались для агрессивных действий в Иране, Ираке и в других странах Ближнего и Среднего Востока. Но, оказавшись в тяжелых условиях, командование корпуса «Ф» вынуждено было ввести в бой арабские батальоны гораздо раньше, когда танковые дивизии 1-й танковой армии приступили к выполнению операции по прорыву к Нальчику и Орджоникидзе.
Тем временем, 26 октября 1942 года в Кизляре состоялась встреча с работниками Ставропольского крайкома партии, где первый секретарь крайкома Суслов потребовал объяснить, почему партизанские отряды Восточной группы без разрешения краевого комитета партии вошли в состав 10-й гвардейской кавалерийской дивизии (речь шла об упомянутом ранее отряде Однокозова). Он показал всю несостоятельность и даже вредность превращения партизанских отрядов в штатные подразделения корпуса. Несколько сот человек не имели для корпуса существенного значения, но прекращение партизанской борьбы в тылу врага позволило гитлеровскому командованию сосредоточить свои части против корпуса. Если бы отряды Восточной группы вели самостоятельные боевые операции, согласовав их с командованием корпуса, они вынудили бы противника держать в своем тылу значительные силы, и сопротивление врага кавалеристам неизбежно ослабло бы.
29 октября 1942 года командующий корпусом особого назначения генерал-лейтенант Фельми был на совещании в штаб-квартире 1-й танковой армии немцев и указывал, что группировка противника перед его соединением насчитывает до 4000 человек. Ввиду недостатка артиллерии и превосходства русских в воздухе, провести наступление в настоящее время не представляется возможным, кроме того корпус уже понес значительные потери. Так, например: из 27 наличных бронемашин уже 10 подбиты в результате воздушных налетов.
В октябре корпус «Ф» был уже настолько потрепан в боях, что гитлеровское командование всерьез встревожилось, достаточной ли окажется его боеспособность в предстоящих боевых действиях на Грозненско-Махачкалинском направлении и тем более в странах Ближнего и Среднего Востока, т.е. в основных операциях, для которых он и был предназначен. 30 октября штаб 1-й танковой армии сообщил в штаб группы армий «А», что «корпусу необходимо впоследствии придать дополнительную артиллерию, а по возможности и танки, чтобы сделать его способным наступать».
Активными боевыми действиями 4-го гв. кавалерийского корпуса наступление корпуса «Ф» было сорвано, и германское командование уже не стремилось к осуществлению поставленной фюрером важной задачи стратегического значения. Генеральный штаб сухопутных войск вермахта вынужден был лишь констатировать, что «наступление с целью перерезать железнодорожную линию Кизляр - Астрахань в настоящее время не может быть проведено».
Несмотря на то, что командующий Северной группой войск требовал от Казачьего корпуса обходить опорные пункты и решительно действовать в направлении сел Степное и Соломенское, командир корпуса Кириченко решает в ночь с 31 октября на 1 ноября 1942 года атаковать и захватить село Ачикулак.
Оставив для обороны Камыш-Буруна лишь части 29-го гв. кавалерийского полка, остальные части корпуса приступили к выполнению этой задачи и в течение двух суток вели бои с пехотой и танками противника, оборонявшими Ачикулак.
1 ноября 1942 года корпус особого назначения «Ф» в своих документах сообщает, что рано утром противник, при сильной поддержке артиллерии, атаковал Ачикулак. Во второй половине дня гарнизон был окружен в северо-западной части населенного пункта и занял круговую оборону.
10-я гв. кавалерийская дивизия с 37-м бронебатальоном и зенитной батареей 591-го зенитного артполка, совершила марш в ночь на 1 ноября в район аула Бияш (северо-западнее Ачикулак). На рассвете в районе Бияша дивизия была атакована танками, бронемашинами и мотопехотой противника и, понеся значительные потери, отошла к полудню 1 ноября на 4,5 км северо-западнее Ачикулака. В течение 1 и 2 ноября 10 гв. кавалерийская дивизия, во взаимодействии с 9 гв. кд, отбивала сильные атаки танков, бронемашин и мотопехоты противника со стороны Владимировки, Ачикулака, Кара-Тюбе, Бияша и переходила в атаку с севера и северо-запада на Ачикулак.
Налетом 10-й гв. кавдивизии на Андреев Курган 2 ноября 1942 года была уничтожена группа противника. К исходу дня дивизия занимала оборону в 500 метрах северо-западнее Ачикулак и с наступлением темноты начала отрываться от противника. За 1 и 2 ноября 1942 года дивизия потеряла 350 человек убитыми и ранеными, уничтожено 4 пушки, 6 станковых пулеметов, 4 82-мм миномета, подбито и эвакуировано 2 бронемашины 37-го бронебатальона.
В документах о боях за Ачикулак нет прямых упоминаний лейтенанта Невенченко, но удалось найти сведения о другом командире, который точно был рядом в эти дни. Речь идет о гвардии капитане Прокопенко Александре Иосифовиче, 1911 года рождения. В рядах Красной Армии с 1931 года, член ВКП(б) с 1939 года.
В учетно-послужной карточке указано, что при переводе в 10-ю гв. кавалерийскую дивизию он был назначен начальником дивизионной школы начсостава, куда и попал Константин Пантелеевич в сентябре 1942-го года.
Но в ноябрьском наградном листе Прокопенко уже указана другая должность - командир сабельного эскадрона 10-го разведдивизиона. Судя по всему, капитан Прокопенко и лейтенант Невенченко перешли в главное разведывательное подразделение дивизии вместе.
Позже Прокопенко и Невенченко были представлены к награде за бои 10-го разведдивизиона под командованием капитана Таранина у села Отказное. А когда 10-й разведдивизион был расформирован, все трое офицеров попали в 42-й гвардейский кавалерийский полк: Александр Таранин стал командиром полка, Александр Прокопенко начальником штаба и позже зам. командира по строевой части, а Константин Невенченко командиром 4-го сабельного эскадрона.
Вот что указано в наградном листе на Александра Иосифовича:
«Гвардии капитан Прокопенко А.И. 1-2.11.42 г. в бою и разведке в районе Ачикулак проявил стойкость и мужество во время разведки, доставлял “языка” и ценные документы и сведения о противнике для командования дивизии, за что достоин правительственной награды “За боевые заслуги”.
Командир 10 разведдивизиона
гв. капитан Таранин.»
Гвардии майор Александр Прокопенко погибнет в бою 13 июля 1944 года, всего спустя неделю после командира полка Таранина, освобождая белорусскую землю.
В донесении 4-го гв. кавалерийского корпуса о действиях частей корпуса 2 ноября 1942 года сообщается, что корпус в течение дня продолжил ведение упорных боев в районе Ачикулак с резервами противника: мотопехотой, танками и бронемашинами. В результате двухдневных боев корпус оттянул на себя до пяти батальонов мотопехоты, больше 30 танков средних и 11 тяжелых и до 30 бронемашин. К исходу дня по данным наблюдения 30-й кавдивизии установлено дополнительное выдвижение с юга (Моздокское направление) в Ачикулак 28 танков противника и групп мотопехоты. С Георгиевского направления противник в течение 1 и 2 ноября подбрасывал мотопехоту группами по 15-20 автомашин.
А в журнале боевых действий группы «А» отмечается, что ударная группа корпуса особого назначения 2.11.42 сильной стремительной контратакой отбросила противника в районе севернее Ачикулак назад на север, обе стороны понесли значительные потери. Авиация противника действовала, главным образом, против войск, наступающих на Орджоникидзе, а также произвела многочисленные штурмовые налеты в районе корпуса особого назначения.
Несмотря на неудачу атаки на Ачикулак казаки из 24-го и 32-го гвардейских кавалерийских полков 10-й кавалерийской дивизии показывали образцы бесстрашия. Например, 1 ноября 1942 года командир взвода 24-го гв. кав. полка Тимофей Буряченко 1895 года рождения был ранен и взят в плен немецкими танкистами. Обыскав раненого они положили его на танк, чтобы вывести в тыл. Когда танк тронулся с места, Буряченко вспомнил, что у него на поясе висит 2 гранаты. Люк танка оставался открытым и он не задумываясь бросил туда одну гранату, а вторую под сам танк. Полностью уничтожив экипаж он и сам был еще раз ранен осколком гранаты, но при этом нашел в себе силы доползти до своих. К сожалению, от полученных ранений он скончался в госпитале через 2 недели.
Еще один эпизод этого боя - на командный пункт 32-го гв. кавалерийского полка прорвалось 15 единиц вражеской бронетехники. Семь командиров, находящихся на КП, не растерялись и решили принять бой. Старший лейтенант Новоковский подскочил к броневику и забросил в его люк противотанковую гранату. Майор Полеводов и лейтенант госбезопасности Орден подбили еще две машины. Капитан Пинчук подбежал вплотную к танку и начал поливать его смотровые щели из автомата, танк долго кружился вокруг, но в итоге ушел обратно.
После этих боев 10-я кавалерийская дивизия имела значительные потери в людях и конском составе. Только с 30 октября до 3 ноября 1942 года дивизия потеряла 478 человек убитыми и ранеными, а также 445 лошадей.
С наступлением темноты 7 ноября 1942 года корпус стал отходить в восточном направлении в район Черный Рынок (на железную дорогу Кизляр – Астрахань).
Отказ от выполнения боевой задачи и откат на восток командир корпуса мотивировал усталостью личного состава корпуса и изнуренных обезвоживанием лошадей. Уже 40 дней они находились в пустынно-песчаной местности. Кроме того, уже наступали холода, а люди были не обеспечены зимним обмундированием.
Приказом генерал-лейтенанта Кириченко казаки были отведены в аул Терекли-Мектеб (современный районный центр Ногайского района Республики Дагестан), где приводили себя в порядок и получали пополнение до 27 ноября 1942 года.
Вместо положенных по штату гвардейской кавалерийской дивизии 5225 человек личного состава, на 1 декабря 1942 года 10-я дивизия имела в своих рядах 2728 человек и 2576 лошадей, 1396 винтовок, 17 автомобилей, 14 станковых и 56 ручных пулеметов, 443 пистолет-пулеметов, 4 зенитных пулемета, 3 76-мм и 3 45-мм пушки, 35 минометов и 74 противотанковых ружья.
Решение командования корпуса на отход генерал-майор Масленников оценил так: «Военному совету группы войск было известно, что генерал Кириченко поддался паническим слухам об оставлении, якобы, нашими войсками Владикавказа. Выдвигаемые объяснения причин отхода корпуса, безусловно, не могли служить оправданием. Корпус, без воздействия противника, отошел на сотню километров. В дальнейшем ему снова пришлось их же проходить, чтобы сблизиться с противником и действовать в том же направлении на правом крыле Северной группы войск, обеспечивая наступательные действия главных сил 44 армии вдоль северного берега р.Терек».
В шифротелеграмме от 11 ноября командующий фронтом писал командиру 4 гв.кк следующее: «Поставленная Вам задача набеговых операций во фланг и тыл противника наилучшим образом обеспечивает прикрытие железной дороги Астрахань – Кизляр на участке Улан-Хол, Кизляр и совершенно не совместима с Вашим отходом на восток. Немедленно примите меры к установлению соприкосновения с противником своими передовыми частями и обеспечения за собой ранее занимаемой полосы на линии Камыш-Бурун, Тукуй-Мектеб, Терен-Кую и активизируйте набеговые действия групп с захватом пленных и нарушением управления противника».
12 ноября 1942 года Ставка Директивой №170687 санкционирует создание 1-й Конной армии, командармом которой назначается генерал-лейтенант Кириченко. Армию предполагается усилить тремя танковыми полками, а также авиадивизией в составе двух полков штурмовиков и двух полков истребителей. Но уже к 19 ноября формирование Конной Армии приостанавливается на основании указания Ставки и вместо Конной Армии начато формирование двух кавалерийских корпусов - 4-го Кубанского и 5-го Донского. 10-я гвардейская лейтенанта Невенченко осталась в составе 4-го гв. кавалерийского корпуса.
При том, что основной состав дивизии оставался в глубоком тылу, в районе Джелал 15 ноября 1942 года рейдовый отряд 10-й гв. кавалерийской дивизии захватил в плен обер-ефрейтора, принадлежащего 2-му батальону особого штаба «Ф», дислоцированного в Ачикулаке, а ещё одного обер-ефрейтора убил. Пленный был направлен в штаб группы.
21 ноября 1942 года полки 10-й гвардейской кавалерийской дивизии получили новую нумерацию. 32-м гв. кавалерийский полк стал 42-м (в нем позже будет служить Константин Пантелеевич), 24-й гв. кавалерийский полк стал 36-м, а 29-й гв. кавалерийский полк стал 40-м гвардейским.
29 ноября дивизия Константина Невенченко заканчивает сосредоточение в исходное положение перед наступлением в районе аулов Махмуд-Мектеб и Тукуй-Мектеб на современной границе Ставропольского края и Республики Дагестан.
В результате короткого ночного боя 10-я гв. кавалерийская дивизия нанесла существенные потери гарнизону противника в ауле Бейсей, к 6:30 30 ноября 1942 года главными силами захватила район Новый Джелал и аул Уч-Тюбе.
В эту ночь разведотряд 10-го разведдивизиона, в котором, возможно, был и лейтенант Невенченко, с одной бронемашиной и батареей 13-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, преследуя отходящего противника. Но воспользовавшись ночной темнотой и равнинной местностью, противник остатки сил увел к аулу Ямангой. В качестве трофеев казаки захватили 1 автомашину, 15 лошадей, 1 миномет, 1 ручной пулемет, 1 станковый пулемет, боеприпасы и документы.
В ночь на 1 декабря 1942 года кавалеристам удалось также занять ногайские аулы Ямангой и Новкус-Артезиан, но радость от побед была недолгой. В тот же день на 36-й гв. кавполк обрушился целый ряд контратак с танками, тяжелыми минометами и даже с реактивными шестиствольными минометами. На следующий день атака возобновилась сразу с трех сторон. Новкус-Артезиан нашим войскам пришлось оставить.
К исходу 2 декабря 1942 года 10-я кавалерийская дивизия потеряла 300 человек убитыми, 60 ранеными и 250 лошадей. Разведдивизион, в котором, предположительно, уже служил лейтенант Невенченко, и другие специальные части дивизии занимали оборону на западной окраине аула Бейсей.
Благодаря найденному наградному листу на одного из казаков, стало понятно, что разведдивизион точно не сидел в пассивной обороне:
«Во время боя за аул Новкус-Артезиан гв. казак Ковтуненко Петр Петрович в рукопашной схватке обезоружил немецкого солдата, захватив его с оружием и тремя лошадьми, проявив при этом смелость и героизм.»
За этот бой 46-летний казак Ковтуненко, воевавший в молодости еще в Гражданскую, был награжден Орденом Красной звезды.
В бою за Новкус-Артезиан 10-я гв. кавалерийская дивизия потеряла убитыми 293 человек и 62 человека ранеными. Всего дивизия потеряла 427 активных штыков, что можно приравнять к потери одного полка дивизии. Также было убито 259 верховых, 64 артиллерийских и 47 обозных лошадей.
3 декабря 1942 года на фронте установилось затишье, но уже на следующий день противник подтянул к Новкус-Артезиан до 2 батальонов моторизованной пехоты и 28 танков. После продолжительной огневой подготовки немцы перешли в атаку на Ямангой. Ожесточенный бой с танками длился 3 часа. Понесшие потери 40-й и 36-й кав. полки отошли на восточную окраину аула, а затем под прикрытием батареи противотанковых орудий отступили к селу Каясулу и аулу Бейсей.
После этих боев 10-я кавалерийская дивизия была вновь выведена во второй эшелон корпуса. Штаб дивизии и спецподразделения включая 10-й разведдивизион сосредоточились в районе аула Али-Кую на современной границе Ставрополья и Дагестана до 11 декабря 1942 года.
После боев в районе аулов Новкус-Артезиан, Ямонгой и Бейсей противник чувствуя своё превосходство продолжал активные разведывательные действия в сторону села Каясула, аулов Махмуд-Мектеб и Тукуй-Мектеб.
7 декабря 1942 года в штаб 4-го Кубанского гвардейского казачьего кавалерийского корпуса была получил шифрограмму от командующего Северной группой войск: «Действиями Вашего корпуса доволен. Личный состав хорошо и смело отражает превосходящего в танках противника. Ваше решение считаю правильным. С прибытием частей усиления артиллерии и танков подготовить удар в западном направлении. Уверен в его выполнении. Масленников».
В дни затишья разведчики 10-й гвардейской дивизии установили, что хутора Нортон и Торосов (ныне не существующие хутора недалеко от Терско-Кумского канала) обороняют 2 роты при поддержке танков и тяжелых минометов. Командир дивизии Миллеров решил прикрываясь одним полком, двумя другими охватить Торосов с флага и взять его штурмом.
В 6 часов утра 14 декабря 1942 года началась артподготовка, под прикрытием которой 40-й и 42-й гвардейские кавалерийские полки перешли в наступление. На этом участке фронта оборону держала немецкая мотопехотная рота и 200 казаков-предателей.
Несмотря на сильный огонь противника подразделения 10-й гвардейской дивизии в 7:40 приблизились к переднему краю обороны и в 8:00 пошли в атаку. Немецкий гарнизон не выдержал натиска и начал беспорядочный отход из Нортона в сторону хутора Киров (современный Кировский), оставляя при этом много вооружения и военного имущества.
Подтянув резервы в район Киров противник стал оказывать ожесточенное сопротивление при поддержке 6-ствольных минометов. Советским частям пришлось остановить наступление и окопаться всеми тремя полками у хутора Торосов.
На следующее утро 15 декабря 1942 года 8 немецких танков с пехотой пошли в атаку с южной стороны от хутора Торосов, в это же время до батальона пехоты при поддержке 6 танков начали наступление с северо-запада. Бой длился больше 10 часов, враг предпринял 8 атак на казаков-гвардейцев, которых поддерживал 134-й танковый полк, 2-й отдельный разведбатальон и 65-й отдельный мотострелковый батальон. Все вражеские атаки были успешно отбиты.
Командир 134-го танкового полка полковник Тихончук, оценивая боевые возможности состоявших на вооружении полка американских танков М3 Ли (M3 Lee), докладывал 14 декабря: «Американские танки в песках работают исключительно плохо, беспрерывно спадают гусеницы, вязнут в песке, теряют мощность, благодаря чему скорость исключительно мала. При стрельбе по танкам противника, ввиду того, что 75 мм пушка установлена в маске, а не в башне, приходится разворачивать танк, который зарывается в песок, что очень затрудняет ведение огня».
В последующие дни наши части провели усиленную разведку переднего края. Было установлено, что хутор Киров удерживают 2 роты немецкой мотопехоты, 2 эскадрона белоказаков и 6 танков.
В оперативной сводке штаба дивизии указано, что 15 декабря 10-й разведдивизион занимал позиции у высоты 128.0, которая находилась к югу от хутора Торосов.
На более широком фронте перед войсками 4-го и 5-го гв. кавалерийских корпусов и войск 44-й армии стояли части особого назначения африканского корпуса «Ф», 3-й танковой дивизии Вермахта и мелкие подразделения с других направлений, в том числе хозяйственные и тыловые. Среди них также были формирования предателей из казаков, азербайджанцев и осетин.
19 декабря 1942 года генерал-лейтенант Масленников обращает внимание командиров 4-го Кубанского и 5-го Донского гв. кавалерийских корпусов на невыполнение в срок его приказов. В результате пассивных действий 4-го гв. кк противник сумел произвести перегруппировку, преградив ему движение в юго-западном направлении, а также использовал часть своих сил для противодействия соседнему 5 гв. кав. корпусу.
После этой критики сверху 20 декабря 1942 года командир 10-й гв. дивизии Миллеров получил личное письмо от командира корпуса Кириченко: «Немедленно атаковать Нортон с тыла, уничтожить противника и захватить Нортон, не обращая внимания на Головского (30-я кавдивизия), так как его полки скованы сильным огнем из Нортон.»
Не дожидаясь подхода полков 30-й кавалерийской дивизии, части 10-й гв. кавалерийской дивизии пошли в наступление совместно с танкистами 134-го танкового полка. Несмотря на мощный огонь и несколько контратак в 5:20 22 декабря 1942 года хутор Нортон был взят. Командованию доложили о 50 пленных, 2 захваченных танках, 3 автомобилях и множестве другого военного имущества.
К 14 часам полки 10-й гв. кд сдали участок фронта подошедшим кавалеристам из 30-й кавалерийской дивизии и вернулись к исходному положению в хутор Торосов. Но уже в 15:30 немцы пошли в контратаку на Нортон и выбили оттуда 30-ю кав. дивизию.
В 19 часов боевым товарищам лейтенанта Невенченко пришлось идти на повторный штурм. Можно себе представить, что они чувствовали в тот момент. Вскоре Нортон снова был освобожден. Ликвидировав опасность окружения и восстановив положение, казаки вновь отошли к хутору Торосов.
На следующий день 23 декабря 1942 года в 17 часов 10-я гв. кавалерийская дивизия с ротой малых танков и 4 средними танками атаковала хутор Киров. Кавалеристов поддерживала артиллерия, но как только огонь орудий был перенесен вглубь обороны, вражеские доты вновь ожили, ведя фланкирующий пулеметный огонь. Из захваченных документов было установлено, что хутор Киров оборонялся помимо пехотно-гренадерского батальона 53-м противотанковым батальоном. Атака захлебнулась. Но как только части были приведены в порядок, они предприняли еще одну провальную попытку штурма, после чего вернулись к хутору Торосов.
Наши потеряли 47 человек убитыми, в том числе начальника штаба дивизии подполковника Юрьева, еще 81 человек был ранен. 10-й разведдивизион занимал в этот и последующие дни позиции к юго-востоку от хутора Торосов. Хуторы Нортон и Торосов в наше время уже не существуют, на их месте осталось лишь несколько братских могил.
Это был последний крупный бой 10-й гвардейской кавалерийской дивизии в 1942 году. Грустное завершение года, однако Константина Пантелеевича ждал новогодний подарок - приказом №417 от 31.12.1942 года Невенченко К.П. было присвоено звание гвардии старшего лейтенанта.
Читать другие части боевого пути Константина Невенченко:
Часть 1: Призыв в РККА и Зимняя война
Часть 2: Начало Великой Отечественной и Крымский фронт
Часть 3: Госпиталь и битва за Дон
Часть 4: Кавалерийский корпус и сражения в Ногайской степи
Часть 5: Наступление на Кавказе и орден Красного Знамени
Часть 6: Освобождение Ростова и Миус-Фронт
Часть 7: Обход врага под Таганрогом, освобождение Донбасса и Запорожья
Часть 8: Прорыв от Мелитополя к Крымскому перешейку
Список источников:
ЦАМО РФ и сайт Память Народа
Проект Артема Драбкина с воспоминаниями ветеранов "Я помню"
Сайт Сергея Заярного don1942.ru
#историясемьи #генеалогия #предки #военнаяистория #ветеран #боевойпуть #биография
