Глава 67
Час спустя к барокамере подошла доктор Званцева. Она привела с собой Викторию, которой сообщила по пути, что процедура прошла успешно.
– О, Боже, – произнесла напугано роженица, когда увидела массивный агрегат.
– Всё хорошо, не волнуйтесь, – поспешила успокоить её Мария. – Всё лучше, чем выглядит.
Когда они зашли в помещение, старший техник с улыбкой как раз выкатывал из барокамеры кувез с малышом.
– Можно мне посмотреть? – спросила Виктория, затаив дыхание.
– Можно, – ответил техник. – Несколько минут назад малыш открыл глазки.
Мать склонилась над своим ребёнком, положила ему ладонь на животик. Малыш бодренько двигал туда-сюда ручками и ножками, разве только звуков никаких издавать не мог – в горле по-прежнему была трубка.
– Здравствуй, Серафимушка, – ласково прошептала Виктория. – Это мама.
– Завтра лечение продолжим. Но выглядит малыш неплохо, – заметила доктор Званцева, ощущая, как тепло разливается по сердцу. У неё ведь тоже есть свой маленький. Правда, на свет пока не родился. Но совсем скоро. И тогда она сама сможет вот также уткнуться носом в пушистенькие волосики на голове своего малыша и вдыхать его аромат. Смотреть в ясные глазки и счастливо улыбаться.
– Когда нас выпишут? – поинтересовалась Виктория.
– Дня через три. Мы положим Серафима в педиатрическое отделение, а вас в родильное. Нужно ещё понаблюдаться.
– Мы не планировали третьего, – сказала мамочка со счастливой улыбкой. – Слава Богу, что он родился.
Доктор Званцева перевела взгляд на мониторы и заметила на одном из них ординатора Великанову. Та со страдальческим лицом стояла внутри барокамеры, позади неё – врач со стетоскопом. Он прослушивал дыхание девушки. Марии стало интересно, она подошла к двери и спросила через толстое стекло:
– Оля, ты почему ещё там?
– Подозрение на пневмомедиастинум, – с печальным видом ответила ординатор.
– Надо было найти тебе замену.
– А я и есть замена, – вздохнула Великанова. – Сюда должна была пойти Надя Шварц. Но в последний момент Эллина Родионовна решила, что лучше я, у меня опыта больше.
Доктор Званцева пожелала девушке удачи и ушла. Но прошёл ещё час, прежде чем ординатора было решено выпустить. Марк Лозовский, который мужественно провёл с ней всё это время, подбадривая, напоследок прослушал снова и сказал уверенно:
– Хрипов нет.
– Отлично, – выдавила Ольга.
– Конечно. Но как только выйдешь отсюда, сделай рентген.
– Сколько ещё? – спросила Великанова младшего техника.
– Один метр, – послышалось в динамике.
– Скорее, скорее же… – простонала ординатор, стоя у двери в ожидании.
– Если это пневмомедиастинум, то пройдёт само, – заметил было Лозовский. Он хотел ещё что-то добавить, но сработала автоматика, дверь отворилась, и ординатор с криком «Простите!» выскочила наружу, как бутылка из-под шампанского.
– Стой! Подожди! Да стой же ты! – устремился за ней Марк, но Ольгу было не остановить. Она пулей вынеслась из помещения с барокамерой, промчалась по коридору до лестницы и взвилась на самый верх. Там, резко толкнув дверь, выскочила на крышу и помчалась к парапету. Уткнувшись в него, вцепилась в холодный металл обеими руками, закрыла глаза и с наслаждением стала жадно вдыхать свежий воздух, ощущая, как ветер холодит её кожу.
В этот момент Ольга Великанова ощущала себя птицей, которую после многих лет заточения в тесной душной клетке наконец-то выпустили на волю. Она продолжила глубоко дышать, так что даже в глазах потемнело, а когда это прошло, стала смотреть на бескрайнее небо с плывущими по нему облаками. И не было в эти минуты для неё вида прекраснее на всём белом свете.
Спустя некоторое время, ощутив, что замерзает, Великанова вернулась в отделение неотложной помощи. Стоило ей оказаться рядом с регистратурой, как её подхватил и потянул за собой доктор Володарский. Ему срочно потребовалась помощь: «Скорая» помощь примчалась с пациентом.
– Мужчина, обнаружен в переулке, – быстро заговорила фельдшер, едва выпрыгнув из машины.
Стоило Ольге посмотреть на пациента, как она удивилась вслух:
– Боже, откуда столько крови? Пулевое ранение? Ножевое?
– Мы не нашли источник, но он и не давался, – пожала плечами коллега из «неотложки». – Бился так, что пришлось крепко зафиксировать.
– Может, драка? – поинтересовался доктор Володарский. – Этот явно не победитель.
– Отпустите меня! – потребовал раненый.
– Крайне возбуждён, – заметила фельдшер. – Тахикардия. Давление 160 на 92, похоже, под веществами.
– Я вас ненавижу! – заявил пострадавший.
В этот момент «Скорая» привезла ещё одного пациента. Когда доктор Осухова пришла его принять, из машины выбралась Елена Севастьянова. Оказалось, она сопровождала лежащего на носилках.
– Мужчина, 66 лет, угнетённое дыхание, озноб, – вклинился фельдшер.
– Прикован к постели из-за перелома таза, – добавила Севастьянова.
– Лена, а ты что тут делаешь? – удивилась Наталья Григорьевна. – У тебя же отпуск.
– Ну, какой уж тут отдых. Вот, привезла папу. У него пневмония. Я ухаживала за ним дома, – ответила врач.
– Соболезную. Сиделку нанимала?
– Нет, сама. Он не хочет, чтобы в доме были чужие. Тяжело было, – призналась Севастьянова.
Они прошли мимо смотровой, в которой бригада доктора Володарского осматривала буйного.
– Вы воплощение зла! Дьявольское отродье! – продолжил он вопить, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Ну да, ты ещё нас коновалами назови, – хмыкнул Борис. – Конёк-горбунок.
– Я нашла в кармане брюк трубку с запрещённым веществом, – произнесла Зоя Филатова, показывая предмет. – Угадайте, что покажут анализы.
– Всё равно придётся проводить полный осмотр, – сказал доктор Володарский. – Это может быть кровоизлияние в мозг.
– Они повсюду! Я вижу их кругом! – продолжил вопить мужчина.
На вид ему было около 35 лет, и ординатор Великанова даже подметила, что довольно симпатичный: правильные черты лица, выразительные глаза, вьющиеся чёрные волосы. Чем-то похож на ординатора Креспо.
– Свободной жидкости нет. Синус чистый, – сообщил Борис, глядя на монитор УЗИ-аппарата. – Признаков травмы нет.
– Где же рана? – продолжая осмотр пациента, поинтересовалась Великанова. – Я никак не могу её найти. Ничего нет. Ни единой царапины.
– Демоны! – воскликнул мужчина. – Вокруг демоны!
– Гематокрит нормальный, – сообщила медсестра.
– Ни внутреннего, ни внешнего кровотечения нет, – задумчиво сказал доктор Володарский. – Выглядит так, словно на бойне работает и решил в стоке искупаться. Так, Зоя, вызови на всякий случай полицию.
Выходя, Филатова увидела, как доктор Севастьянова в соседней палате ласково провела ладонью по лбу пожилого мужчины. Удивилась и поспешила в регистратуру. Она не знала, что рядом с Еленой лежит её отец, Вадим Фёдорович, – единственный из родителей, оставшихся у доктора Севастьяновой. Мама её скончалась от инфаркта полгода назад, и с тех пор глава семьи каждый день терял интерес к жизни. После того, как упал и сломал таз, лишившись возможности самостоятельно передвигаться, вообще перестал бороться и только ждал, когда для него всё закончится.
Кончина супруги, с которой они вместе прожили без малого полвека, стала для Вадима Фёдоровича страшным ударом. Так сильно любил он свою Танечку, как ласково называл её всегда. С того самого момента, как увидел впервые в пятом классе средней школы. Она была новенькая, переехала недавно в их район. Стоило мальчишке глянуть в её глаза, как он утонул в них без остатка. До старших классов ходил под впечатлением, на остальных не смотрел даже, а когда они перешли в девятый, признался в любви. Сделал это нерешительно, опасаясь услышать какую-нибудь колкость в ответ, но Танечка, вдруг зардевшись аленьким цветочком, неожиданно прошептала: «И я тебя люблю».
Их родители, услышав о решении школьников встречаться, встретили эти слова в штыки. Танечку даже перевели в другую школу. Но что это могло изменить? Ребята продолжили встречаться тайком, а когда получили аттестаты зрелости, поступили в один институт. Едва им исполнилось восемнадцать, поженились. Только вот Господь ребёночка им не спешил давать. Долгих двадцать три года они ждали, надеялись, молились, и наконец свершилось чудо. Родилась у них дочка – Леночка. Стала она врачом, продолжила работать в клинике имени Земского под начальством доктора Печерской и была счастлива этим, но…
Когда Танечка ушла, в душе Вадима Фёдоровича потух питавший его все годы огонь.
– Инфильтрат в правой средней доле, – заметила доктор Осухова, глядя на снимок лёгких. – Жар небольшой, пневмония на ранней стадии.
– Или эмболия лёгких, – заметила Елена. – Проверим степень вентиляции?
– Не нужно, – покачала головой Наталья Григорьевна. – D-димер отрицательный, вероятность невелика. Он встаёт?
– Может, но не хочет, – ответила Севастьянова со вздохом. – А я не могу его заставлять. После операции у него депрессия, и он слегка не в себе. Смотрит телевизор целыми днями.
Вскоре доктора Осухову позвали ко входу, она поспешила туда.
– Лариса Вышкова, колотые раны шеи, груди и живота, – быстро произнесла фельдшер, показывая на женщину примерно лет пятидесяти. Точнее понять было трудно – она вся была в алых пятнах.
– Кровопотеря? – спросила Наталья Григорьевна, надевая перчатки.
– Трудно понять. Весь пол был в крови, когда её обнаружили. Давление очень низкое. Коллапс лёгкого. Мужа везут следом.
– Он… не виноват… – слабым голосом произнесла раненая.
– Колотая рана торса, не меньше чем у жены, – послышалось следом. «Скорая» привезла супруга Ларисы. – Неизвестно, кому хуже. Преступник, который этот сделал с ними, был в бешенстве, – заметил врач «неотложки». Пациента принял доктор Звягинцев.
Когда они спешили мимо второй смотровой, Наталья Григорьевна обратилась к раненой:
– Лариса, откройте глаза… Без сознания.
– Не могу найти вену, – растерянно проговорила ординатор Великанова.
– Сама сделаю, – ответила доктор Осухова. – Интубация.
– Давление падает. Верхнее 54, – сказала медсестра.
– Отсос на полную, – распорядилась врач.
– Брадикардия. 53.
– Три глубоких раны справа. Боже, сколько крови, – нахмурилась Наталья Григорьевна. – Давненько я столько не видела. Усилить давление на перстневидной.
– Думаете, тот ненормальный причастен? – спросила Ольга.
– Как знать? Трубку на тридцать и зажим. Видишь связки?
– Горло рассечено, но трахея не затронута. Готово! – отчиталась ординатор об успешной интубации.
– Левое лёгкое в норме, – заметила Осухова.
– На нём было столько крови, – напомнила Великанова, вспомнив симпатичного психа. – Порез в левой подмышечной впадине.
– Фибрилляция!
– Дефибриллятор, – распорядилась Наталья Григорьевна. – Заряд на 200. Да, Лариса определённо кандидат в хирургию. Хотя… вряд ли дотянет. Разряд!
– Без изменений.
– Триста. Разряд!
– Ничего.
Доктор Осухова во время паузы перевела взгляд на соседнюю дверь. Там другая бригада пыталась спасти мужа Ларисы.
– Ножевые ранения, в основном в живот, – констатировал доктор Звягинцев.
– Давление падает!
– Кровь через инфузионную помпу. Жидкость в брюшной полости. Гипотензия, – заметал Пётр Андреевич, глядя на монитор УЗИ.
– В моче крови нет, – доложила медсестра.
– Дыхание хорошее. Подготовить к открытой лапаротомии, – распорядился доктор Звягинцев.
– Катетер введён под ключицей.
Пётр Андреевич посмотрел в сторону соседней палаты. Он подумал, что если жизнь мужа Ларисы Вышковой удастся спасти, то, судя по манипуляциям коллег, его жена не выкарабкается.
– Асистолия, – сказала медсестра после того, как доктор Осухова снова использовала дефибриллятор. Чтобы сделать его воздействие более эффективным, пациентке пришлось вскрыть грудную клетку.
– Сколько?
– Сорок минут. И восемь гемаконов, – ответила ординатор Великанова.
Наталья Григорьевна остановилась. Передала электроды медсестре.
– Кажется, всё, – произнесла устало и назвала время смерти.
– Пустите! Я ничего не делал! – послышалось из соседней палаты. Медики увидели, как оттуда двое дюжих полицейских вывели того парня, которого привезли первым. Он так и продолжил истошно орать на всё отделение, пока его тащили по коридору. – Я их не знал!
Доктор Осухова вышла из палаты.
– Товарищ полицейский! – обратилась к одному из офицеров, сопровождавшего своих коллег. Она вспомнила, что этого капитана зовут Илья Рубанов, и он порой здесь появляется. – Что здесь происходит?
– Парень спятил и зарезал родителей, – хмуро ответил капитан. – У него не было денег на дозу.
– Боже… – тихо произнесла Ольга Великанова. Остальные медики остались молчать, изумлённые услышанным. Так вот, оказывается, кем были все эти люди.
В этот момент дверь соседней палаты раскрылась, появилась каталка с мужем Ларисы Вышковой. Его состояние удалось стабилизировать, мужчину было решено перевезти в хирургию. Но Рубанов, шедший последним, притормозил бригаду:
– Долго этот будет без сознания? – офицер показал на раненого. – Под наркозом, – уточнил доктор Звягинцев. – Ещё часа четыре.
– Но нам нужно снять с него показания.
– У пострадавшего одиннадцать ножевых ранений, – парировал доктор. – Пусть сначала операцию переживёт.
После безумного рабочего дня, возвратившись домой, Ольга Великанова собиралась было лечь в ванную и расслабиться, но раздался звонок. Это был отец.
– У тебя всё хорошо? – спросил он строгим голосом.
– Привет, папа. Да, всё нормально. А почему ты спрашиваешь? У тебя как дела?
– Ничего, – практически буркнул Николай Тимурович. – Ты… одна?
– Да, Денис сегодня ночует у себя, – ответила Ольга с вызовом. Ей очень хотелось сказать «Он ждёт меня в постели», но решила лишний раз не травмировать отцовскую психику. Молодой человек ведь недавно рассказал своей девушке, чем закончилась та встреча с ресторане. Как Николай Тимурович отвёл его на Почтамтский мост и потребовал прекратить отношения со своей дочерью. Денис отказался, и теперь было непонятно, что будет дальше. С той поры Ольга заметила, как их встречи стали чуть прохладнее. Круглов реже бывал у неё дома, ссылаясь на усталость после смены. Вот и сегодня не пришёл. Даже не позвонил. Даже сообщения не прислал.
Николай Тимурович угрюмо молчал, и в сердце девушки закралось неожиданно смутное сомнение.
– Папа, а ты… случайно, ничего с Денисом не сделал? – спросила настороженно.
– Нет, – резко ответил Галиакберов. – Ладно, давай, счастливо, – и прекратил разговор.
Ольга тут же набрала номер Круглова. Аппарат оказался выключен. Это насторожило девушку ещё больше. Она перезвонила отцу, тот не стал брать трубку. Позвонила в регистратуру отделения, чтобы узнать, вышел ли доктор Круглов на смену. Администратор Достоевский ответил, что и не должен был, поскольку взял неделю за свой счёт.
Великанова удивилась. Чтобы Денис взял и уехал, её не предупредив?
В этом внезапном его решении было что-то тревожное.
