Есть мнение, что мы не можем сформулировать критерии разумности. Поскольку подгоняем их под собственные достижения и свои особенности – как вида. И как же можно, имея единственный пример – себя, – судить о всём бесконечном космосе, населённым расами, для начала, попросту неизвестными, и не факт, что вообразимыми?
Это предсказуемое мнение. Статья о разуме, где критерием разумности объявляется способность вида к «разумной» (с точки зрения человека) деятельности, предполагала появление таких мнений в комментариях.
И это, очевидно, ложное мнение. Что значит, «мы не можем»? «Мы» в данном контексте «человечество». Я – человек. И я сформулировал. Именно, подогнав. То есть, сама возможность формулировки критериев разумности не обсуждается, как факт, доказанный экспериментальной проверкой. Претензии могут быть только к тому, что формулировка чем-то плоха.
И чем, собственно? Ничем. Критерии не могут быть плохи. Ибо об определениях не спорят. Любой, кому не нравятся чужие, – мои, например, – имеет полное, священное даже, право ввести и использовать свои. Проблема, однако, в том, что «любой» определения не даёт и не считает это возможным.
То есть, «любой» не понимает в чём смыл критерия разумности. Он считает «разум» некой самостоятельной сущностью, которая может принимать различные, не сходные с человеческими, неизвестные и неузнаваемые для нас формы. Но в этом-то и ошибка. «Разум» – то что мы разумом считаем.
Всякий вид обладает некими объективными особенностями, – в том числе и размером мозга, например, – соответственно, некими способностями и возможностями. Включая, среди прочего, и способность назвать «разумом» некую совокупность свойств своего и других видов. Произвольную, нужно подчеркнуть, совокупность. Но в любом случае это будет окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. Критерии не могут быть ошибочными.
Потому что они – субъективны.
Ибо как могут? Мы что-то «разумом» не признали, а на самом деле это разум? Простите, но с чьей точки зрения и на основании каких критериев это разум «на самом деле»? То есть, критерии всё равно нужны, и если взять другие, то как узнать, лучше ли они?
Критерии выбираются произвольно, исходя из соображений удобства и функциональности. Мы делим виды на разумные и не разумные, что бы определить способы взаимодействия с ними.
Определение через «разумную деятельность» удобно, потому что используется на практике и нареканий не вызывало. Например, мы не считаем дельфинов «разумными», несмотря на наличие у них развитого мышления и речи. То же касается и шимпанзе. Те и другие не практикуют преобразование окружающей среды с помощью орудий, но – не суть.
Суть же в том, что с видами к разумной (на наш взгляд) деятельности не способными, мы не можем взаимодействовать, как с человеческими – даже дикими – народами. Не можем объявить им войну, или заключить мир, навязав и заставив признать некие условия… Стрельба – пожалуйста, но, с предложением начать переговоры в Стамбуле, нам просто не к кому будет обратиться...
С животными, пусть и обладающими высоким интеллектом, мы можем взаимодействовать только как с животными… Причём, сразу видно, что высота интеллекта в данном случае не влияет на формы взаимодействия. Переговоры с умными дельфинами невозможны в той же мере, и по тем же причинам, что и с креветками, допустим.
Из данного обстоятельства, соответственно, и вытекает необходимость введения критериев и вообще деления на «разум» и «не разум». Это – практическая необходимость. Таким образом, критерии не требуют теоретического обоснования. Собственно, они слишком очевидны, чтобы вопрос об «обосновании», как и сомнения в истинности, могли возникнуть. Забыв о «разумной деятельности», можно сформулировать проще: разумные существа, это те с кем можно вести переговоры. Хотя бы теоретически. Хотя бы в Стамбуле.
...Этот принцип универсален и будет работать всегда, – везде в космосе. Взаимодействовать, как с себе подобными… мы сможем только с себе подобными. Капитан Очевидность соврать не даст… Как минимум, взаимодействовать, – в том числе и вступить в контакт, а общение с дельфинами мы «контактом» не считаем, – человек способен лишь с существами подобными ему концептуально.