С гулянки расходились далеко за полночь.
Негромкие слова Лидии Максимовны расслышали все – независимо от количества выпитых рюмок самогонки. Более того, – твёрдый голос жены Черноярова имел удивительное свойство – действовать отрезвляюще:
- Пора и честь знать. Девчонкам ещё посуду перемыть надо.
С лёгкой, но властной руки жены директора шахты в Терновском установился строгий порядок: если праздники или важные события отмечают всем посёлком, – а по-другому здесь и не бывает, – женщины с девчонками сами делятся на две смены: одни помогают поварам из шахтёрской столовой готовить и подавать на столы, другие моют посуду и убирают, чтоб к утру в зале и на кухне был всегдашний идеальный порядок.
Валерий держал Любашу за руку, а сам ещё разговаривал с мужиками про вентиляцию в новой лаве. Люба попробовала осторожно освободить ладошку из Валеркиной руки. Не вышло: он лишь крепче сжал Любанину ладонь. Заторопился:
- Ладно, мужики. Пора. Идём, Любань.
-Я, Валер, наверное, останусь… – нерешительно и будто виновато сказала Люба. – Работы много, тяжело девчонкам. Помочь надо.
- Ты ж свою смену отработала, – усмехнулся Валерий. – Целый вечер бегала, ни разу толком и не присела.
Над посёлком кружились снежинки, в свете уличных фонарей невесомым сиянием ложились на тополиные ветки. В машине Любаша задремала… Встрепенулась, когда Валерий остановил машину. За окном – кусты прибрежного ивняка.
-Валер!..
А Валерка нашёл её губы…
Поцелуй был долгим-долгим…
Любаня перевела дыхание:
- Ты что, Валер?.. Домой же пора… Утро скоро, а ты… на берег.
- Соскучился. Целый вечер смотрел на тебя… Люб!..
Люба растерянно собрала растрепавшиеся волосы:
- Не в машине же, Валер!
-До дома далеко ещё… И… дома повторим.
-Валер!..
Валерий откинул спинку сидения…
Целовал её губы, шею…
-Люб!.. Любашенька… родная моя, любимая…
Она стыдливо сжимала колени… словно первый раз у них с Валеркой… словно снова вернулась та ночь… перед его уходом в армию.
А он не спешил… Коленочки её ласкал… бережно трогал пальцами лепестковую нежность её…
И быстрее кружились снежинки… и не заметила Любаня, как сладко и счастливо закружилась голова – от желания Валеркиной силы…
Потом она дремала у него на плече… А когда домой приехали, Валерка на руках вынес её из машины.
Нёс её в дом… а ей казалось, что она взлетает в его руках.
И уже в постели – Валерий сам постелил – снова потянулась к нему.
Валерка – самый родной…
А утром… прятала от него глаза.
Будто бы правда – всё впервые случилось.
Или… оттого, что слова Серёжкины вспоминала:
- Люб… ты прости. Знаю, что не надо… знаю, что не должен. Только… увидеть тебя хотел.
Готовила на кухне завтрак, а Валерий не отходил от неё. Губами отводил ещё не причёсанные волосы, целовал шею.
Сердце Любанино обрывалось: они с Валерием уже научились понимать друг друга без слов… А Валерий ещё и удивительно чувствовал её любое настроение… любую радость и грусть, любую её тревогу…
А если он… про Серёжку догадывается?..
Делано равнодушно Любаня спросила:
- Что там… жених наш? Не говорил, когда свадьба? Катюша не очень весёлой была.
- Темнит Серёга. Со свадьбой не торопится. Может, не любит Катюшку?.. Другую любит.
Любаша затаила дыхание…
- Другую?.. Кого же?
-Мало ли девчонок засматривается на Свешникова!
- Вы же лучшие друзья с Серёжкой. Подсказал бы ему… что жениться пора. И… что лучше Катерины…
- Не хочет он говорить об этом, Любань. Вижу, – хмурится… думает о чём-то. Даже мужики на смене заметили, что Серёга каким-то неразговорчивым стал. Раньше ж, бывало, не остановишь его…Ни в забое, ни в душе… Ни в автобусе, когда домой едем. Не анекдоты, так стихи рассказывал… Про любовь. Память у него – учительница по литературе восхищалась… Как-то было дело… К нам на литературу Надежда Алексеевна, завуч, пришла. Мы сидим – глаз не поднимаем… На дом было задано «Я помню чудное мгновенье…» А у нас вечером… в общем, «стенка на стенку» с малоивановскими. Ясно, что не до Пушкина было. И девчонки с нами были за Терновой балкой. Кое-кто из них успел выучить – так, с пятого на десятое… В глазах у завуча тучи сгущаются. И перед Татьяной Владимировной стыдно: подвели её… Серёга Свешников выручил тогда. Пока девчонки по очереди у доски мямлили, он уши ладонями прикрыл, раза три прочитал стихотворение… и руку поднял. Рассказал без запинки… и вдруг серьёзно так говорит: мол, можно я ещё раз расскажу? Сам знаю, что плохо прочитал… Надежда Алексеевна расцвела. Пока Серёга рассказывал, наша отличница Юлька Морозова успела повторить… доучить некоторые строчки. В общем, неплохо получилось. А сейчас молчит Серёга. В автобусе к окну отворачивается.
- А… вы с ним давно дружите?
- С Серёгой-то?.. Не поверишь. До седьмого класса мы с ним, считай, на каждой перемене дрались, – за школьной кочегаркой. А потом ещё по дороге домой.
- За что же… дрались? – Люба взглянула на мужа с любопытством.
Валерка улыбнулся:
- Знаешь, Любань… Мы с ним как-то вспоминали: за что?.. Так и не вспомнили. Должно быть, – просто оба заносчивыми были… упрямыми.
- А в седьмом-то – что ж?
- А в седьмом… Однажды контрольную по геометрии писали. А после нас – в 7-м А геометрия. И тоже – контрольная. У Серёги в 7-м А любовь была… Анька Ерофеева.
-Любовь?..
- Выходит, в седьмом Свешников решительнее был, чем теперь. Портфель Анькин носил… записки друг другу писали, за руки держались в тополиной аллее – всё, как в седьмом классе положено. А на контрольной Анька неправильно второе задание решила. Потом поняла, что ошибку сделала, разревелась: дома мать лишь пятёрок требовала… Серёга от отчаяния придумал… Проник в учительскую, взял с математичкиного стола стопку тетрадей 7-го А – Анькину некогда было искать, и он всю стопку утащил. Ошибку Анька исправила… Бросился Серёга – тетради вернуть… А Дина Васильевна возле учительской с нашей классной разговаривает. Анька – снова в слёзы: Серёжку жалела… Наша классная любила по любому поводу расписать дневник ярко-красной пастой… Почерк у Таисии Ивановны – уверенно-грозный такой. Казалось, – слова со страницы дневника наперебой спешат рассказать бате, какой ты разгильдяй и шалопай. Батя – даже не читая, просто – по объёму написанного, – принимал меры… в результате которых на велосипед и на гулянье после уроков и по выходным налагался строжайший запрет. Мы с Серёгой дрались, но только и в 7-м А, и в нашем 7-м Б уважали Серёгину и Анькину любовь: она самой первой была… на наши два класса. Я и решился: обойдусь без велосипеда…И дома посижу в выходные: мне ж не идти на свидания, как Серёге. Молча забрал у него стопку тетрадей, дождался – за минуту до звонка – пока классная ушла, а Дину Васильевну – как по заказу! – физрук отвлёк. Я тем временем – в учительскую. В спешке да от растерянности положил тетради для контрольных по геометрии на стол Татьяны Владимировны. А на пороге – прямо в объятие к Дине Васильевне попал. И с Серёгиными глазами встретился. Он уже шагнул к учительской – сказать математичке, что это он виноват. Я Серёге незаметно кулак показал… и опередил его: сказал Дине Васильевне, что хотел свою тетрадь взять – ошибку исправить… А вместо 7-го Б взял стопку тетрадей 7-го А. Ошибок у меня не было, но математичка проверять мою работу не стала – перечеркнула контрольную и единицу поставила. Вот с той перемены мы с Серёгой – лучшие друзья.
Люба прижалась к его груди:
- Какой ты у меня, Валер…
- Там любовь была, Любань, – серьёзно объяснил Валерий.
- А… потом? Как же они, Сергей с Аней?
-Аня после школы в институт поступила, на экономический. Ну, а Серёга – в горный технарь. Вскоре мама объяснила Ане разницу – между сыном своей подруги, студентом-третьекурсником факультета иностранных языков… и будущим шахтёром Серёгой Свешниковым.
-А если бы вы с Серёжкой в одну девчонку влюбились?
-Не влюбились бы. Я в тебя влюбился. И ни на одну девчонку больше не смотрел.
… С проводкой Валерка вляпался – не хуже Серёги…
Леночка Макарова встретила его после первой смены. Застенчиво улыбнулась:
- Ой, Валерий Владимирович! Мне ваша помощь нужна.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
