К тревожным сигналам горноспасательных машин – так же, как и к войне… – привыкнуть нельзя, хоть и слышишь их с самого раннего детства…
А сейчас в захлестнувшей тревоге ещё колыхалось Любашино счастье, что в полудреме привиделось…
И – грустноватая надежда в Валеркином голосе:
- Я думаю, – ребёночек у нас будет. Я тебя ещё сильнее любить буду, когда маленький родится. И стирать сам буду… и ночью вставать. Любань!..
Люба затаила дыхание: ну, вот откуда Валерка узнал!..
Если она и сама – только-только, в счастливом полусне, что совпал с тревогой от сигналов горноспасательных машин – даже не поняла, а просто почувствовала… и тут же по-женски быстро подсчитала: чуть больше месяца… С той ночи… когда домой возвращались, и Валерий неожиданно спустился на пустынный берег…
У Любы сегодня первая смена в ламповой.
Когда так совпадало, что она в первую работала, а мужики с четвёртой поднимались, Любаша очень любила выглянуть в окно и отыскать взглядом Валерия… – его одного. По-девчоночьи радовалась, когда среди совершенно одинаковых, почерневших от угольной пыли шахтёрских лиц узнавала Валеркино. Почему-то в такие минуты – первые после подъёма ночной смены – о Серёжке не думала…
И сегодня… Валерий лишь взглянет в её глаза, и поймёт – про то, что… чуть больше месяца…
Но к шахте пролетели горноспасательные машины… Значит, в эту ночную смену случилась беда, и неизвестно, каким будет подъём…
А в окнах поселковых домов уже вспыхнул свет.
И снежинки перестали кружиться, невесомо притаились на ветках – словно услышали взрыв на километровой глубине…
Горноспасатели уже подняли на-гора семерых раненых шахтёров.
Привыкнуть нельзя…
Но жёны шахтёрские умеют молча ждать. Лишь взглядом умеют встречать поднявшихся горноспасателей… не трясти их за плечи, не спрашивать: мой где?!.. что с моим?!
Если и плачут, то слёзы незаметно вытирают, – знают: стоит одной из них не сдержаться, дать волю слезам…
Нечего до времени горе кликать.
Ждать надо.
Мужики из горноспасательного отделения поспешно выкуривали по сигарете и снова – в забой.
К рассвету закончили разведку в выработках. Теперь было ясно, где вести поисковые работы, как расчищать завалы, в каких местах кровля и проходы нуждаются в срочных укреплениях.
А главное – простукивали завалы. Опыт к горноспасателям приходит быстро: обычно даже пацаны, что пришли служить в военизированный горноспасательный взвод совсем недавно, уже после первой аварии умели слышать… различать отклик на простукивание. Порой отзыв бывает таким слабым, что в него и не верится… Но и самый тихий, едва уловимый ответный стук надо расслышать.
Катя в это утро дежурила на коммутаторе «Прибрежненской». Здесь ещё до рассвета знали о взрыве метана и угольной пыли на «Терновской-Глубокой».
Позвонила Любаша:
- Кать!..
- Что известно, Любань?
-Ты приезжай.
-Любань!..
- Сейчас ещё троих подняли… Машиниста электровоза и двоих ребят-забойщиков. Игорь Самохин с переломами… а Олег Кудряшов и Андрей Михайлович без сознания.
-Люб!.. Как Валерий?.. Сергей? Ты что-нибудь знаешь?
-О них, Кать, пока никто не знает. Не нашли их. Кроме них, уже всех подняли…
- Оой, Лююб!.. Ой, Любанечка!!!..
- Ты приезжай, Кать. Серёжка… Сергей рад будет, если ты приедешь.
Катерина приехала неожиданно быстро – как на крыльях прилетела…
Прижалась к Любаниному плечу, расплакалась.
Люба осторожно гладила её волосы:
- Ну, вот… Ты же шахтёрская невеста.
-Ой, Любанечка!.. Только бы нашли их… Только бы они…
-Сергей твой не один в шахте. Они там с Валерием. А Валерка обязательно поднимется – я ему… сказать должна. Я, Кать, ему многое должна сказать. И он знает это… поэтому поднимется. И Сергей с ним. Он тебя увидеть хочет. Хорошо, что ты приехала, Катюша.
-Ой, Любань!.. Только бы они… Я бы только взглянула на Сергея, и…
-Только взглянуть – мало, Кать. Ты должна за него замуж выйти. И… любить его. Сына родишь ему, – Сергеевича. А ты говоришь – лишь взглянула бы. И тебе этого мало, и ему.
Катя подняла глаза:
- Другую он любит, Люб… А я хочу, чтоб он… счастливым был.
- Он и будет счастливым – с тобой. А про то, что другую любит… Любил. А потом вы с ним встретились. Что ж прошлое вспоминать. Оно у всех было.
- А у вас с Валерием?.. Ты же одного его любила… и любишь. И он – одну тебя.
Любаша усмехнулась:
- У нас с Валеркой просто времени на других не было… Когда полюбили друг друга, мне пятнадцатый год шёл, ему – семнадцатый. Какое ж прошлое. Только у всех по-разному бывает, Кать. А Серёжка очень переживал, когда ты уехала… а потом пряталась от него. А теперь – поднимутся они, а ты здесь, ждёшь его, как и положено шахтёрской невесте.
-Ой, Люб!.. Только бы… нашли их. Уже вечер…
А Любаня прикрыла глаза… Потому что сумерки всколыхнулись, и земля под ногами вдруг закачалась… Катерина испугалась:
- Люб!.. Ты что, Любань? Ты как себя чувствуешь?
А Любаша застенчивый и бережный Валеркин голос слышала:
-Я думаю, – ребёночек у нас будет.
Ну, вот откуда Валерка знал!..
Они и не говорили… о маленьком… и не ждали ещё.
Собирались… веранду достроить.
А тайна… главная, самая сокровенная тайна их с Валеркой любви уже свершилась.
Катерина стряхнула со скамейки снег, усадила Любашу:
- Тебе отдохнуть бы… Сил набраться, – неизвестно, сколько… ждать ещё.
-Сил у меня хватит, Катюш. Вот выйдешь замуж за Сергея – узнаешь, откуда силы берутся.
Ни Люба, ни Катерина не слышали, как Большаков, командир горноспасательного взвода, говорил Черноярову:
-Обследованы все выработки. Заканчиваем разбирать завалы. Дальнейшие поисковые работы не имеют смысла.
Чернояров бросил в снег недокуренную сигарету:
- Как же это, Дмитрий Алексеевич… Парней найти надо.
Большаков устало сжал ладонью лоб:
-Найдём, Анатолий Романович. Только ждать не надо… Надежда – лишь потому, что она всегда остаётся.
- Вот и пусть остаётся, Большаков. Работайте.
… Валерка и Серёга пришли в себя одновременно.
В кромешной темноте.
Как-то сразу поняли…
Валерий – что Серёжка рядом, Сергей – что вдвоём с Валеркой они в этой чёрной беспросветности.
По-другому быть не могло.
Низким потолком нависла глыба породы. Таким низким, что согнутая в локте рука упирается в него.
А по краям – такие же глыбы.
Серёга выматерился:
- А я думаю… отчего мне дышать тяжело…
Валерка на ощупь нашёл Серёжкину голову, на секунду замер: волосы слиплись от крови…
- Ты как, Серёга? Идти сможешь?
Свешников ощупал нависшую глыбу… и те, что тесно окружали их со всех четырёх сторон.
- И далеко мы с тобой пойдём отсюда, Валерка?
-Выберемся, – видно будет… далеко или близко.
- Аж два интересных момента: выберемся… и – видно будет. По темноте своей лишь догадываюсь, Валерка, как много мы с тобой рассмотрим в этой беспроглядности… даже если выберемся.
- Придётся рассмотреть, Серёга.
- Как думаешь, сколько мы с тобой здесь пролежали?
-Мужиков жалко… горноспасателей. Наверняка не раз стучали нам… а отзыва не получили. Я, Серёга, будто и слышал стук… А руку поднять не мог – чтоб ответить. Ладно, вставай. Будем искать выход… из этой келии.
- Вставать как?.. В полный рост?
-Балабол. На колени становись.
-А про выход – это ты серьёзно?
-Дальше некуда. Для нас с тобой выходом и щель станет. Вот её и будем искать. Надо же знать, что и куда двигать.
Щель нашлась. И – не маленькая.
Только ж и Валерка, и Серёга – как на подбор.
Богатыри здешние… степные.
- Валер!.. Здесь, кажется, ломик.
- А я о чём, Серёга. Нам с тобой надо выбраться отсюда… раз даже ломик нашёлся. Думаешь, для чего он вдруг нашёлся.
-Как думаешь, Валерка, – горноспасатели ещё работают?
- А что тут думать: конечно, работают. Нас же с тобой не нашли.
-Нуу… не нашли. А, может… нас уже не надо искать.
-Угу, – кивнул Валерка. – В качестве призраков здесь нас оставят. Дай лом. И готовься ужиком себя представить: по-другому отсюда не выползешь.
- Теперь я, Валерка. – Серёга забрал лом. – Да… Отучили нас проходческие и добычные комбайны по-дедовски работать обушком и киркой.
Валерка ощупал расстояние между обломками породы:
-Попробуй протиснуться, Серёга. Я за тобой.
Сергей выбрался. Поднялся. Только перевёл дыхание… и похолодел: почувствовал, что глыба сверху двинулась вниз.
Ещё минута – и Валерка останется там… под этой глыбой-потолком.
Упал на колени, изо всех сил упёрся ладонями и головой в глыбу. Прохрипел:
- Давай, Валерка. Сам говоришь, – выбраться нам надо.
-Куда я денусь, Серёга.
Надо было время – отдышаться.
- Спасибо, Сергей.
- А теперь что? Выбрались. Что-то… не развидняется, Валерка. Куда двигаться будем?
Валерку сильно пошатывало… В плече – рвущая боль. Такая, что дыхание забивало.
-Теперь, Серёга…
Валерка размахнулся… и сквозь эту боль ударил Сергея… куда попал. Серёга сплюнул кровь с разбитой губы. Усмехнулся: ни плюс, ни минус…
И тоже размахнулся.
Потом сидели рядом, плечом к плечу.
Снова надо было отдышаться.
-И правильно… и неправильно, Валерка.
-Что… – правильно?
- Ну… что заехал мне, – правильно.
-А – неправильно?
Серёга подумал. Вздохнул:
- Выходит… тоже – что заехал.
- Это… как?
- Влюбился я… в Любаню твою.
- Знаю.
-Знаешь?.. Это… когда Кравец сказал?
- Сам не слепой.
-В общем… Заехал ты мне… правильно. А неправильно, Валерка… Зря заехал: с Любаней твоей у нас ничего не было. И быть не могло: она – твоя жена. Я ей даже слова не сказал, что… в общем, не сказал.
-Не зря. Чего пялился на неё?
- Я ж тебе объяснил, чего… Вот так случилось, Валерка. Только потом… с Катериной у нас.
-Кобель… твооою…
- Нет, Валерка. С Катюшей у нас по-другому. У меня такого… как с ней, никогда не было.
- Говори мне.
-Не было, Валерка. И не будет – ни с кем. Вот поднимемся… возьму её за руку… и не отпущу никуда. Заявление пойдём подавать.
-Значит, идти надо, Серёга.
- Хоть бы чуток света… И воды глоток.
-Многовато у тебя желаний. Пойдём.
-Куда?
- К стволу. Искать будем.
А что искать…
Вскоре стало ясно, что свободен узкий проход лишь в одну сторону…
Сергей остановился:
- Валерка!.. Кажется, я понял, где мы. Здесь проход и был таким узким. Ещё до завала. А ведёт он – помнишь?.. – к сбойке. Мы с тобой были здесь… когда после армии работать пришли. А сбойка – навстречу выработке старой шахты. Запасной ствол там целый. И лестница – на совесть сделана. По ней ещё сто лет подниматься.
- К нашему стволу нам не выйти, – согласился Валерка. – Надо старый искать.
…Калмыков, начальник смены, попятился. Оглянулся, растерянным взглядом поискал Черноярова… Чернояров вместе с горным инженером Елисеевым куда-то делись, – как, скажи… под землю провалились. Самому придётся… разбираться с этим…
Валерка сочувственно вздохнул:
- Привидений боишься, Павел Петрович... А ещё в шахте работаешь.
И обнял Любаню.
Любаша слушала, как стучит Валеркино сердце.
Такое же сердечко – совсем крошечное – стучит под Любаниным сердцем…
Надо сказать Валерке…
Но сначала она сказала:
- Я люблю тебя.
Валерий целовал её волосы, касался губами повлажневших ресниц…
-Валер!..
А он бережно положил руку на её живот.
Любаша подняла глаза:
- А как ты… узнал?
-Я люблю тебя.
Целый месяц пролежал Серёга в больнице: рана чуть выше виска оказалась очень глубокой…
И переливание крови понадобилось.
Выяснилось, что у них с Валеркой одна группа крови.
Серёгину и Катюшину свадьбу сыграли в февральскую метель.
Метель напоминала невестину фату.
А когда над августовской ночью колыхался запах спелых яблок, Любаша родила дочку.
Сбойка на угольной шахте – это подземная горная выработка, соединяющая две других близко расположенных выработки, чаще всего – встречные. Также сбойка может соединять две шахты. Бывает как горизонтальной, так и наклонной.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5