Она долго терпела, стараясь скрыть от сына тот ад, который каждый вечер устраивал ей муж. Он давно убедился, что никакое наказание ему не грозит. Что тесть по-прежнему льстит ему и заискивает. Еще бы! Это же его отец поспособствовал очередному продвижению тестя по службе. Ну, а теща…
Да кто она такая вообще? Он мог такие бучи устраивать дома, возвращаясь от очередной девушки, снятой в ночном клубе! Немного, правда, мешал сын, мал ведь еще. А потом и сын перестал быть препятствием. А что? Он его не заказывал. Сама родила…
Переставив местами действующих лиц, можно утверждать, что то же самое было и в семье Гены. С той лишь разницей, что его избалованная жена не хотела детей. Да он потом и не настаивал. Гена вообще ни на чем не настаивал – ему надоело, что по любому поводу он слышал от жены: -А кто ты тут такой? Забыл, что это моя квартира, моя мебель, моя машина. Светлана Николаевна раньше всех догадалась, как живется ее крестнику. А потом он сам пришел к ней однажды и рассказал. О том, что его благоверная открыто ему изменяет. Ничего в доме не делает, хотя ни дня не работала. Что может исчезнуть на неделю. И не факт, что ее папа соизволит позвонить и сказать, что отправил свою девочку на недельку в Анталию.
-А то что-то она бледненькая… Устала, наверное. Ты ее, Гена, особо не напрягай….
Гена не напрягал. Он вообще никого не напрягал. Кроме себя. Он обзывал себя последними словами, которые только знал, за то, что нет рядом Тамары. За то, что не увез ее далеко из этого города, когда понял, что их родители против свадьбы. Ну, а сейчас что? Гена изматывал себя, представляя, как счастлива сейчас Тамара с другим. И находил спасение только в работе. Задерживаться до позднего вечера - это стало для него нормой: все же лучше, чем пересекаться с женой. И однажды за возвращение домой поздним вечером Гена поплатился:
