Этот раз марыйские лётчики мне показались морально подавленными. У них уже был полк МиГ-29 на проверке и они почувствовали разницу между самолётами. Но была ещё причина их подавленности. Дело в том, что в этом году истребительная авиация начала руководствоваться новым Курсом боевой подготовки. В этом КБП были заложены возможности для вывода боеспособности полков на новый, более высокий уровень. Названия и содержание упражнений отражали последние наработки тактики в локальных войнах. Вернулись в Курс свободные воздушные бои. Наибольший отклик у лётчиков получили положения КБП, которые разрешали и регламентировали порядок повышения персонального лётного мастерства. Открылась дорога к совершенствованию техники пилотирования и боевого применения для каждого желающего отличиться на этом пути. Теперь можно было самому что-то придумать и осуществить. Отойти от стандартов. Но надо было предоставить теоретические расчёты и защитить своё новаторство.
Вот почему марыйские лётчики были в печали: ушли в прошлое бои с обусловленными маневрами, на которых они были надсмотрщиками за гостями в плане безопасности полёта. Теперь они были с гостями на равных. Должны были заработать свою оценку. Градус состязательности и непредсказуемости в воздушных боях на авиабазе значительно вырос. А тут ещё и «противники» стали заявляться на проверку на самых современных истребителях. Загрустишь поневоле. Впрочем, марыйцы были профессионалами своего дела и тоже понимали привлекательность нового КБП. Жизнь не стоит на месте, надо двигаться вперёд, надо совершенствоваться. Марыйцы быстро придумали и обкатали новые тактические приёмы, обнаружили слабые места у самолётов четвёртого поколения и перестали тушеваться перед новыми самолётами.
Прохлаждаться после перелёта нам не дали. Один день на наземную подготовку, которая заключалась в изучении правил полётов на местном аэродроме, подготовке карт и краткому инструктажу по выживанию в пустыне. На следующий день предварительная подготовка и одиннадцатого марта я уже участвовал в лётно-тактическом учении полка. Жара и сухой воздух привели мой организм в порядок, от простуды не осталось и следа.
Сделал два вылета в составе звена на уничтожение средств воздушного нападения противника при прикрытии войск и объектов фронта. Всё было по взрослому: карта с линией фронта и позициями наземных войск, решение командира, марыйцы изображают воздушный налёт «синих», наш КП организует отражение налёта. По действиям КП и оценивался лётный день проверки.
Нашему звену повезло: выиграли воздушные бои оба раза. Оценки за вылет - «хорошо» и «отлично». Но итоговая за день получилась полку только «удовлетворительно». Не смог КП организовать полное отражение - отдельные группы «синих» на позиции наземных войск прорвались.
Тринадцатого числа новые темы учения: воздушные бои с истребителями за господство в воздухе и воспрещение атак истребителей противника при сопровождении самолётов других родов авиации. В первом вылете мы участвовали парой и привезли чистую победу, а второй вылет на сопровождение был звеном и тоже задача была выполнена. Однако, с господством в воздухе полку повезло меньше, чем с сопровождением. По первой задаче полк получил «тройку» - марыйцы дело своё знали, - а по второй - «отлично». В этот же день, попутно, мы показывали своё умение преодолевать ПВО и вести воздушную разведку. И тут наше звено управления эскадрильи отдуплилось удачно.
16 марта для нашего полка запускали воздушные мишени. В этом интересном мероприятии наше звено не участвовало. Зато мне досталось слетать на спарке на проверку самолётовождения и техники пилотирования по дублирующим приборам с местным проверяющим. Удовольствие для меня — ниже среднего. Вот кому, интересно, пришла эта светлая мысль — подсунуть мне эту проверку? Лучше бы слетать на спарке на сложный пилотаж. Но моим мнением никто не интересовался — нарисовали в плановой таблице и довели к сведению.
На самом деле, самолётовождение — дело серьёзное. А у нас к нему был упрощённый подход: отметиться на поворотных и не сильно уклониться от линии заданного пути. Не помню, чтобы командиры вдавались в подробности выдерживания режима полёта на маршруте по скорости и высоте. Это я про учебные полёты говорю. Перелёты — дело другое.
А уж тренироваться в точности выхода на цель в заданное время, это — вообще не про истребителей. В каждом полку было два маршрута: большой и маленький. Сколько служишь в полку, столько и кружишь по этим маршрутам. При желании можно наизусть выучить ориентиры на линии заданного пути.
Эта проверка меня беспокоила. Не хотелось ударить в грязь лицом перед эскадрильей. Проверяющий — тёмная лошадка. Маршрут — незнакомый, местность — пустыня, ориентиров кот наплакал, высота полёта — 200 метров — ориентиры мелькают так, что опознать не успеваешь. Выход на конечный пункт маршрута — в заданное время, которое проверяющий мне назначит уже в полёте. Потом наберём высоту и проверяющий начнёт отключать основные пилотажно-навигационные приборы. Оценка за мой полёт пойдёт в общую копилку полка, между прочим.
Готовился к полёту серьёзно: изучил ориентиры на карте — да какие там в пустыне ориентиры? - подготовил сетку скоростей полёта в зависимости от остатка времени до конечного пункта маршрута, перед полётом рассчитал угол сноса от ветра, чего давно уже не делал в обычных полётах, надеясь на нормальную работу системы ближней навигации.
Проверяющий попался доброжелательный. Обстановку не нагнетал, не важничал, в полёте молчал, время выхода задал такое, что скорость мне не сильно пришлось уменьшить. Я старался держать скорость и высоту с отклонениями на оценку не ниже «хорошо». Тут, главное, не перестараться. После маршрута набрал высоту 4000 м, закрыл шторку и он начал мне отключать приборы. Заметив отключение, я сразу докладывал проверяющему, выполняя виражи и спирали по дублирующим приборам. Проверяющий не зверствовал — быстро прекратил это безобразие, дал команду открыть шторку и идти на посадку.
На земле, когда я подошёл к нему получить замечания за полёт, он сочувственно мне улыбнулся и сказал: «Да, всё - нормально. Оценка - «отлично». У меня на душе полегчало. Золотой мужик — этот проверяющий!
Полк по мишеням отстрелялся на положительную оценку. Подробности работы прошли мимо меня из-за этой проверки самолётовождения и техники пилотирования по дублирующим приборам. Хоть у меня был всего один вылет, но крови мне попортил — уж больно мне хотелось не подвести командиров своей оценкой. Ну, и перед лётчиками эскадрильи не хотелось опозориться.
В лётном плане проверка полка показалась мне скучноватой. Причина этого крылась в моей роли ведомого у комэски. Ответственность в полётах была на порядок ниже, чем у ведущего звена — есть кому принимать решения и нести ответственность за окончательный результат. Инициативы в полётах — по минимуму. Знай себе соси крыло ведущего, наблюдай за обстановкой, подсказывай командиру направление на цель, если первым её обнаружил, и прикрывай его от атак с задней полусферы. Я уже притерпелся к шумноватому поведению своего командира в воздухе, к его излишним командам мне по нашим действиям. Периодически пытался его урезонить, он каждый раз обещал, что не будет мною в воздухе управлять, как курсантом, но после очередного взлёта обещание своё забывал. Даже замкомэска соседней эскадрильи мне посочувствовал, мол, Толя, как ты это терпишь в полёте? Я молча развёл руками.
Мои полёты на проверке разбавлялись замполитской работой на старте и на стоянках. А, скорее, замполитская работа разбавлялась заправками в лётный день. Не больше двух заправок в смену. Специфика службы в истребительном полку не позволяла лётному составу вникать в подробности деятельности инженерно-технического состава. Аналогично было и с другой стороны — недосуг было техникам вникать в тонкости лётной работы. Поэтому, с выходом на смену, я отправлялся на стоянку самолётов, чтобы разъяснить техническому составу задачу лётной смены, довести итоги за прошедшую смену. Организовывал выпуски Боевого листка, давал материал по отличившимся, собирал информацию о работе ИТС.
Обстановка на авиабазе для личного состава была волнительной — на оценку работаем. Конечно, народ вечерами после лётной смены позволял себе и расслабится. Но никаких грубых нарушений дисциплины в эскадрилье не было. Всё было в рамках приличий. Тем более, что в стране шла борьба с пьянством. Впрочем, накал этой борьбы на периферии Союза сходил на нет. Особенно, в национальных республиках, которые были сами с усами.
После работы по мишеням, на следующий день, была постановка задачи на перелёт домой. Засиживаться некогда — полк на новейших самолётах должен вернуться к месту своей дислокации. В наше отсутствие боевое дежурство на аэродроме несли лётчики братского полка на своих самолётах, прикрывая зону ответственности нашего полка.
Предварительная подготовка опять завершилась розыгрышем перелёта полка «пеший по-лётному». Впрочем, уже чувствовался в этом действии налёт формализма. Все уже хотели домой. Маршрут был тот же, только в обратном порядке: Ситал-Чай — Миха-Цхакая — Миргород — Чортков — Мерзебург. По проверке уже вырисовывалась хорошая оценка. Теперь оставалось благополучно долететь, чтобы оценку не снизили.
Домой!
