К Тёме ночами в окошко приходит дрёма. Манная каша невкусная и густая.
Тёма — ребенок с фантазией неуёмной. Твёрдо уверен: столы иногда летают. И на столах по-турецки сидят мальчишки. Два или три, хотя, может быть, даже много. Тёма прочёл заклинание в древней книжке.
Брат отругал — это физика. И не трогай. Как же не трогать, когда невозможно надо. Брата — понять и простить, без того замотан. Он подарил ему крышку от лимонада и обещал отвести его к бегемотам. Так и сказал — отведу в зоопарк, не кисни.
Радостно, громко захлопал Артём в ладоши.
Тёма не знает по сути о взрослой жизни. Взрослая жизнь — ничего про Артёма тоже. Он собирал вчера сумку, на всякий случай. Чай, бутерброды, оставил записку маме. Веер стащил — если будут внезапно тучи и помешают открывшейся панораме.
Дед-домовой вылезает, кряхтя, из шкафа: я же просил не будить до весны. Оглохли? Дед-домовой бородёнкой похож на графа, взглядом на принца, но в целом ворчун и рохля.
Спал домовёнок. Во сне поливал розалий, мудрые рыбы молчали в пруду, бликуя.
Видит — Артём нарезает круги по залу. Стол оказался упорным, ну ни в какую.
Дёргает носом Артем, как пугливый кролик, жалкий и маленький — не человек, а кочка.
Дед-домовой как-то в воздухе держит столик: рано мальцу чудеса прекращать, и точка. Скучные взрослые любят себе подобных. Взрослых боятся жуки, пауки и змеи. Если ковры-самолёты летать способны, значит, столы-самолёты давно умеют.
***
Вырос Артём. Стал пузатым, седым, успешным. Видел вчера, когда другу звонил по делу, —
вылетел стол из налоговой. И конечно, очень весёлая тетя на нём сидела.
Сыпались с неба задания с грифом "важно". В странных диковинных птиц превращались папки.
Около серверной, смехом шурша бумажным, офисный дух до сих пор потирает лапки.
