Панкейки, локдаун, кейс и ивент — в последнее время в нашем языке появилось какое-то невероятное количество иностранных заимствований, которые многих не просто раздражают, но и пугают.
Простые уборщицы вдруг превращаются в менеджеров по клинингу, а всем знакомые еще по девяностым челночники и перекупщики — в модных байеров. Про всякие маршмеллоу, кейкпопсы и прочие кулинарные приблуды и говорить не стоит: еще немного, и нам понадобится переводчик с русского языка на русский современный — настолько много в нашей речи становится заимствований. Только вот хвататься за голову в действительности рано. Ведь заимствования — это норма для языка. А вот их избыточность — уже нет.
Якорь, сельдь, сарафан и даже ангел с акварелью — заимствованные слова, которые прекрасно прижились в нашей речи, став нам "родными". Но оно и понятно: аналогов для них в языке просто не было. То ли дело панкейк и блинчик, маршмеллоу и зефир. Но и тут не все так просто.
Так уж совпало, что по первому образованию я — переводчик. Поэтому в панкейках, маршмеллоу и корндогах кое-что понимаю: это самобытные продукты, которые и правда не имеют ничего общего с привычными нам десертами и закусками. Они отличаются по методу приготовления, ингредиентам и вкусам, поэтому назвать их одним словом просто нельзя.
Да, когда-то давно, когда наша страна была относительно изолирована от внешнего влияния, и мы не могли попробовать настоящее маршмеллоу, переводчики использовали метод одомашнивающего перевода, чтобы хотя бы примерно передать людям ощущение от того или иного продукта. Так, йогурт становится кефиром с фруктами, а пенкейк — блином.
Теперь же, когда занавес пал, мы попробовали новые продукты и поняли: разница есть. Да, что-то схоже в блюдах прослеживается, но есть и различия. Так, те же кейкпопсы отличаются от пироженных так же сильно, как рисовая каша на молоке отличается от плова, китайского жареного риса и кутьи. Суть одна, но блюда-то разные. И назвать все это одним названием просто нельзя. В этом суть отчуждающего перевода: сохранить культурную идентичность другого народа, показав, что у них все немного иначе.
И для языка это нормально. Он постоянно развивается, в нем постоянно появляются новые слова и понятия, ведь мир вокруг нас тоже развивается и преумножается. Культурные реалии уникальны для каждого народа, поэтому подстраивать их под себя просто нельзя: только уважая чужую культуру, можно добиться уважения к своей.
Проблема появляется тогда, когда в игру вступает мода на все иностранное в ущерб родному. Лук вместо образа и кейс вместо случая, конечно, являются избыточностью, которую не стоит поощрять.
