В середине 80-х годов прошлого века во Франции — родине великолепных, всемирно признанных алкогольных напитков самых разных типов, сортов и цен — случился всплеск кустарного производства вина в малых объёмах. Явление получило название “гаражное виноделие”, а к предпринимателям, отважившимся на самостоятельный непростой и нераскрученный бизнес среди именитых брендов, прилипло прозвище “гаражисты”.
Люди эти — совершенно особенное сословие среди виноделов: они часто не имеют глубокой профессиональной подготовки и обладают сравнительно небольшими финансовыми ресурсами. Но при этом их вина не только пробиваются на рынок, практически поделённый крупными производителями напитков, но ещё и продаются по весьма высоким ценам благодаря своим превосходным (иногда — неожиданным) качествам.
В чистом виде движение гаражистов было… прямым отрицанием виноделия в Бордо (началось всё именно там) как прерогативы исключительно богатых и привилегированных семей региона.
Среднестатистические гаражисты, имея немного денег или оборудования, могли экспериментировать на небольших участках земли, в среднем около14 гектаров. Эти микровиноградники гораздо легче поддавались инновациям, чем гигантские плантации площадью более 100 га, которыми владели крупные производители.
У истоков “гаражного” вина Франции стоял Жан-Люк Тюневен — человек, казалось бы, уникального непостоянства, способный быстро увлечься новым делом и так же быстро охладеть к нему, загоревшись интересом к чему-то другому.
Для Тюневена, с его небольшой французской частью биографии (на тот момент) и почти полным отсутствием связи с виноделием (до момента старта гаражного производства), стать одним из великих новаторов Бордо не было очевидным призванием. Тюневен родился в Алжире в апреле 1951 года (между прочим — “в пятницу, 13-го”) в семье французских граждан, которые переехали на окраину Бордо после того, как Алжир получил независимость (1962 г.) от французского владычества.
Устроившись на земле, отец Тюневена (потомственный фермер) слегка поэкспериментировал с виноградарством на острове Патирас, который находится в устье Жиронды. Дело, однако, не пошло. Как сегодня говорит Жан-Люк, “потому что семья не любила алкоголь, и финансовая удача оказалась не столь велика, чтобы изменить своё отношение к вину”.
“Божья искра” поразила Тюневена много лет спустя, когда Тюневен уже был клерком банка Crédit Agricole de Dordogne с более чем десятилетним стажем.
“В то время я управлял вложением одного из успешных клиентов банка. Прибыли его росли довольно быстро, я тоже на этом зарабатывал. Так у меня появились деньги для инвестиций. Случайно я встретил друга детства, который хорошо зарабатывал бакалейщиком в Сент-Эмильоне. Я сказал себе: “Если он зарабатывает здесь на жизнь, значит, эта деревня хорошая!” В 1984 году я создал первый винный бар в Сент-Эмильоне, потратив на это 100 000 франков. За 8 дней он стал модным и немного богемным, что дало мне возможность отбить вложения и начать подниматься”, — вспоминает Жан-Люк.
Именно в один из дней того далёкого 1984-го Жан-Люк, сидя за столом своего бара вместе с одним из друзей, Аленом Вотье, смог себе позволить откупорить бутылочку престижного Petrus урожая 1955 года, содержимое которой произвело на него неизгладимое впечатление.
Однако до этой сформировавшей всю последующую жизнь Тюневена бутылки он успел наполнить свою биографию целым калейдоскопом событий и профессий. В 16 лет Жан-Люк бросил школу, чтобы работать лесорубом. Потом была армейская служба. Потом — служба в упомянутом выше банке. Но это — днём. А по вечерам и до поздней ночи Тюневен “зажигал” ди-джеем в ночном клубе Le Takouk в Ле-Пизу, проигрывая диски и танцуя диско.
Бросить доходную, но скучную банковскую рутину ради призрачной идеи (вдруг!) стать виноделом — это всё вписывается в характер Тюневена.
Тот самый Ален Вотье к тому времени был уже весьма подкованным человеком в виноделии (его семья производством вина занималась с XVII века), умел обращаться с виноградом. Средства друзья наскребли, но не так чтобы много — на пресс не хватило, давили виноград ногами. Земли удалось купить только 1 гектар, в довесок к приобретённой усадьбе Шато Валандро (имя которой теперь начертано на этикетке самого известного вина Тюневена). Ну а всё производство пришлось сосредоточить в гараже, благо он оказался вполне просторным, чтобы вместить бочки для выстаивания продукта. На стальной чан для начального брожения денег не хватило, этот процесс пришлось организовывать тоже в деревянных бочонках.
Первый выпуск “Шато Валандро” потребовал от Тюневена “крови, пота и слёз” — к сложностям, всегда сопровождающим новичков в любом деле, добавились проблемы урожайности. Лоза серьёзно пострадала от весенних заморозков, и урожай получился далеко не тем, на который рассчитывали. Однако 680 бутылок красного и 600 розового тогда всё-таки выпустить удалось. Вино (по 11 евро в пересчёте на сегодняшнюю валюту — дорого для тех времён) пили в основном друзья и знакомые — на рекламу денег не было, продвигать продукт в сети магазинов было не на что. Да ещё конкуренты из числа давно сложившихся винодельческих кланов, не стесняясь, выражали недовольство “какими-то выскочками с кустарным вином, изготовленным не по сложившимся правилам”. Критики-дегустаторы оценили продукт 83 баллами из 100, что, конечно, было крайне мало для замаха на популярность. То был 1991 год.
1992-й принёс надежду и уверенность — Жан-Люк вместе с повстречавшейся ему на жизненном пути Мюриэль Андро (прошедшей впоследствии путь от деловой партнёрши до жены, матери их общих детей и вновь просто партнёрши по бизнесу) прикупили ещё 1,2 гектара виноградников. Погода благоприятствовала урожаю, и эта версия “Шато Валандро” заставила критиков говорить о вине Тюневена в превосходных тонах. Хотя отдельные ценители нашли продукт “излишне ярким и с перебором ароматов дубовой бочки”, вино нашло на рынке своего покупателя, несмотря на нескромные цены. А 1993 год окружение Жана-Люка уже без ложной скромности называло триумфальным.
Дальше всё пошло немного странно: урожайные годы чередовались с неурожайными, в соответствии с чем качество вина могло немного падать или чуть-чуть улучшаться, а цена на продукт неизменно и постоянно росла, не обращая внимания на описанные выше колебания. Почти каждый год Тюневен и Андро покупали новый виноградник.
Сейчас Тюневен — миллионер и обладатель большого количества плантаций, однако по-прежнему предпочитает “гаражные технологии” изготовления вина. Бутылку “Шато Валандро” того самого урожая 1991, которую оценили в 83 балла, недавно открыли сегодняшние эксперты и пришли к выводу, что “вино стало вкуснее и богаче ароматами”. А в Японии за продукцией от Тюневена прочно закрепилось прозвище “Золушка” — так энологи из Страны восходящего солнца отреагировали на быстрое превращение никому не известного продукта в объект повышенного спроса на рынке.
P. S. На всякий случай Right Place напоминает, что чрезмерное употребление алкогольных напитков вредит вашему здоровью.
Андрей Карат
