Дама пожилая. Под восемьдесят. У нее, как она говорит, «хорошая» пенсия. Это значит, примерно двадцать тысяч. Может, побольше. Наверное, двадцать две тысячи.
Ей приносят деньги домой. Она полагает, что так безопаснее, потому что с карточки «могут украсть».
Получит свою пенсию и тут же отложит за квартиру и за коммуналку. На питание уходит мало. Покупает котелок картошки – на месяц. По килограмму разных круп и лапши – тоже надолго. Внучка принесет с рынка кило говядины – постной. И ей на месяц запросто хватает.
Ест она мало. Очень мало, смолоду так. Поэтому вес не увеличивается.
В старости отказалось от сладкого. Так, чуть-чуть. И от консервов тоже. Поэтому деньги не тратятся.
На лекарства большие суммы не уходят. Только самое обыкновенное. Видимо, Господь бережет.
И вот она сидит и думает. Как в молодости всего хотелось. Платье такое и платье сякое. И обувь разную. Особенно зимние кожаные импортные сапоги. Не купить, но достать можно было.
Покупали и сервизы, и хрусталь, и удавалось кое-что из мебели приобрести. Многого хотелось.
Конечно, в те годы она не могла приобрести машину. Нужно было ждать. Муж покойный очень хотел. Даже если и были средства, все равно бы не купили.
Все, что получали, уходило на повседневные нужды. Да и дети росли.
За молодые годы всего пару раз съездили в Крым. Приходилось работать.
В те годы сильно мечталось. Хотелось мир посмотреть и себя показать. Но случилось так, что и мир не посмотрела, и себя не показала. Когда молодость начала заканчиваться, рухнула страна. Потом неприютные и почти голодные годы.
И вот старость. От двадцати двух тысяч что-то остается. Но уже ничего не надо. Желания погасли, как догоревшие свечи. И никуда не поедешь. И покупать ничего не надо: не хочется.
И она задает себе вопрос: отчего такая несправедливость? В молодости многое хотелось, но не было возможности. А сейчас есть, пусть и небольшие возможности, но уже ничего не хочется.
И она задает этот вопрос многим. Но все только руками разводят. Говорят, что судьба.
Попросила сына, и он свозил ее в церковь. Но и там священник как-то мудрено рассуждал. И она ничего из его объяснений не поняла.
Получается, что вся жизнь была какой-то тусклой. Так ей казалось.
Позвонила подруге. Ей тоже восемьдесят. Вдруг захотелось встретиться. Даже защемило что-то внутри. Снова попросила сына – свозил.
И вот, как она говорила, «сели две старухи» разговаривать. И подруга вдруг вспомнила, как они сдавали экзамены по научному коммунизму. По шпаргалкам. Как они влюбились в одного парня, но у них ума хватило не поссориться, а парень выбрал другую. А на них, на подруг, даже не посмотрел. Вспоминали и смеялись. Как ели в общежитии жареную картошку и пили вермут.
Сын привез домой. После разговоров и воспоминаний долго не могла уснуть. С одного бока на другой. А утром как озарение. Если думать о том, что раньше одно, сейчас другое, раньше плохо и сейчас тоже плохо, то запросто свихнешься.
Молодость была. Были и увлечения, и ошибки. А вещи – шут с ними. Счастье не в предметах и не в вещах, как иногда полагает современная молодежь. Счастье в отношении к жизни. Радуешься ей, жизни, вот тебе и счастье. Радоваться, несмотря на то, что тебе уже восемьдесят. А как иначе?
В жизни многое бывает. История: "Пенсия: от радости к неожиданной печали".
