О методах лечения черкесов, жителей сочинского побережья, известно мне не много. Англичанин Джеймс Белл, побывавший на сочинском побережье в 1838 г., описывает лечение раненого: «От пятнадцати до двадцати человек обычно остаются каждую ночь рядом с ним и проводят большую её часть в песнях, танцах и среди иных забав. И все это, как они говорят, ради того, чтобы развлечь его! Одни внутри дома, а другая группа, равно многолюдная, вне его, порой подпевая друг другу. В придачу какое-то время отводилось сильным ударам молота по лемеху плуга, помещенного близ дивана, чтобы и речи не могло быть о его сне; в течение этого времени в очаге горел большой огонь, чтобы освещать эти национальные шалости. И все это творилось вокруг человека, чей пульс отсчитывал девяносто биений в минуту!
… эти предрассудки заключались в вере в то, что дьявол может навредить больному, если тот ночью спит. Лемех плуга помещен близ кровати, дабы можно было трижды ударить по нему молотом каждый раз, когда прибывал новый гость. В то самое время последний смачивал свои пальцы в воде – в вазе, куда кладут яйцо, - коей он опрыскивал покрывала. Этот обряд имеет целью отвратить «дурной глаз». Именно с этой же целью вокруг стен жилища коровьим навозом очерчена линия, а на подушку больного помещен Коран».
Кстати, Джеймс Белль, сам обладающий медицинскими знаниями, вылечил раненого.
Лечение местными средствами не всегда было успешным.
Майор С.Т. Званбай, комендант русской крепости Святого Духа (Адлер) сообщал в рапорте генералу Будбергу 6 апреля 1847 г.:
«Имею честь донести, что польский эмиссар Адам Высоцкий действительно убит. Смерть его воспоследовала следующим образом: с начала он жил в одной Сочинской деревне недалеко от берега моря, а потом перешёл в деревню Керандуха Барзека, где в конце прошлого года заболел сильно головной болью, какой-то армянин по имени Папа Джана, проживающий по торговым делам между убыхами, дал лекарство Высоцкому против одержимой его болезни; но по рассказам некоторых горцев у Высоцкого от этого лекарства сделалось помешательство в уме и найден был умершим в одном овраге и похоронен людьми Керандуха».
При окончании строительства укрепления Александрия, 8 августа 1838 года, за несколько дней до своего отплытия, генерал А.М. Симборский в рапорте №1634 на имя командующего Отдельным Кавказским корпусом генерала Головина, между прочим назвал имя первого сочинского врача:
«Число людей в оставленной здесь усиленной роте будет состоять из 330 рядовых, 27 унтер-офицеров, 2-х барабанщиков, 2-х горнистов и 6-ти нестроевых чинов. Из того числа 210 рядовых и 17 унтер-офицеров поступили из Мингрельского Егерского, все остальные из линейного №5 батальона… кроме того… даны для прислуги при орудиях из сводной горной батареи 40 рядовых и 2 фейерверкера…
В госпиталь форта назначен корпусным штаб-доктором Эриванского Карабинерского полка лекарь Капоцинский вместо лекаря Кальчицкого, которого думал я здесь оставить...
…в форте было оставлено значительное количество боеприпасов, продовольствия и медикаментов, а именно…
… Аптекарских припасов в расчете на 64 человека – на 2 года и т.д.».
Лекарь Николай Алексеевич Капацинский (в большинстве документов фамилия написана иначе, чем в рапорте А.М. Симборского) служил на Кавказе к тому времени уже третий год. О своей службе он писал: «Медицинская служба на Кавказе тяжела; военный врач обременён то множеством больных, то походами, то командировками, иногда сам хворает»
В 1848 г. в «Московском врачебном журнале» Н.А. Капацинский описал свой 12-летний опыт борьбы с малярией: «… собранные на Кавказе наблюдения, собранные то на бивуаках в походе, то в курной избе приморских жителей, то в подземной грузинской сакле; в лазаретах госпиталях, словом: везде, где только находились больные, и где я мог наблюдать начало, течение, исход и лечение лихорадок».
В те времена врачи ещё не догадались, что болезнь распространяют комары. Н.А. Капацинский ошибочно считает причиной болезни – миазмы, которые якобы исходят из болот и равнин, покрытых стоячей водой. Вредными также считал выделения некоторых растений - болотных харовых водорослей, дикой кавказской бузины.
Миазмы, вызывающие злокачественные болезни, считал Капацинский, могут появиться и от гниения рыбы в тех местностях, где рыбаки добывают только икру, а остальные части улова бросают на берегу.
Считалось, что в организм человека миазма проникает через все поверхности. Главный путь – лёгочный, у женщин же и детей часто и через кожную поверхность.
«Не только человек в этой стране, но и самые животные подвержены лихорадкам.
В 1838 году, во время Черкесской экспедиции, при занятии якорного пункта на восточном берегу Черного моря – «Сочи-Пста», я имел случай видеть пленную черкесскую собаку, которая каждый день вечером дрожала и старалась укрыться под бурку милиционера Мингрельца, своего хозяина, потом бежала на речку и много пила воды; надобно полагать, что её мучила сильная жажда, но между тем, она ничего не ела. Целую ночь проводила беспокойно, беспрестанно металась, переменяя место и имела трудное и скорое дыхание. На другой день к полудню означенные припадки проходили, собака была весела и брошенную хозяином обглоданную кость, с жадностью догладывала. К вечеру опять больна, опять скучна и опять сильная жажда. Из любопытства и опыта для науки, а также из сострадания к животному, вне пароксизма я влил собаке в рот воды с раствором хинной соли и пароксизма вечером не было; ночью дыхание было свободное и она с тех пор была здорова.
Не случалось мне видеть между другими птицами, но у кур здесь также замечены лихорадочные припадки; сначала у них красный гребешок делается бледно-синеватым и холодным, курица дрожит, 2 или 3 таких пароксизма убивают ее; смертность между курами в августе здесь всегда весьма значительна»
Неверно понимая причины болезни, врачи, тем не менее, уже научились её лечить. Н.А. Капацинский отказывается от распространённого тогда кровопускания и горчичников и даёт пациентам большие дозы (3 грана) хинина. В большинстве случаев это хорошо помогает.
Но бывали в сочинском лазарете в 1838 г. и трагические ошибки.
Рано утром 15 августа рядовой Мингрельского егерского полка Попов был принесен в походный лазарет, был без чувств, со сжатыми челюстями и трудным дыханием. Кровопускание из руки и промывания не помогали. После приступа, вечером, старший врач N приказал двум молодым медикам, ординатором лазарета, дать больному разом 3 грана хинина. Молодые медики, недавно прибывшие из России, изумились такому методу лечения и не решились сразу дать такую большую дозу хинина, считая её убийственной. Разделили нужную дозу на 4 части, намереваясь давать её через каждый два часа. Но у больного после первого приёма хинина начался приступ, во время которого он не мог принимать хинина и через 5 часов рядовой Попов умер. А пугливые ординаторы, погубившие человека своей нерешительностью, останутся в нашем повествовании безымянными.
Но вот сам Н.А. Капацинский лечит в июле 1839 г. в укрепление Святого Духа (Адлер) гарнизонного артиллериста Ивана Лукьянова. Начали со «стандартного набора»: мушки, горчичники, три клистира – не помогало. Кровопускание – но кровь не пошла (Н.А. Капацинский скоро будет считать кровопускание вредным при лихорадке).
«…в полдень Лукьянов попросил пить; не медля ни одной минуты, я тотчас взял 3 грана хинина, растворил в воде и насильно влил в рот больному за один раз, чтобы предотвратить другой пароксизм, угрожавший неминуемой смертью». К вечеру Лукьянову стало заметно лучше. Через четыре дня он выздоровел.
Н.А. Капацинский продолжил совершенствование лечения с помощью хинина в походе Эриванского карабинерного полка 1841 г. в Гурию и став в 1842 году лекарем госпиталя в Озургетах. Количество разового принимаемого пациентами хинина он довёл до 20 и даже 25 гранов.
«Впрочем, неверующие туземцы начинают оставлять свои лечения и, если имеется хоть малейшее средство, то покупают хинин, особенно в приморской стране Черного моря, где теперь продают эту соль на базарах. Не надо опасаться принимать это волшебное против лихорадок средство – в значительных приемах; я никогда не видел от него вреда, а тем более отравления».
Общее медицинское состояние русских укреплений Черноморской береговой линии было в те годы неудовлетворительным.
В 1839 году генерал Н.Н. Раевский приводил следующие данные: Новороссийск – численность гарнизона 247, заболевших в месяц – 41, умерших в месяц – 9. Геленджик – 596/64/13, Вельяминовское – 228/131/27; форт Александрия (Сочи) – 424/96/4; Святого Духа – 544/37/17.
После 1839 г. Николай Алексеевич Капацинский участвует в качестве военного врача в различных экспедициях, в том числе в Гурию. Затем стал лекарем в Озургетском военном госпитале. С января 1848 года коллежский асессор Н.А. Капацинский стал Главным медицинским чиновником в Нахичеванском карантинно-таможенном правлении.
