17 ноября 1941 года советский ледокол «Керчь», переоборудованный во вспомогательный крейсер Черноморского флота, с грузом оружия и боеприпасов под командованием капитана Д.Т. Черткова вышел из Туапсе в осажденный Севастополь. В пути его должен был догнать лидер «Ташкент», вышедший из Батуми, но встреча так и не состоялась. Больше «Керчь» никто не видел, в Севастополь ледокол не пришел. Судьба корабля и экипажа до сих пор остается загадкой.
Здесь можно бы и поставить точку. Затонул пароход. На то и война. Но в списках потерь Черноморского флота и морского пароходства указаны даты, причины и координаты гибели каждого корабля. Исключение составляют по понятным причинам лишь некоторые подводные лодки. А тут «в воду канул» пароход в 74 метра длинной, и никаких следов, ни одного спасшегося.
Ледокол построен в Англии по заказу русского правительства. В 1916 году спущен на воду, в феврале 17-го передан России под именем «Князь Пожарский». Вооружен и введен в состав флотилии Северного-Ледовитого океана в качестве вспомогательного крейсера. В том же качестве входил потом в состав Беломорской флотилии. В 1920 году переименован в «Лейтенанта Шмидта». В мае 1921 года разоружен и передан гражданскому флоту. Но уже в июле того же года ледокол получает новое имя «Степан Макаров». В 1925 году переведен с Севера на Черное море. Вернее, на Азовское, оно замерзает. С началом Великой Отечественной войны вновь стал вспомогательным крейсером. Получил 5 130-мм орудий и зенитные пулеметы. Участвовал в боевых операциях. Перевозил различные грузы, проводил эвакуации.
Первая странность заключается в экстренном очередном переименовании корабля перед операцией 17 ноября, когда он получил имя «Керчь». Зачем? Любой рейс в Севастополь – дело, конечно, рискованное, но обыденное. Ни один боевой корабль либо транспортное судно, отправляясь туда, новых имен не получали. Напрашивается вывод, что этот рейс был очень секретным. Существует версия, что ледокол вез в Севастополь химическое оружие. Здрассссьте! Зачем? Мало нам проблем по всем фронтам, так мы еще немца на применение химоружия спровоцируем. По кому больней стукнет? Каждый немецкий солдат дисциплинированно носит ребристую жестянку с противогазом и антиипритную накидку. У нас в передовых частях противогаз считали делом ненужным. Зачастую выбрасывали, а сумку набивали чем-нибудь полезным.
Другая версия, что «Керчь» везла химснаряды не туда, а оттуда. Подорвалась на советском минном поле у мыса Фиолент и быстро затонула. Существует, якобы, последняя радиограмма с нее от 18 ноября: «Ледокол «Керчь». Подорвался на мине. Тону. Вышлите катера!». Но в Севастополе, где приняли радиограмму, не знали, что на флоте есть ледокол с таким именем, поэтому никакой помощи не выслали. Приняли радиограмму за немецкую ловушку. Но почему тогда это сообщение не приняли другие радиостанции флота? Почему Севастополь не запросил в штабе флота информацию о ледоколе? Сама радиограмма странная - нет координат. Куда помощь-то высылать? И почему никто не спасся. Ледокол не шаланда, имеет очень прочный корпус – он им толстые льды ломает. Уйти под воду от взрыва мины за считанные секунды, чтобы даже шлюпки не успели на воду спустить? Сомнительно.
Еще одна версия в 70-е годы прошлого века выдвинута немецким историком Ю. Мейстером. По ней на ледоколе взбунтовалась команда. Выкинули за борт офицеров и пошли сдаваться немцам. Радист успел доложить в штаб флота о случившемся, и мятежный корабль был потоплен советской авиацией у мыса Тарханкут. И было это аж в январе 1942 года. Отчего-то не верится. Ни в бунт, ни в потопление. Чтоб большинство членов экипажа советского корабля решило перейти к противнику!? Отдельные личности могли, конечно, подстрекать, но их век на корабле был бы не долог. А для советской авиации это являлось бы едва ли не самой громкой победой над «вражеским» кораблем. Проблемы с поражением даже крупных кораблей бомбами или торпедами были у советских летчиков до конца войны.
По «Ташкенту» тоже есть вопросы. Официально он прибыл в Севастополь 21 ноября с грузом боеприпасов. Спрашивается, где лидер шлялся четыре этих дня, если это был едва ли не самый быстроходный корабль советского ВМФ.
А если посмотреть немного в другую сторону? Через восемь дней после выхода «Керчи» из Туапсе, 25 ноября оттуда же вышел конвой в составе ледокола «Анастас Микоян», танкеров «Туапсе», «Варлаам Аванесов» и «Сахалин». Задачи конвоя на первый взгляд были невыполнимы и даже авантюрны – пройти незаметно через Черное море, через турецкие проливы выйти в Эгейское, затем в Средиземное море. Оттуда через Суэцкий канал выйти в Индийский океан и идти на Дальний Восток. До турецких территориальных вод конвой сопровождали эсминцы «Сообразительный» и «Способный»… и тот же лидер «Ташкент». Операция была сверхсекретной.
Изначально в этот поход планировался не «Микоян», а «Макаров». Но Турция воспротивилась, т.к. во всех морских справочниках последний числился вспомогательным крейсером в военное время. Военные корабли воюющих сторон через проливы не пропускались. Хотя оба ледокола в начале войны вооружились, стали вспомогательными крейсерами и даже приняли активное участие в боевых действиях, «Микоян», построенный незадолго до войны, числился по справочникам ледоколом и только. Для похода с него было экстренно снято вооружение.
А что, если советское руководство вовсе не оказалось от переброски «Макарова» на Дальний Восток? Его могли также разоружить, а, чтобы у турецкой стороны не было вопросов, даже переименовать. Никакой, дескать, это не вспомогательный крейсер «Степан Макаров», а мирный ледокол «Керчь». Отсюда, быть может, и разница в численности экипажа: по одним данным 120 человек, по другим 62. Экипаж вспомогательного крейсера 120 человек. А с ледокола убрали представителей чисто военных специальностей – артиллеристов, зенитчиков и пр. Осталось 62. Кстати, нам пришлось дать туркам взятку за проход советских судов… нефтью. Поэтому танкеры и пошли в Стамбул, загруженные под завязку. Хотя гражданские суда Турция должна была пропускать беспрепятственно.
Возможно, что и «Макаров» («Керчь») 17 ноября пошел не в Севастополь, а в сопровождении «Ташкента» взял курс на Босфор. Проводив ледокол до турецкой воды, «Ташкент» пошел в Севастополь и 21-го был уже там. Можно возразить, что конвой советских судов только до Босфора добирался четыре дня (25-29 ноября). Но конвой попал в жесточайший шторм, в котором «Ташкент» получил тяжелые повреждения корпуса. Поэтому скорость конвоя была минимальной. А в нормальную погоду совершить рейс Батуми – Босфор – Севастополь за четыре дня вполне реально.
Что же тогда произошло? Можно предположить, что «Макаров» благополучно миновал Босфор и Дарданеллы, а дальше… Ни немцы, ни итальянцы на его потопление не претендуют. Вполне возможно, что он действительно подорвался на мине. Экипаж сколько было сил боролся за живучесть, не покидая корабля, пока не стало слишком поздно. Капитаны судов конвоя в Стамбуле получили жесткую директиву от советского военно-морского атташе на случай встречи с противником: «Корабль ни в коем случае не сдавать, взрывом топить, экипажу в плен не сдаваться». Капитан «Микояна» С.М. Сергеев при встрече с итальянскими торпедными катерами приказал бить абордажную команду, если итальянцы рискнут ее высадить, чем попало – ломами, топорами, баграми. Когда сражаться уже будет некому – трюмной команде затопить судно. Аналогичный приказ мог отдать и капитан «Макарова» Д.Т. Чертков.
Кроме того, судам до захода в порты, контролируемые англичанами, категорически запрещалось выходить в эфир. Даже в случае гибели. Танкер «Аванесов», торпедированный немецкой подводной лодкой, так и не послал SOS, хотя находился в турецких территориальных водах. О гибели судна советское руководство узнало только спустя несколько дней, когда спасшиеся моряки вернулись в Стамбул. И радист «Микояна» молчал, пока ледокол отбивался в Эгейском море от вражеских торпедных катеров и самолетов.
Гибель ледокола «Степан Макаров» в Эгейском море – это всего лишь гипотеза. Такая же, как и все остальные. Какая из них верна, можно будет сказать, только обнаружив останки судна.
Фото из открытых источников
