Сергей ОРЛОВ: …Жадность. Главная причина большинства проблем с техникой – жадность… и безграмотность. Приведу в пример один случай, который произошел относительно недавно на одном из ГЛК: ратракист поленился остановить машину, чтобы выйти и убрать с трассы упавшие со скалы крупные камни. Решил просто переехать их и почему-то подумал, что они раздробятся. А в результате – ремонт фрезы стоимостью в полмиллиона.
SI: А жадность причем?
СО: Средняя зарплата ратракиста в России – 25 000 рублей в месяц. Где-то больше, где-то меньше. НО, отсутствует и материальная ответственность! Работодатель надеется на сознательность малобюджетного работника, который относится к машине как наездник.
SI: Если ему платить больше, то что-то изменится, на твой взгляд?
СО: Во-первых, с него спрос будет уже совсем другой. Никто за «просто так» хорошую зарплату не подпишет. Во-вторых, очень сильно изменится рынок рабочей силы: среди ратракистов появится конкуренция за рабочие места, а мы из основ экономики знаем, что конкуренция – двигатель прогресса. Ведь что происходит сейчас? – Можно просто посадить за штурвал человека с правами категории «Е», и на этом все формальные требования будут выполнены. Но в реальности для ратракиста категорически недостаточно просто обладать умением передвигаться вместе с гусеничной техникой. Тут требуется масса специфических навыков. Таких людей, желающих работать за гроши, найти невероятно сложно. Поэтому на ратрак сажают иногда кого попало, кто просто согласен работать за эти деньги и имеет нужную категорию.
SI: По твоим ощущениям, кадровый голод существует в горнолыжной индустрии в целом?
СО: Проблема квалификации персонала есть на всех уровнях и в любом направлении обслуживания ГЛК. Если говорить только о ратракистах, то по шкале мастерства в управлении машиной я бы поставил большинству уплотнителей российских снегов 4 балла из 10. И это – авансом. Прогресс идет очень быстро. Далеко не факт, что человек, работавший на технике, выпущенной 20 лет назад, способен быстро освоить новую модель машины или какое-то иное оборудование. Темп инноваций бешеный. Невозможно научиться грамотно использовать технику самостоятельно, по инструкции, без нескольких десятков часов обучения с профинструктором. Поэтому, как я уже сказал, 4 из 10 – и то авансом.
SI: Оценка какая-то совсем грустная. Считаешь, ситуацию можно переломить, повысив уровень доходов ратракистов?
СО: Простым повышением зарплаты проблему, конечно, не решить. Квалификация персонала – процесс эволюционный. Но вакансии с высоким доходом будут привлекать ответственных и перспективных соискателей. Престиж профессии повысится. У работодателя появится выбор. Операторы поедут не только в Сочи, но и в другие прекрасные уголки нашей необъятной страны. Дополнительно необходимо использовать систему оценки квалификации, как количество звезд у отелей. И эти звезды ратракистам должны присваиваться по четким и понятным правилам оценки.
SI: А ведь тебя в принципе должна устраивать эта ситуация. Больше поломок – больше доход. Зачем тебе все это?
СО: Ну, это как посмотреть. Конечно, раздолбаи за штурвалом ратрака косвенно приносят нам деньги и увеличивают спрос на запчасти. Но на самом деле нам это невыгодно. Они существенно увеличивают затратную часть курорта, что замедляет темпы его развития. Чем больше и разнообразнее становится курорт, тем больше машин требуется для обслуживания трасс. В конце концов, на подавляющем большинстве курортов СНГ нет полноценных резервных ратраков! Все рассчитано впритык. И не от хорошей жизни.
SI: Возможно, для владельца курорта экономия зарплаты за сезон все же выгоднее, чем затраты на ремонт?
СО: Ну, давай посчитаем. Помимо затрат на ремонт, что все же форс-мажор, есть еще и экономика рабочей смены. Хороший ратракист обрабатывает за смену 50-60 тысяч квадратных метров в час. Плохой, при равных условиях, – в два раза меньше. Техника потребляет за час 30 литров дизеля без учета масла. А на высотных курортах нужно учитывать еще и коэффициент удорожания топлива при подъеме до места заправки. Соответственно, тот, кто работает в два раза медленнее, обходится бюджету курорта минимум в плюс 30 литров солярки ежечасно. При этом он еще и съедает ресурс работы машины. Так что – нет, даже без учета риска прямого ущерба машине для ГЛК невыгодно держать у себя неквалифицированных операторов.
SI: Убедил. Как ты думаешь, сколько надо платить, чтобы всем было хорошо?
СО: На мой взгляд, абсолютно нормальная ставка для профессионального ратракиста – это 6-8 тысяч рублей за смену. За эти деньги люди готовы переехать к тебе из другого региона. Не нужно ссылаться на то, что нет кадров. У нас огромная страна, и толковые ребята есть. Просто мы не на том экономим. Когда смотришь на цифры в формате годовых затрат курорта, то картина получается весьма наглядная.
SI: А есть хоть одно учебное заведение, которое бы занималось подготовкой ратракистов? Допустим, если молодой человек решил стать оператором ратрака, то с чего и как ему начинать?
СО: Все крупнейшие мировые производители и продавцы ратраков, представленные в России, не менее одного раза в год проводят мастер-классы или тест-драйвы. Но мы пошли дальше. «Прайм Прайд» - единственный, кто предлагает полноценное обучение работе на снегоуплотнительной технике. В марте совместно с курортом «Роза Хутор» мы организовали «Второй вельветовый слет», курс по повышению квалификации операторов ратрака. На этот раз была премьера в России международного проекта Флориана Профантера «Pro Academy 2.0». Это тренинги, которые разложены на несколько уровней. Вводный курс может пройти любой желающий, в том числе и онлайн, в конце курса – обязательное теоретическое тестирование. А на следующих уровнях участникам необходимо сдать еще и практический экзамен. В рамках этого курса есть программы для новичков. Человек, решивший стать ратракистом, но не имеющий опыта, может просто связаться с нами, и мы все сделаем. У нас на двух «Слетах» были несколько человек, впервые севшие за ратрак, и после курса они уже умели работать – причем, работать «правильно» в нашем понимании этого слова, – понимали принципы действия и устройства машины.
SI: Проще научить с нуля, чем переучивать тех, кто уже давно в теме?
СО: Да по-разному. Все зависит от склада человека. Есть механизаторы, которые работают на горнолыжке по своей профессии много лет и считают себя гуру. Уровень их профессионализма ничем не подтвержден. Зачастую их знания «от сохи» и противоречат даже здравому смыслу. Им просто жизненно необходим обмен опытом и общение в среде профессионалов. Если человеку действительно важно и интересно то, чем он занимается, то и навыки можно скорректировать, и направить весь неподъемный авторитет в нужное русло. Но мы сейчас опять возвращаемся к началу нашей беседы, что в настоящий момент наличие сертификата о прохождении курса не гарантирует тебе ни трудоустройства, ни более высокой зарплаты по сравнению с коллегами. Поэтому мы проводим работу в двух направлениях: обучаем людей, а также объясняем владельцам ГЛК экономически обоснованную необходимость вкладываться в повышение квалификации работников и грамотно оценивать людей, которых они собираются принимать на работу.
SI: Недавно состоялся первый выпуск «Pro Academy». Что больше всего впечатлило? Чем курс Профантера отличается от вашего первого «Слета», где программу обучения вы с командой разрабатывали сами?
СО: Ну, не совсем «сами» – у нас был тренер Рето Шпоррер, это, как ты знаешь, легенда в мире ратраков. Но Рето не проводит обучение 365 дней в году, а Флориан и его команда проводят. То есть, они занимаются только обучением и больше ничем иным. Поэтому подход более конкретный, большинство ошибок и вопросов заранее известны, программа обкатана, отработана и проверена многократно. Есть обратная связь. С Рето Шпоррером было классно, очень по-дружески тепло, очень большой упор делался именно на индивидуальный, а не групповой подход. Поэтому с Рето можно будет повторить еще и еще, но с ним при его графике мы не сможем поставить это на поток. А с Профантером сможем. Мы при желании участников можем собирать несколько групп в год. Вообще, от последнего обучения – эмоций миллион. График теоретических и практических занятий был невероятно плотным. Все нужно было уместить в четыре дня. Погода сыграла на нашей стороне и устроила всесезонное разнообразие. В первую ночь обрушилась непроглядная пурга, и спустились лавины. На второй день все успокоилось. На третий было ясно. На четвертый – грянула оттепель, и небо затянуло тучами. Каждый день приносил разный опыт и разный снег. Сам Флориан, его подход, его умение четко и лаконично донести информацию, увидеть ошибку, дать точный совет для ее устранения – все это работало как четко слаженный механизм. Я был в восторге от того, что я нахожусь внутри этого процесса и являюсь частью этой команды. Но, кстати, еще одним открытием для меня стало то, что из общего количества ребят, которые приехали на обучение, «голодными» до знаний были всего процентов шестьдесят. Их сразу видно по готовности бежать и сразу же что-то пробовать, делать, практиковаться, и от них шло огромное количество вопросов. Причем, вопросов не о том, когда будет перерыв, а о том можно ли еще потренироваться? Двое парней оплатили свое совсем не дешевое обучение сами. Абсолютно убежден, что именно такие целеустремленные люди и будут получать приглашения на строительство трасс для крупных соревнований и мероприятий международного масштаба.
SI: Я вернусь к вопросу: в чем профит?
СО: У меня есть права категории «Е», но я – так себе тракторист. Опыта нет. С точки зрения закона ратрак – это тоже трактор. Я хочу, чтобы и знания, и опыт у тех, кто работает на ратраках, были. И упоение профессией – тоже было. Понимаешь, безумно круто общаться с профессионалами горнолыжных курортов Европы, потому что они гордятся своим делом. Они в нем развиваются и знают до мельчайших подробностей любую модель ратрака по годам выпуска и обновлениям – как человек, который ценит дорогое вино, знает наперечет все урожаи. Они могут об этом разговаривать часами. Для них это не временная загрузка, не способ «перетоптаться» в ожидании светлого завтра, а дело всей жизни. Возможно, я идеалист, но я очень хочу, чтобы у нас было не хуже.
