Продолжение. Начало здесь.
- Алло, Юра, алло! Блин… ничего не слышно, подожди, я сейчас…Юра, не отключайся!
В «Арктике» творился такой невообразимый гам-тарарам, что Света не слышала ни слова. На звонок-то ответила только благодаря тому, что через каждые пять минут проверяла, нет ли сообщений или пропущенных вызовов. Да и то, скорее, ощутила сигнал, чем уловила слухом: телефон неистово вибрировал в сумочке, жужжа рассерженным серебристым жуком.
Девушка стремглав выбежала из зала, прижимая телефон к уху, и не видела, как красивые глаза цвета штормового моря неотрывно следовали за нею до самого выхода.
Артём проводил взглядом убегающий огонёк, пока он не полыхнул напоследок за стеклянной дверью, опустил ресницы, задумчиво уставившись в пространство перед собой. И не заметил, что за ним внимательно наблюдают издали переполненные гремучей смесью злости и ревности тёмные женские глаза. Зрачки хищно сузились, подмечая направление Лебедевского взгляда, перемену в настроении, движения пальцев и ещё тысячу, казалось бы, незначительных деталей, которые обретают вполне конкретный смысл в глазах того, кто поставил себе целью его найти.
- Юр, ты ещё здесь?!
- Здесь, здесь, Светочка! Вот это шурум-бурум там у вас, я чуть не оглох! – Юра смеялся, и Света невольно сама заулыбалась, прислушиваясь к любимому голосу.
Она убежала в самый дальний уголок холла, украшенный зеркалами, пытаясь найти местечко потише, хотя при таком количестве кричащего народа, хохоте и громыхающей музыке, это было практически невозможно.
Но, по крайней мере, сейчас девушка могла различать слова, пусть и приходилось почти заталкивать телефон в одно ухо, заткнув пальцем второе и вслушиваться изо всех сил.
Так и стояла, глядя перед собой невидящим взором, радостно улыбаясь, нелепо прижав руки к ушам. Инженер Джиргалов, рослый калмык с жёлтым лицом и копной густых смоляных волос, подумал, что Светлана Николаевна улыбается ему, и ужасно смутился. Мельком глянулся в зеркало, пытаясь поправить чёлку, однако упрямые жёсткие волосы не повиновались, рассыпаясь обратно по лбу.
- Замечательный вечер! – Надо же как-то начать разговор. Широкие скулы стеснительного инженера пошли красноватыми пятнами.
- И не говори! Так шумно, не знала, куда спрятаться, чтобы с тобой поболтать!
- Правда?! – Лихорадочный румянец продолжал расползаться по щекам инженера, большой рот растёкся в улыбке. – Вот не ожидал… но так рад!
Юра в это время в трубке изливался признаниями:
- Светланушка, милая, так соскучился, не могу... Как хочу тебя увидеть, не представляешь!
- Я тоже! Вспоминаю тебя и улыбаюсь…- Света кричала и улыбалась, глядя перед собой.
- Правда?! – Узкие глаза Джиргалова расширились за стёклами очков, и тут же скрылись в складках век, заплыв счастливой улыбкой. – И я улыбаюсь! Вы такая красивая… я к вам подойти боялся…
Лондонский парнишка, со всей страстностью молодости, продолжал осыпать любимую ласковыми словами, полными любовной тоски:
- Светочка, любимая, не знаю, как выносить разлуку. С каждым днём всё тяжелее, если честно… боюсь, скоро сойду с ума…
- Не бойся! – Засмеялась Света, пытаясь шуткой взбодрить любимого. – Возьми и сойди – как я. Ну почему ты так далеко…
- Я могу подойти. – От волнения инженер сдёрнул очки, но тут же водрузил их трясущимися пальцами обратно на приплюснутый нос. Он никак не мог взять в толк – всё это реально с ним происходит, или же он попал в плен какой-то необъяснимой иллюзии?
Может, выпил лишнего, уснул? И мне всё это снится?? Кто-нибудь, ущипните меня!
Но нет, вот она – красивая Светлана Николаевна. Настоящая. Смеётся, смотрит на него, кивает… глаза блестят – в них жизнь! Не может такое быть просто сном.
Юра тем временем с горячностью влюблённого мужчины восклицал:
- Брошу всё и приеду за тобой. И не останавливай меня!
- Милый, если я тебя не остановлю, ты таких дел наворотишь, чувствует моё сердце!
Бедный калмык растерялся:
- Так мне подойти, или… нет?
В Лондоне загрустили, но старались держаться изо всех сил:
- Ладно, постараюсь сохранять благоразумие… Буду ждать твои фотографии, Светланушка. Не забыла сфотографироваться?
- Нет, конечно! Тебя ждёт такой сюрприз!
- О, сюрприз?!
Это восклицание вырвалось одновременно у обоих участников диалога – в трубке и перед Светиным лицом.
Только сейчас девушка обратила, наконец, внимание на слишком долго мельтешащую перед её глазами фигуру инженера Джиргалова, который, кажется, что-то ей говорил.
Света отняла телефон от уха и строго посмотрела на качнувшегося к ней мужчину:
- Вы со мной разговариваете, Василий Ягурович?
- А? – Вздрогнул калмык от неожиданно похолодевшего тона коллеги и отпрянул на шаг, заметив телефон в руке Светланы Николаевны.
До него тут же дошла вся комичность ситуации, в которую он оказался вовлечён совершенно случайно. Осознав абсурдность своего поведения, инженер судорожно глотнул воздуха, отчего на него напала неукротимая икота.
- Нет-нет, ик! Это я сам с собой, ик! До свиданья. Ик.
- Угу, до свиданья.
Света кивнула вслед убегающему Василию Ягуровичу, пожала плечами, и вернулась к прерванному разговору:
- Но пока что я ничего тебе не расскажу, иначе какой же тогда будет сюрприз?
- Хорошо! – Юра улыбался и был готов согласиться на что угодно, лишь бы слышать радость в Светином голосе. – Отдыхай с удовольствием, солнышко. И поздно одна не возвращайся – вызови такси или попроси кого-нибудь проводить тебя.
- У нас тут служебный автобус начнёт развозить людей по домам после чая. А потом администратор будет вызывать всем такси. Так что не волнуйся.
- Ладно, не буду.
- Юр, я позвоню тебе ещё чуть попозже, хорошо? Когда здесь чуть тише станет…
- Конечно. Звони, когда захочешь.
- Не уснёшь? Вдруг разбужу?
- Ну и что. Твоему звонку я всегда буду рад, Света. В любое время дня и ночи.
- Неужели правда, в любое?
- Абсолютная правда. Слышать тебя – важнее, чем сон, или что-либо другое. Потому что я люблю тебя.
- И я тебя люблю, Юра.
Сердце накрыла волна тёплого, невозможно-сияющего счастья. А как иначе, когда твоего звонка ждут в любое время суток? Потому что считают важнее всего в жизни. Просто потому, что любят. Как можно не чувствовать себя на вершине самого упоительного счастья от таких обжигающе-искренних слов?
Света вернулась в зал, чуть не пританцовывая от распирающего её восторга. Всего несколько минут разговора с любимым человеком, а настроение взмыло до небес!
А в зале становилось всё жарче – градус веселья неуклонно рос, на танцполе не протолкнуться, народ отплясывал под диско, выписывая такие коленца, ух, только держись!
Девушка уже собиралась присесть за стол, как к ней, вынырнув из толпы, запинаясь и загибаясь от смеха, подбежала Наташа Лисовская:
- Светка, смотри, смотри вон туда! Ой, не могу больше…
Света проследила взглядом за Наташиной ладонью и замерла, не веря своим глазам.
В центре танцпола, вызывая всеобщее ликование, хохот и оглушительные аплодисменты, два самых скромных и тихих сотрудника компании – бухгалтер Лера Тусова и айтишник Том Пэйтос – погрузились в медитативно-психоделический танец, сюжет которого развивался по канонам русской классической школы балета.
Лера, и Том – тишайшие из тишайших, оба в очках, истинные ботаны – в лучшем смысле этого слова – умные, скромные и нереально работоспособные. Что Том, что Лера – оба сидели целыми днями, не высовываясь, в своих каморках, перелопачивая такую гору работы, что уму не постижимо. Признаться, Света даже не могла вспомнить, как звучал голос Тома или Леры – оба они практически постоянно молчали. И работали. Никто их не видел, не слышал.
Но, недаром же говорится, кто хорошо работает – тот и отдыхает на славу.
И вот их звёздный час настал!
Лерино платье расходилось книзу пышной кипой перламутрового фатина – много-много легчайших слоёв, венчавшихся нежнейшим кремовым атласом – изумительное бальное платье с полупрозрачными облаками куполообразного кринолина.
Том, проработавший в России уже несколько лет, довольно неплохо изъяснялся и понимал по-русски. И, когда зал наполнили проникновенно-трогательные «Иванушки International» со своим «Да и на небе тучи!», то в этот миг всё сошлось: Лера, её перламутровые облака и Том.
Они соединились в едином порыве и отдались искусству со всей страстью, которая так долго вынужденно скрывалась от посторонних глаз в потаённых глубинах.
Лера, приподнявшись на цыпочках, и прикрыв глаза за стёклами очков, с улыбкой Моны Лизы, тихонько вращалась вокруг своей оси, плавно поднимая и опуская руки, чуть согнутые в локтях – в точности, как Одетта в «Лебедином озере».
Том же, упав перед ней на колени, и тоже закрыв в экстазе глаза – вовсе и не Том, конечно, а Зигфрид - взбрасывал руками вверх фатиновые облака Одетты, и сам зарывался в них с головой, даже не замечая этого.
"Иванушки" горевали:
Да и на небе тучи, а тучи, а тучи как люди,
Как люди они одиноки, но всё-таки тучи не так жестоки,
Да и на небе тучи, а тучи, а тучи как люди
Как люди они одиноки, но всё-таки тучи не так жестоки,
Да и на небе
Тучи! Тучи! Тучи!
На каждое «Тучи!» - взмах руками, иии... прозрачные слои взмывают вверх, вызывая новый взрыв всеобщего восторга, смеха и оваций. Но ни Зигфрид, ни Одетта, не слышат гула толпы – они вообще ничего и никого не слышат и не видят, отдавшись без остатка своему воздушному либретто.
Света смеялась и аплодировала от всей души – потому что невозможно было не рукоплескать артистам балета, вдруг нашедшим себя и друг друга благодаря тучам.
Лебедев наблюдал издали за звонко смеющейся девушкой в красном – она так увлекалась забавным зрелищем на танцполе, что не замечала ни устремлённого на неё пристального взгляда финансового директора, ни того, что произошло далее.
Артём поймал себя на том, что нечаянно залюбовался Светланой.
Она как огонь. Живая. На неё хочется смотреть бесконечно. Но нельзя. Стоит засмотреться – можно обжечься.
С трудом отвёл глаза от ярко-красного пламени.
Попрощался с коллегами за столом, пожав им руки, и, больше не глядя по сторонам, вышел из зала.
Продолжение здесь.
