Я перевела статью Bryce R. Covert о женщинах, которые не уверены, хотят ли они когда-нибудь обзаводиться потомством, но не уверены и в противоположном. В ней собраны истории жительниц США, но, мне кажется, они не слишком отличаются от тех, что рассказали бы жительницы России и других стран, где, несмотря на общественные ожидания, женщины уже могут позволить себе не рожать. Ответить самим себе на вопрос, чего мы на самом деле хотим, всё еще бывает трудно. Тем более, что за любой из выбранных вариантов придётся заплатить свою цену.
Часики, которые тикают для Лорен Рэнкин, не были задуманы природой. Она и её бойфренд Джейсон сами создали их. Они были вместе почти пять лет, но поставили себе срок — к марту решить, расставаться им или нет. Единственная причина возможного разрыва — вопрос о детях.
Напрашивается предположение, что женщина в этой паре хочет ребенка, а мужчину это пугает. Но всё наоборот. «Он всегда хотел детей, всегда хотел иметь большую семью, это было известно с самого начала. А я всегда испытывала противоречивые чувства по этому поводу», — рассказывает Лорен. Её пугает ответственность и обязательства, связанные с появлением ребенка. Ей 29 лет, ему 34, и он хочет завести детей до 40.
Еще сильнее её давит то, что они каждый день тратят на дорогу на работу и обратно по 4 часа. Джейсон хотел бы переехать в более удобное место, но только если они точно решат, что заведут детей. «Это ультиматум» — считает она.
… 80% мужчин сказали, что всегда хотели стать отцом или хотя бы думали, что когда-нибудь станут. Только 70% женщин говорят такое о себе и материнстве.
Они почти расстались из-за этого прошлым летом, но сошлись опять: в конце концов, они любят друг друга. «Он хочет, чтобы у меня было то, что я хочу. Я хочу, чтобы у него было то, что он хочет, — говорит Лорен. — Но, вероятно, мы не можем получить это, оставаясь вместе, и это очень грустно».
Лорен представляет все увеличивающуюся группу женщин в возрасте 25-35 лет, которые не уверены, что хотят стать матерями, или точно решили, что не хотят. Согласно данным общенационального опроса 2011 года в США среди людей без детей и партнеров, мужчины чаще, чем женщины, отвечали, что хотят иметь детей. (В то же время, большее число женщин сообщили, что в отношениях хотят иметь больше независимости, личного пространства, времени на свои интересы и хобби).
Другое исследование 2013 года подтверждает эти данные: 80% мужчин сказали, что всегда хотели стать отцом или хотя бы думали, что когда-нибудь станут. Только 70% женщин говорят такое о себе и материнстве.
Современные молодые женщины имеют больше свободы в репродуктивных вопросах, чем их бабушки, и более ясное представление о сложностях, связанных с деторождением, чем их матери. Для бабушек этих женщин появление детей было не вопросом, а данностью. В 1957 году на 1000 женщин детородного возраста приходилось 122.7 — это был «беби-бум». Беби-бумеры уже получили возможность выбора, благодаря распространению противозачаточных таблеток и изменению социальных ожиданий от женщин, которого добились феминистки. Уровень рождаемости снизился и стабилизировался.
Даже если оба партнера говорят о равенстве, женщины знают, что, скорее всего, не получат его.
Но пока представители поколения хиппи мечтали об утопических эгалитарных отношениях, реальность разрушала мечты. «В моем поколении женщин многие имели меньше детей, чем хотели бы, — рассказывает специалистка по истории и социологии Стефани Кунц, которая изучает проблемы женщин и семьи и сама является представительницей «беби-бумеров». — Они рожали одного ребенка вместо двух или трех, и говорили — «Я не могу позволить себе больше, это разрушит мою карьеру».
Отцы стали больше заниматься домашними делами, но на самом деле не увеличили время, которое тратят на уход за детьми.
Женщины продолжали выполнять основную часть этой работы. Число разводов резко выросло в 1970-х.
Большинство современной молодежи, независимо от гендера, стремятся к равноправному разделению рабочих и семейных обязанностей, но об этом проще говорить, чем делать. Даже если оба партнера говорят о равенстве, женщины знают, что, скорее всего, не получат его.
В 2011 году проведен опрос отцов. 65% участников сказали, что «оба партнера должны тратить одинаковое количество времени на уход за детьми». При этом 64% признались, что в реальности забота о детях в большей степени лежит на их жёнах.
«Я думаю, что до появления детей мужчинам гораздо легче воображать, как они будут совмещать семью и работу, — говорит Кунц. — Женщины гораздо лучше себе представляют, сколько труда сопряжено с уходом за детьми, потому что видели нагрузку на своих матерей».
Репродуктивный труд к тому же не находит практически никакой поддержки. Женщины, ставшие матерями, часто сталкиваются с разными видами дискриминации и сильно теряют в доходах. В США женщинам не гарантирован оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком и какие-то меры финансовой поддержки, несмотря на неподъемные расходы на детей.
Женщины, которых я опросила для этой статьи, не всегда готовили себя к тому, что партнеры-мужчины подведут их. Но все они чётко понимали, что появление ребенка существенно повлияет на все сферы их жизни — и даже те, где они добились успеха, приложив много сил.
Дженнифер встречается с мужчиной уже больше десяти лет. Они не торопятся с браком и детьми. Он уверен, что когда-нибудь захочет стать отцом. Она обожает детей подруги и считает, что их появление обогатило её (подруги) жизнь. В то же время Дженнифер понимает, что рождение детей сильно повлияет на её жизнь и потребует компромиссов: «Мне слегка за 30, и я не хочу ни от чего отказываться. По воскресеньям я люблю спокойно почитать и приготовить обед, который по вкусу взрослым».
Пока её бойфренд рассматривает родительство как значимое преимущество, Дженнифер боится, что оно поглотит её: «Думаю, он на самом деле хочет участвовать в воспитании, но я склонна отдавать всю себя заботе о ком-то».
Лиэнн (имя изменено) билась над вопросом о детях много лет. Она знала, что её муж очень сильно этого хочет, и надеялась, что материнский инстинкт когда-нибудь проявится. Они обсуждали вопрос о детях еще до брака и сошлись на ответе «когда-нибудь». «Женщины говорят, что однажды желание родить ребенка вдруг появляется, что приходит нужный возраст или нужное время — и вуаля», — говорит она.
Когда четыре года назад они искали новую квартиру, то выбрали большую, с тремя спальнями — «на всякий случай». Из страха, что они не сойдутся во мнении, они не обсуждают, собираются ли они на самом деле заводить детей. «Я очень, очень старалась убедить себя, что хочу ребенка», — признается Лиэнн.
Даже в прогрессивных, либеральных, эгалитарных, разделяющих ценности феминизма отношениях зачастую подразумевается, что женщина останется дома, а мужчина продолжит работать… или, что его работа не будет под угрозой.
Потом у неё развился, как она называет, «страх беременности». «То, что именно эти слова пришли мне на ум, о многом говорит. Тогда я поняла, что не хочу этого», — говорит она. Среди её причин не иметь ребенка — сложные отношения с собственными родителями, тяжелое детство, страх передачи по наследству ментальных расстройств. Но ещё Лиэнн преследовал страх, что придется отказаться от всей своей жизни. «Я помню, как ехала в метро, собиралась на работу, просто гуляла, а в голове крутилась мысль: я больше никогда не буду иметь возможности делать это».
В конце концов, она сказала мужу о задержке менструации (как потом оказалось, что это была ложная тревога), и он был просто счастлив. «Я сказала что-то типа: «Знаешь, ты ведь проводишь в поездках 4 месяца в году. Мне придется отказаться от всего в своей жизни, если у нас будет ребенок».
Она уже продумала, как сама переживет это время, но мысль, что и его жизнь может измениться, была в новинку. «Даже в прогрессивных, либеральных, эгалитарных, разделяющих ценности феминизма отношениях зачастую подразумевается, что женщина останется дома, а мужчина продолжит работать… или, что его работа не будет под угрозой. В какой-то момент я спросила, не хочет ли он уйти с работы, чтобы заняться домашним хозяйством, раз уж он так сильно хочет ребенка. У него даже мысли об этом не было».
Лиэнн говорит: «Я просто хочу жить своей жизнью, наслаждаться и управлять ей, насколько это возможно. Я хочу иметь возможность посидеть пару часов в кафе с книгой, если захочу».
Страх утраты автономности преследует и одиноких женщин. Кортни не уверена, собирается ли она когда-нибудь иметь детей. По собственному признанию, она взвешивает, «что приобретет и что потеряет, обзаведясь детьми». Сейчас она наслаждается «совершенно независимой» жизнью между родным городом в Луизиане и Нью-Йорком.
Она афроамериканка, и это и расовый вопрос тоже. «Честно говоря, меня ужасает перспектива родить сына в наше время», имея в виду убийства темнокожих людей полицией (вызвавшие движение #BlackLivesMatter).
Для Лорен самое сложное — это решиться на то, что так сильно перевернёт всю жизнь. «Это пожизненное обязательство. Перспектива постоянной ответственности ужасает меня. Я понимаю важность этого шага, и вижу её прежде всего».
Она также размышляет о влиянии рождения ребенка на её уровень жизнь и карьеру. Сможет ли она совмещать работу на полную ставку и материнство? Будет ли у неё оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком? Деньги играют не последнюю роль. «Мы оба работаем и неплохо зарабатываем, но нам едва хватает на жизнь за пределами Нью-Йорка».
Женщинам, которые не до конца определились, хотят они иметь детей или нет, приходится противостоять не только потенциальным партнерам, которые точно хотят, но и обществу, которое не всегда их понимает. «Мне довольно странно ощущать себя той, кто просит подождать», — говорит Лорен. Друзья относятся с пониманием к тому, что она откладывает появление детей, но вот понять нежелание иметь их совсем им уже трудно.
Лиэнн было тяжело справиться с общественными ожиданиями, особенно после того, как она поняла, что не хочет детей. «Я всегда думала, что мужчины на самом деле не очень-то хотят детей, что детей хотят именно женщины. А оказалось совсем наоборот», — признается она. Муж решил остаться с ней, даже если его желанию стать отцом, скорее всего, не суждено будет сбыться. Но это не спасает их семью от болезненных и неудобных напоминаний.
«В нашем возрасте, когда с кем-то знакомишься, люди спрашивают — А у вас есть дети? За ответом «Нет» следует вопрос — «А вы хотите?». Это самый личный и самый болезненный вопрос».
Лорен скоро придётся ответить на него. «Я жду, пока проснется материнский инстинкт, продолжаю надеяться, что однажды утром проснусь и подумаю: «Хочу ребенка!» — говорит она. Но она не хочет говорить Джейсону, что когда-нибудь, возможно, захочет родить, потому что сама сомневается в этом. Пока что она сама не поняла. «Это как в детских книгах «Выбери себе приключение». Мне нужно выбрать. Я бы хотела знать, какое приключение я хочу, но я не знаю».
Наталья Ломаева, журналистка и переводчица
Иллюстрация — Анастасия Ермакова.
