Очень часто "размышлизмы" и "сборная солянка" из исторических фактов не идут ни в какое сравнение с реальными воспоминаниями современников, как бы архаично эти воспоминания не звучали. Особенно интересно, когда сведения о прошлом перекликаются с нашей недавней или сегодняшней действительностью. Например, любая логистическая задача по перемещению чего-либо из пункта А в пункт Б имеет много схожих проблем во все времена.
Я думаю многим будут близки и понятны трудности ковбоев при перегоне коров из штата Техас в штат Канзас во времена Дикого Запада, если поглядеть на них с точки зрения современного "дальнобойщика". Ведь и ковбой и дальнобойщик простые работяги по перемещению грузов, первый говядины на своих ногах, а второй говядины в рефрижераторе грузовика.
Поэтому, дорогие читатели, привожу полностью отрывок воспоминаний ковбоя Чеса Сиринго всего об одном перегоне скота из Техаса в Канзас весной-летом 1876 года, от момента сбора стада на побережье Мексиканского залива до конца путешествия в г. Уичито, штат Канзас.
Сбор стада
Ранней весной 1876 года я нанялся за 30 долларов в месяц к У. Б. Граймсу, чтобы помочь отогнать стадо «по тропе Чисхольма» в Канзас. Мы собрали стадо из 2500 старых бычков «мшисторогов» между рек Навидад и Гуадалупе в округах Колорадо, Джексон и Виктория.
Удалось собрать только старых бычков от пяти до двадцати лет. Большинство из них было дикой, лесной скотиной, которая выходила из дебрей только по ночам на самый краешек прерий, чтобы попастись, а потом снова вернуться в лес перед самым восходом солнца.
Сначала, пока стадо было маленьким, мы загоняли его на ночь в один из множества общественных корралей (загонов), разбросанных по этой приморской местности. Когда стадо становилось все больше, нам приходилось пасти его по ночам, и каждый ковбой был вынужден провести полночи в седле, напевая бычкам,чтобы их успокоить.
После сбора стада в 2500 бычков началась работа по их клеймению дорожным клеймом*. От основной массы бычков отбивались маленькие группы и загонялись в корраль, где ковбои работали парами. Каждое животное должно было быть связано и брошено на землю, а затем на его шкуре ставилась дорожная марка "G", достаточно глубокая,чтобы продержаться за все время путешествия "вверх по тропе".
* Дорожное или волосяное клеймо это способ временного клеймения животных, когда раскаленное тавро прижигает лишь шерсть, а не кожу.
Часто корраль был по щиколотку покрыт грязью, из-за этого ковбойские сапоги из тонкой телячьей кожи намокали и их было трудно снимать и одевать, поэтому парни обычно спали не разуваясь. Одно время я носил свои сапоги днем и ночью в течение двух недель подряд, потому что они были 5 размера, а моя нога была 6-го, ведь ковбои очень гордились аккуратными, маленькими ступнями.
Вверх по тропе
Когда нас наконец "потянули вверх по тропе", наша команда состояла из 25-ти ковбоев, повара, который управлял фургоном, и трейл-босса Аса Дауди.
Это был сезон весенних дождей, когда часто происходят ночные грозы из-за чего стадо время от времени пускалось в паническое бегство. Тогда ковбои должны были оставаться в седле всю ночь напролет, а не спать как обычно в одну из половин ночи. Стоило только чиркнуть спичкой, чтобы зажечь сигарету или трубку или покачаться в седле пони, как в стаде начиналась "давка".
Достигнув города Гонсалес, наш босс совершил глупость. Он решил дать парням полноценный ночной отдых, загнав все стадо в большой общественный загон в нескольких милях к западу от города. Ночью в корраль загнали все стадо. Он был забит до отказа.
После ужина, как это было принято, когда в загоне содержался дикий скот, все ковбои отнесли свои подстилки и отвели ночных лошадей* поближе к загону и расположились вокруг него на равном расстоянии друг от друга. Затем парни легли спать полностью одетыми, держа в одной руке поводья своих лошадей. Такие общественные загоны были построены в форме круга, так что в случае давки ковбои могли криком, ударами хлыста по "чапсам" и т. д. заставить стадо бродить по кругу, пока оно не устанет.
* Ночная лошадь - лошадь для ночного дежурства, "чапсы" - кожаные, защитные ноговицы.
Около полуночи, когда мы все спали, поднялась буря. Громкий раскат грома и вспышка молнии вызвали давку. Напуганное стадо рвануло через изгородь загона в месте, где я устроился на ночлег. Я едва успел сесть на своего пони, что спасло меня от судьбы быть растоптанным насмерть.
Загон был построен из больших бревен вечнозелёного дуба и шпал, самые большие бревна лежали внизу, у земли. Стадо прошло через изгородь, как будто она была построена из бумаги. Скача впереди стада, я мог видеть во время вспышек молнии обломки ограды на спинах бычков. Стадо спрессовалось в сплошную массу, поэтому шпалы не могли упасть на землю.
Босс спал в лагере разутым и раздетым. В таком виде он вскочил на свою ночную лошадь, привязанную к колесу телеги, и вскоре догнал голову стада, но прежде, чем добраться до туда, его пони налетел на дерево и босс чуть не оторвал себе один из мизинцев на ноге, так как он не был защищен стременем.
Будучи одетым только в нижнее белье, наш босс сильно претерпел от ран и холодного дождя. Только днем я перевязала его рану платком. Оторванный мизинец висел на сухожилиях, мне удалось вернуть его на место перед тем, как перевязать.
Примерно в миле от лагеря, стадо разделилось на две половины, я и босс остались сопровождать одну из небольших групп. Когда рассвело и бычки выдохлись, мы были в десяти милях от лагеря, в открытой прерии. На обратном пути в лагерь по тропе, проложенной бегущим стадом в мягкой грязи, мы прошли мимо множества бычков со сломанными ногами. У некоторых были выбиты один или оба рога из головы.
Это произошло из-за столкновения с загоном или деревьями перед тем, как бычки достигли открытой прерии. Я сомневаюсь, что такое большое стадо диких бычков когда-либо помещали в один загон до или после этого случая.
Тропа Чисхольма. Техас
Достигнув столицы штата, города Остина, что на реке Колорадо, в двухстах милях от ее устья у города Матагордо, мы собственно вышли на «Тропу Чисхольма». Отсюда на север до границы Канзаса было около семисот миль (1126 км), это была одна непрерывная дорога шириной в несколько сотен ярдов (1 ярд - 0,9 метра), истоптанная миллионами копыт, прошедших по ней животных.
Она начиналась у брода в трех милях от города. Мелкие тропы из разных районов побережья сливались в большую "тропу Чисхольма", как ручейки в реку. Здесь половина нашей команды вернулась домой, и нас осталось только 12 ковбоев, с шестью пони для каждого перегонщика.
Наконец мы достигли Форта Уэрт, процветающей столицы округа Таррант. Мы проехали через восточную окраину города, застроенную новыми дощатыми лачугами. От лачуг к нам на встречу выбежали собаки, которые своим лаем вызвали в стаде давку.
Жители этих новых домов очень волновались, пока бегущее в панике стадо не миновало Форт Уэрт. Первая ж/д ветка Texas Pacific, только что достигла города или проходила поблизости, что привело к появлению множества новых домов на старой «тропе Чисхольма».
Покинув Форт-Уэрт, мы обнаружили, что многие водоемы огорожены заборами новых поселенцев. Колючая проволока только начала входить в обиход, и многие заборы были именно из этого материала. Мы не обращали на заборы никакого внимания, и прогоняли стадо прямо через них.
Однажды у нас случилась большая давка, когда колючая проволока свисала с рогов и хвостов наших бычков, а толпа детей и взрослых "мотыжников" выбежала нам на встречу, чтобы натравить на нас собак. Некоторые из этих собак «закусили пылью», когда разгневанные ковбои угостили их горячим свинцом, считая "тропу Чисхольма" слишком священной, чтобы ее царапали плугами и мотыгами.
- Мотыжники (hoe-men) - презрительная кличка фермеров.
Мы миновали десятимильный участок леса , поросший блэкджеком* и дошли до Ред-Ривер, разделительной линии между Техасом и Индейской «Нацией»*, ныне штат Оклахома.
- Дуб блэкджек (лат. Quercus marilandica). Индейская "Нация" - Индейская территория.
Как поступали с "гаишниками" на Диком Западе
Мы обнаружили, что Ред-Ривер превратилась из-за дождей в бушующий поток шириной почти в милю, заполненный плывущими деревьями и бревнами. Поэтому мы были вынуждены «отстоять» пару дней, чтобы обождать, пока вода не спадет, так как плывущий лес делал попытку переправы слишком опасной. Мы были в конце очереди из двадцати стад, ожидающих, когда закончатся плывущие кусты и деревья.
Двадцать одна стоянка находилась на расстоянии полумили друг от друга, и по ночам воздух наполняли голоса поющих ковбоев. Это были в основном старые любимые песни, такие как Сэм Басс (Sam Bass), Серый мустанг (Mustang Grey), Умирающий ковбой (The Dying Cowboy) и Когда с тобой мы были молодыми - Мэгги (When You and I Were Young-Maggie).
На следующий день прибыли еще стада, которые еще больше увеличили общее количество лагерей. Вечером второго дня прибыл инспектор крупного рогатого скота из поселка Ред-Ривер-Cтейшен, расположенного в нескольких милях вверх по реке. Инспектор посетил все лагеря и сообщил боссам, что рано утром он начнет обход, чтобы осмотреть все стада. Штат нанял его для проверки всего крупного рогатого скота, прежде чем он переправится через реку на Индейскую территорию.
Его гонорар составлял десять центов с каждой головы в стаде, и его долгом было вычленить всех беспризорных животных, не носивших обычную дорожную марку. Вдоль всей тропы свободно паслась скотина фермеров, и многие из них присоединялись к перегоняемым стадам.
На следующее утро на рассвете инспектор поехал к ближайшему к переправе лагерю, чтобы осмотреть первое стадо. Ковбои как раз завтракали и босс пригласил инспектора выпить чашку кофе. Пока тот угощался кофе, его прижали к земле и связали, а в рот засунули носовой платок, чтобы он не смог кричать. В таком состоянии его отнесли на несколько сотен ярдов вниз по реке и бросили в заросли дикой сливы.
Затем парни взяли ножницы и подстригли гриву и хвост его прекрасной кентуккийской кобылы. Теперь с одной стороны лошади были выстрижены буквы, которые гласили: «Инспектор связан» или какие-то другие слова на этот счет. Потом кобылу отпустили, и она побежала домой.
За ночь вода в реке спала и теперь стаду нужно было проплыть всего пару сотен ярдов открытой воды. Вскоре в наш лагерь приехал посланец и сказал боссу, что инспектора сбыла с рук команда ковбоев Уэсса Хардина и что, если он хочет сэкономить на бесхозных коровах и на инспекционном сборе, который составил бы двести пятьдесят долларов, ему следует поспешить переправиться через реку, пока не пришла рассерженная толпа из Ред-Ривер-Стейшен.
Мы, не теряя времени, "столкнули" стадо в реку, сэкономив таким образом плату за осмотр и оставив при себе пару сотен бродячих коров, которые потом были проданы в Уичито, штат Канзас, вместе со всем стадом. На переправе через реку, я совершил глупый поступок, за который мне до сих пор очень стыдно.
Пока желтые ковбои* сзади толкали стадо в воду, я стоял между высоким берегом и кромкой воды справа от места переправы, чтобы направлять бычков на другой берег . Громкий крик ковбоев испугал и выгнал из леса стадо коров. Они бежали прямо на меня, подняв свои головы и хвосты.
- Желтые ковбои (yellow cowboys) кличка замыкающих т.к. на их долю доставалась вся пыль поднятая стадом.
Там было около сотни голов, все чистокровные даремы. Я стоял и смотрел на этих красавиц с открытым ртом, пока не стало слишком поздно отгонять их. Они вошли прямо в наше стадо и переплыли реку вместе с бычками, добавив пригоршню золотых долларов в карман «папочки» Граймса. Впоследствии их продали в Уичито за большие деньги.
Скорее всего, какой-нибудь новичок поселенец, живший дальше по реке, привез это маленькое стадо с востока, и, без сомнения, потом потратил много бессонных ночей, разыскивая пропажу.
Почти три года спустя, осенью 1879 года, я пересек Ред-Ривер у Ред-Ривер-Стейшн и поинтересовался о судьбе инспектора.
Я узнал, что, когда его кобыла вернулась домой, жена инспектора забила тревогу, и любой житель поселка, достаточно взрослый, чтобы «таскать» с собой ружье, направился вниз по реке в поисках пропавшего инспектора. Он был найден в сливовых зарослях через два дня, почти заживо съеденный слепнями и комарами. А после выздоровления он продал свою долю дела в Ред-Ривер-Стейшн и вернулся в Кентукки.
Через Индейскую территорию
Проходя через Индейскую «Нацию», нам пришлось пересечь вплавь несколько трудных переправ через реки Уошита, Южную и Северную Канедиан.. Большие банды "одеяльных" индейцев доставили нам много хлопот. У них была привычка приезжать в лагерь, когда повар был один и сжирать всю готовую еду, что оставалась на виду. Они также требовали, чтобы боссы дарили им «вей-хоус» (бычков) на говядину, иначе они по ночам пугали бы стадо.
" Индейцы в одеялах, т.е. променявшие вольную жизнь (в бизоньих шкурах) на жизнь в агентстве (в одеялах). Вей-хоус (англ. whoa-haws) - "эй-поворачивай", индейцы так называли волов и быков, т.к. часто слышали эту команду от переселенцев, управляющими воловьими упряжками.
Таким образом, эти бродячие банды из агентств (резерваций) команчей, кайова, кикапу и вичита с запада, недалеко от гор Уичито, хорошо снабжались свежим мясом. Они были причиной множество паник среди сотен стад, пересекающих тропу в это время года.
Настоящие страдания ковбоя
Когда мы достигли реки Солт-Форк, начались наши настоящие страдания. После завтрака босс двинулся вперед с двумя фургонами. Второй фургон мы соорудили прямо в дороге для перевозки дров. Около десяти часов утра босс прискакал и сказал нам поторапливаться как можно быстрее, так как вода в реке быстро поднимается. Он рассказал, что ему удалось переправить фургоны как раз вовремя, потому что вскоре после этого по реке поплыл плавник и деревья.
Когда мы подошли к реке, она была примерно в полмили в ширину и забита плывущими деревьями. Мы погнали первых бычков в пенящуюся воду. Босс и Отто Драуб находились слева, а негр Гейб и я - справа. Чтобы не дать вожакам повернуть назад. Генри Коутс ехал впереди стада, и бычки осторожно следовали за ним.
Когда глубина стала достаточно большой, чтобы плыть, лошадь Генри Коутса отказалась идти вперед. Он упал на бок, вожаки забеспокоились, повернулись ко мне и к Гейбу и поплыли обратно к берегу. Мы сделали с десяток попыток вернуть стадо в воду, но все безуспешно. К этому времени пошел дождь, и задул сильный ветер.
Так мы оказались в затруднительном положении, наша еда и постельные принадлежности были на северном берегу, а мы оставались на южном. Фургоны направились к дилижансной станции Понд Крик, в паре миль от реки.
Несомненно, что сам Господь Бог не дал нам загнать стадо в реку, потому что многие из нас могли утонуть. Удар быстро плывущего бревна или дерева был очень опасным для животного и человека. По этой причине утонуло множество лошадей, коров и парней перегонщиков.
Теперь мы погнали стадо вниз по реке, милю или две, где была полоса леса. Поздно вечером дождь ненадолго утих, затем мы разожгли большой костер из выловленных бревен, и за все время нашего пребывания здесь он не погас ни разу. Наш костер костер горел день и ночь, такой большой и жаркий, что дождь не мог его погасить. На ужин мы забивали жирного бычка, и каждый не дежуривший ковбой жарил себе вдоволь мяса, чтобы утолить голод, правда у нас совсем не было соли.
В начале ночи разразился новый ливень с множеством молний и громов. Время от времени все стадо бросалось в панику, следовательно, каждый мужчина должен был быть в седле, чтобы оставаться со стадом до рассвета, к тому времени мы оказались в нескольких милях от лагеря.
Два дня спустя мы с негром Гейбом искали заблудших бычков, когда обнаружили на тропе початок желтой кукурузы. Той ночью мы ускользнули от других парней и развели небольшой костер, чтобы запечь мясо и поджарить кукурузу на раскаленных углях. Гейб утверждал, что Бог нарочно уронил здесь этот кукурузный початок для нашей особой пользы.
День и ночь продолжал моросящий холодный дождь. Нам удалось немного поспать, закутавшись в седельные одеяла, рядом с костром. Если бы не тот факт, что реки Симаррон и Вилд Хорс вышли из берегов, сюда прибыли бы другие команды и снабдили бы нас едой и постельными принадлежностями.
Вся страна между Солт Форк и Вилд Хорс была целиком в нашем распоряжении. На седьмой день, босс, Гастингс и я искали бычков, потерявшихся в давке, что случилась накануне вечером, и вдруг мы увидели палатки целой роты американских солдат на противоположной стороне Вилд Хорс, которая представляла собой ревущий. стремительный поток, ярдов двести шириной.Армейский капитан крикнул нам, что у них есть вся необходимая жратва, тогда я прыгнул на пони прямо в пенящуюся воду и переплыл реку.
Потом у жены капитана я позаимствовал большую жестяную ванну. Ее наполнили мукой, беконом, кофе, сахаром и солью. С этой ванной я переправился через реку, которая снесла меня на пару сотен ярдов вниз по течению, а потом уже пустую переправил ее обратно. Поблагодарив жену капитана за то, что она любезно дала попользоваться ее посудиной, я сел на пони и поплыл к своим товарищам.
Чтобы сварить кофе я взял с собой большую жестяную банку, а также несколько банок поменьше, которые можно было использовать как чашки. В ту ночь мальчики устроили настоящий пикник. Хлеб мы выпекали, наматывая тесто на палочки и держа их над раскаленными углями.
На следующее утро выглянуло солнце, и на небе не было ни облачка. Это было на восьмой день после того, как нас отрезало от фургона. Вода спала, и нам оставалось переплыть всего около ста ярдов.
Повар и кучер дровяной повозки были найдены отдохнувшими на ранчо Понд-Крик. Теперь мы вновь двинулись «вверх по тропе», миновав известную могилу ковбоя Хеннесси, убитого двумя годами ранее, в 1874 году, дикими индейцами команчи, которые вышли на тропу войны, убивая каждого встречного белого человека. Рядом с его могилой сейчас находится городок Хеннесси, штат Оклахома.
Канзас
В Блафф-Крик, в нескольких милях к западу от Колдуэлла, мы пересекли границу Индейской территории и оказались в штате Подсолнуха. Достигнув реки Ниннеска, в устье ручья Смутс, был разбит постоянный лагерь. Нас встретил мистер В. Б. Граймс, который приехал на поезде.
Когда мистер Граймс вернулся в Уичито, в тридцати милях к востоку, его сопровождал босс и несколько ковбоев, чтобы получить свое жалованье за лето и бесплатный билет на проезд по железной дороге обратно в Южный Техас. В те времена всем ковбоям, желающим вернуться домой, был обычай выдавать бесплатные железнодорожные билеты.
Был четвертый день июля, когда мы разбили наш лагерь на реке Ниннеска. Стадо было разделено на три группы для откорма,чтобы продать их осенью. Я остался с одним стадом из 800 бычков. Наша команда состояла из босса, четырех ковбоев, повара и фургона-столовой с пятью сменными пони для каждого всадника.
В пяти милях к востоку от устья Смутс-Крик жила семья из штата Нью-Йорк, которая обрабатывала и засеяла четверть своего участка. Мы купили у них яйца и овощи. На нескольких акрах росли арбузы и дыни, но они не стоили нам ни гроша. Все, что нам нужно было сделать, так это загрузить в фургон сухие коровьи лепешки со старого пастбища и вывалить их у кухонной двери фермера, а затем заполнить свой фургон дынями и арбузами.
Эти коровьи лепешки использовались в качестве топлива, так как поблизости не было ни леса, ни дров. Вскоре после разбивки лагеря на Ниннеске один из наших ковбоев, Джон Маркум, ушел, чтобы построить собственную ферму по гомстед-акту в месте слияния реки Ниннеска и Смутс-Крик.
Над ним посмеивались как над «дураком мотыжником», но он добродушно относился к подобным шуткам. У меня всегда было желание навестить ферму Маркума, теперь, когда вся страна густо заселена и сильно улучшилась.
О том, как Сиринго посетил Уичито можно прочитать здесь, а о том, как он стал ковбоем здесь.
Источник - A Lone Star cowboy, being fifty years experience in the saddle as cowboy, detective and New Mexico ranger, on every cow trail in the wooly old West by Chas. A. Siringo, 1919.
