Последние недели постоянно работаю над стихотворениями Иосифа Александровича Бродского. Уверена, вам доводилось слышать заунывное "Не выходи из комнаты, не совершай ошибку..." Настоящий гимн модных интровертов, скажу я вам. Оттого многие мои знакомые воротят нос при имени этого поэта. Мол, Бродский... знаю, скучный такой, пессимистичный.
Да, верно. Пессимистичный, но не скучный, это точно.
Вот вам портрет с котейкой. (Взято с сайта http://cyclowiki.org)
Когда я читала биографию Иосифа Александровича, я почти ревела. Я могу понять состояние поэта, который пишет по призванию, по душевному порыву. А его обвиняют в тунеядстве, таскают по психушкам, садят в тюрьму. Вот объясните мне: вы недовольны тем, что человек не работает на благо коммунизма, но тут же садите его за решётку, чтобы что? Правильно, тратить на него бюджетные средства, кормить и поить, но в неволе. Логика?
Впрочем, мне тут могут возразить, что нечего возмущаться, режим такой. Либо ты подстраиваешься и живёшь по правилам, либо сваливаешь. Но Бродский искренне любил Россию и, прежде всего, русский язык. Здесь жила его семья, его возлюбленная. На этой земле жили все, кто вызывал в нём уважение. Я говорю о поэтах. Есть у Бродского очаровательные подражания Пушкину. Хулиганские, но острые и страстные. Почитайте "Я вас любил, любовь ещё возможно..."
Но его выгнали. И сделали это настолько жестоко, что мне до сих пор обидно за поэта. Ему не дали увидеться и попрощаться с родными, не позволили приехать на похороны матери и отца. Уже много лет спустя российское правительство предложит Иосифу Александровичу вернуться на родину, но несгибаемая гордость не позволит ему принять эту подачку.
Я восхищаюсь этим человеком. Для меня это пример грандиозной силы и мужества. В своих стихах он безжалостно клеймил всякие мерзости, которые позволял себе советский режим, всё это двуличие, серость, пренебрежение личностью.
И вместе с тем в самых резких, самых жестоких стихах я нахожу частичку его души. Словно сквозь обличительные речи слышу тонкий голосок отчаяния и боли.
Моё знакомство с Бродским началось с "Представления". То есть, именно оно заставило меня сильнее всего прочувствовать горе этого человека.
Вот выдержка из него:
Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо
тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая.
Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак
деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.
Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.
"А почем та радиола?"
"Кто такой Савонарола?"
"Вероятно, сокращенье".
"Где сортир, прошу прощенья?"
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах -
папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника
жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют "E-мое".
"Жизнь - она как лотерея".
"Вышла замуж за еврея".
"Довели страну до ручки".
"Дай червонец до получки".
Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним -
меццо-сопрано.
В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы,
бакалея.
Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках
из барана
превращается в тирана на трибуне мавзолея.
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
под конец, как фиш на блюде, труп лежит
нафарширован.
Хорошо, утратив речь,
Встать с винтовкой гроб стеречь.
"Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево".
"У попа была собака".
"Оба умерли от рака".
Входит Лев Толстой в пижаме, всюду - Ясная
Поляна.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром
с комсомолом.)
Он - предшественник Тарзана: самописка -
как лиана,
взад-вперед летают ядра над французским
частоколом.
Се - великий сын России, хоть и правящего класса!
Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
Чудо-юдо: нежный граф
Превратился в книжный шкаф!
"Приучил ее к минету".
"Что за шум, а драки нету?"
"Крыл последними словами".
"Кто последний? Я за вами".
Не пугайтесь, пожалуйста, всяких непристойностей. Это всего лишь хор безликих граждан, столпившихся на задворках сцены. Лучше обратите внимание на действующих лиц. Узнаёте пишущий костюм из "Мастера и Маргариты"? Гиперболизированный чиновник без лица, тела и души. Видимо, это настоящий бич эпохи, раз целых два (я просто больше не читала) литератора подметили это явление.
Совершенно походя прошёлся по Маяковскому с его штанинами.
А почувствовали ли вы горькую иронию по поводу классиков? Которые превращаются в нелепых современных кумиров благодаря усилиям бестолковой пропаганды. Пушкин - франт, Гоголь - провидец. А Толстой - вообще книжный шкаф, потому что суть его произведений давно никого не интересует. Зато это очень эффектное дополнение интерьера, которое покажет, что хозяин квартиры - начитанный умник.
В "Представлении" ещё много таких издёвок, шпилек, язвительных метафор. Но в этой злой комедии нашлось место, где сам Бродский обнажил сердце. Это последние строки. Попробуйте прочитать их вслух и прислушайтесь:
"От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?
Это - кошка, это - мышка.
Это - лагерь, это - вышка.
Это - время тихой сапой
убивает маму с папой".
Надо напомнить, что написано это произведение в 1986 году. Родители Иосифа Александровича уже умерли, а ему не позволили повидаться с ними в последний раз. Потому так горько звучат эти слова. Я могу ошибаться, но предположу, что поэт ОЧЕНЬ скучал. Безумно скучал по дому, по маме с папой. У меня самой скулы сводит от эмоционального накала, от боли, скрытой за буквами.
А вот очень тёплый отрывок.
Мать говорит Христу:
- Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?
Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мёртв или жив?
Он говорит в ответ:
- Мёртвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
Какая нежность здесь сквозит в словах Христа. Я не считаю себя верующей, но мне легко представить его спокойное, светящееся от любви лицо. Он испытывает чудовищные страдания, но всё же спешит утешить мать. И для него очень важно, что он - её сын. Что она - его любящая ласковая мать. Впечатление такое, будто в следующую секунду она вынет ржавые гвозди из его ран, поможет спуститься с креста, а потом счастливые, кротко улыбающиеся мать и дитя пойдут домой, где их ждёт чуть подсохший, но самый вкусный хлеб и кувшин молока. Они пойдут домой.
Знаете, что удивительно? Этот фрагмент помещён в конец страшного стихотворения "Натюрморт". В нём Бродский рассуждает, что вещи лучше людей. Сейчас пошучу, но получится по-идиотски: "Шаурма взаимностью не отвечает, но и как тварь себя не ведёт".
Однако суть в том, что в "Натюрморте" очень силён мотив смерти. Идея о том, что человек - суть такая же вещь, набитая прахом, пылью и пустотой. Ничем не лучше, ничем не хуже других вещей. Но в отличие от человека, вещи не страдают, не болеют, не любят и не мучаются. И вдруг - такая неожиданная вставка про Христа и Деву Марию!
Мне попадалось высказывание, что этот фрагмент не имеет связи между остальными частями. Но мне кажется, что я её нащупала.
Да, Бродский открещивается от "человечности" в пользу "вещественности". Но жизнь не остановить, даже если она невыносимо болезненна. Тогда остаётся найти то, что поможет пережить эти страдания. Выход первый: стать пустым. И пускай приходит смерть. Она найдёт лишь и так холодное тело, вещь.
Выход второй: обрести дом. Почувствовать тепло и поддержку родных. Говорить и услышать "Я твой". Потому что только это и важно.
Мне кажется, именно к этому стремился Иосиф Александрович. К этому стремимся и все мы. Взаимность, доброта, забота близких делает нас сильнее, помогает нам оставаться не вещью, а живым человеком.
Берегите родных. И позвоните маме.
