Капа растерянно улыбнулась:
- Сваты?..
Алексей не сказал, что уже говорил с маманей про сватовство…
Мать слёзы смахнула:
- Как бы батя и Захар радовались, – что ты уж невеста… И Петру Ефимовичу спасибо.
-Петру Ефимовичу?..
-Низкий поклон ему, – что на работу взял… да платил – не скупился. И с приданым мы с тобою всё успели… справились: ни в чём нуждаться не будешь, дочушка. Раз уж свадьба скоро… скажу тебе, Капонька: и деньги есть у нас. Отец, а потом и Захар, собирали, – на приданое, на свадьбу тебе. Не тратила я деньги эти, до копеечки сберегла: вот за это и спасибо Петру Ефимовичу. Хоть и за богатого идёшь, а родне мужниной не придётся упрекать тебя. А Петро Тимофеевич посажённым отцом на свадьбе будет.
Капины брови удивлённо взлетели:
- За богатого?.. Какое ж богатство, маманюшка. Алёшка… Алексей вовсе не богат. С матерью живут… без бати, – как и мы. Да и учёбу ещё не окончил. Про свадьбу мы договорились, – чтоб осенью. Когда он станет на шахте работать.
Полина Савельевна помолчала. Поправила занавеску на окне:
-Это ты… про Ветлугина Алёшку?
- Про него, маманюшка. – В тёмно-карих Капиных глазах – девчоночье счастье. – И богатства мне не надо: только бы он был. А добро мы с ним наживём. Алёшка… Алексей, – он, знаешь, какой работящий!
-Работящий… – горько усмехнулась маманя. – Толку-то, – ежели случится… что не вернётся из шахты. Отец твой и брат уж такими работящими были…
-Что ж, маманюшка… Про шахту я знаю. День и ночь молиться о нём стану.
Полина Савельевна обняла дочку:
- Не хочу я, чтоб ты судьбу мою повторила. Про Алексея забыть надобно. Другой жених к тебе сватается.
Капа не сразу поняла маманюшкины слова…
Забыть… про Алёшу?..
Другой жених сватается?
О чём это мама?..
А мать погладила её по голове:
-Сердце моё спокойно будет.
Капитолине показалось, что вдруг воздуха не хватило, – чтоб вдохнуть… И в груди от этого заболело.
Маманюшка не знает про Алёшку.
Просто не знает, что он самый лучший на свете.
Не знает, как Алёшка берёг её в шахте, – когда лампоносами вместе работали.
Не знает, что счастье – это Алёшкин голос, это взгляд его… руки – сильные и ласковые.
Надо сказать маме. Объяснить, – про Алёшку и про счастье…
Капа покачала головой:
- Я, маманюшка, за другого не пойду. Я Алёшу люблю. Какой же другой.
- Ты просто, Капонька, ещё не понимаешь. Кто ж говорит: Алексей – славный парень. Красивый. И матери сын послушный. Только счастье твоё – с другим. Женою станешь… и полюбишь мужа своего. Жить в достатке будете…
-Никого, кроме Алексея, я не полюблю. И замуж выйду – лишь за него.
-Ты просто не понимаешь… Уйдёт он на смену – ты и глаз не сомкнёшь.
- Значит, не сомкну.
- И так – всю жизнь.
- Значит, – всю жизнь. Только бы с ним.
Полина Савельевна вздохнула:
- Глупая. И упрямая. После сама всё поймёшь. Спасибо матери скажешь.
- Я за Алёшу замуж выйду.
- Неужто думаешь, что мать плохого тебе желает?
- Я без Алёши жить не смогу.
- Дочушка моя, Капонька!.. Это лишь кажется так. Ты ещё очень молода. Станешь матерью – поймёшь: дитю своему мать лишь добра хочет. Завтра нам надобно печь побелить… потолок и стены в хате. Чтоб увидели сваты: ты у меня хорошей хозяйкою выросла, – всё умеешь.
- Стены и потолок побелю. И печь. Только ни к каким сватам я не выйду.
-Да ты хоть знаешь, кто к тебе свататься-то собирается?
- И знать про то не хочу. И слышать не хочу. Алексей окончит учёбу – тогда и пришлёт сватов.
- Сваты от Малыгиных будут. Понравилась ты Родиону Афанасьевичу. И родители его согласны, чтоб он женился на тебе.
Капины бровки слетелись стрелочками тёмными: Родион Афанасьевич?.. Подняла на маманю глаза:
- А кто такой Родион Афанасьевич? И когда это я ему понравилась?
Полина Савельевна улыбнулась:
- Так и я ж про это: не торопись говорить, что не пойдёшь за него замуж. Ты просто не помнишь его. Ничего дивного в том нет: тебе не до того было, чтоб к парням приглядываться. А он заметил тебя.
- Да где заметил-то, маманюшка?
- Родион Афанасьевич – рОдный братец Анастасии Афанасьевны. Вот на именинах-то и увидел он тебя. Твоё дело было – принести-подать-убрать. Оттого и не помнишь его. А он уж так смотрел на тебя!
Капитолина повела плечиками: смотрел? Ещё чего!.. Смотреть на неё только Алёшка может!
- Готовься, Капонька, сватов встречать. Не годится – счастье своё упускать. Родион – достойный парень. Образованный, – коли отцу в лавке помогает. Станешь хозяйкой в хате – всё былое и забудется.
- Не нужен мне никакой Родион Афанасьевич! Я за Алексея замуж выйду!
Мать нахмурилась:
- Что ж: материно слово для тебя – звук пустой?
- А если бы тебе, маманюшка, сказали… Если бы тебе велели: не за батянечку моего замуж выйти… а за другого? Ты бы послушала? Вышла бы за другого?
От дерзости… и от отчаяния в дочкиных глазах Полина Савельевна смешалась…
И вдруг… отозвалось болью в сердце воспоминание…
Григорий держал её за руку.
Дышал тяжело и прерывисто.
А голос его… слова последние будто снова слышала:
- Сказать… сказать хочу, душа моя: дочушку, Капитолину… капельку нашу, береги. За абы кого не отдавай замуж: пусть полюбит она… и любимой станет.
Больше жизни любил Григорий дочушку единственную, – капельку родную… Капоньку, Капитолинушку.
Ещё совсем девчушкою дочка была, а он невестою её представлял… Только и в глазах, и в голосе – грусть непонятная: будто знал, что не увидит невестою Капоньку свою…
Пусть полюбит она… и любимой станет.
Нет.
Сейчас Григорий был бы рад дочкиному счастью. То ли за мальчишку отдать Капитолину… то ли – за достойного парня: за ним дочушка будет ровно за стеною каменной.
А любовь…
Пусть любимой станет…
Так уж и любима: Родион Афанасьевич любит её.
И Капитолина полюбит его.
На дочкин вопрос не ответила.
О другом сказала:
- Ты лишь подумай: Алексей станет в шахте работать. Целыми днями стирать рубахи его будешь. Света белого за стиркою не увидишь. А на Родионе Афанасьевиче – рубашечка белее снега.
- Мне нет дела до его рубашечки.
Полина Савельевна передвинула миски на столе. Голос её стал сдержанным и строгим:
- Вот что я скажу тебе, доченька. Хоть и нет отца у тебя, – ты пока не сирота: мать жива. Была бы сиротою – делала бы, как тебе заблагорассудится: кто ж сироте подскажет… кто на путь наставит добрым словом. Не упрямься. Замуж выйдешь за Родиона Афанасьевича.
- Не выйду.
- Не смей дерзить матери! Поживи с моё! И дочку вырасти, – вот тогда и вспомнишь меня! Отправляйся спать! Завтра много работы!
… Анастасия Афанасьевна вошла в кабинет, оживлённо сообщила мужу:
- Скоро свадьба у нас!
Петро Ефимович поднял от бумаг недоумевающий взгляд:
- Если я правильно понял, – у нас с вами, Анастасия Афанасьевна, свадьба уже была.
Настенька насмешливо скривила губки:
- Я рада, что ты ещё помнишь про нашу свадьбу… А то уж думала, что все мысли твои – о девчонке этой.
-Глупости, Настя. Ты всё сказала? Ступай. Не мешай мне. И сама займись делами.
- Братец, Родион Афанасьевич, женится.
Петро Ефимович усмехнулся:
- Это бы ничего. Может, ума-разума хоть чуть наберётся. Да только – какая ж согласилась… какая ж отважилась пойти за него?
Анастасия Афанасьевна заносчиво вздёрнула голову:
- А Родион никого не хуже! И ей… девчонке этой, – много чести, что он замуж её берёт!
- Про честь – это вы, Анастасия Афанасьевна, сильно преувеличили. Невесте братца вашего награда положена: за отвагу. Так что ж за девчонка-то?
- Горничная наша.
Петру Ефимовичу показалось, что он ослышался…
- Наша… горничная? Капитолина?
- А что?.. Ты уж и пожалел?
-Полно тебе, Настя. У Капы… у Капитолины жених есть. Да и можно ли это: чтоб такой повеса… лодырь и разгильдяй, каким есть твой братец, женился на Капитолине!
-Женится. Я с кухаркой нашей уж говорила: она согласна отдать дочь за Родиона.
- Согласна?.. Полина Савельевна просто не знает, что представляет собою твой брат. Я понимаю, что твоим родителям надо срочно женить Родиона, пока он окончательно не промотал отцовские деньги – вместе с хлебной лавкою.
Анастасия Афанасьевна медленно опустила ресницы, улыбку спрятала: знал бы ты, Петруша, сколько твоих денег оказывается в Родином кармане…
- Сочту своим долгом – предупредить Полину Савельевну.
Настины глаза полыхнули гневом:
- Не смей!.. Тебе кто родня? Братец мой единственный… или девчонка эта? О ком печёшься? Или – для себя бережёшь… девку эту?
Продолжение следует…