1
Она спешила неохотно, с радостью ускоряя шаг. Хотя всем разумом и сопротивляясь этому, она всеми фибрами души желала того. Её душа с каждым шагом всё громче и громче пела, и тело начинало уже ныть в предстоящей истоме приближения к Нему, а сердце вожделенно трепыхалось в предвкушении безумия и безрассудства. Лишь вопли непокорного разума, кричащего о пощаде, всё ещё противились её движению в ту сторону, но Она продолжала идти, и шаг её становился всё шире. Так Она неуклонно приблизилась к точке своего вожделенного наслаждения…
– Не всё так просто, – говорила Она себе уже на бегу, не сдерживая эмоционального напряжения предстоящих утех и ни капли не сомневаясь в своей порочной добродетельности растленного наслаждения, заглушившего крики разума в его мещанских предрассудках давно забытого праведного бытия.
– Не всё так просто! – повторяла она. – Не всё так просто. Кто ещё знает мою жизнь, моё состояние, мои тяготы и беды? Кто! Кто разделит со мной участь и судьбу жизни моей?! Есть такие, смотрящие с осуждением и упрёком в мою сторону?!
Упрекайте меня! Упрекайте за то, что вот что-то похожее на радость появилось, и в сердце откликнулось, и в душе отозвалось, встрепенулось и залило красками жизнь: монотонную и не просветную. У меня с Ним эти минуты и часы – словно глоток чистого воздуха у поверхности озера в прокопчённом заботами дне, как глоток воды в знойной пустыне для пересохшего горла. Он для меня как лучик света в давно заброшенной жизни, насквозь пропитанной обязанностями в изнуряющем стремлении угодить и быть полезной одновременно всем домочадцам, безжалостно потребляющим её ресурс паспортной молодости. Ещё год и я окончательно сдамся на милость этим обстоятельствам, одетой в чёрную паранджу. Молодость исчезнет из зеркал всех витрин, и никакие краски лета искусственных теней и помад не придадут азарта в уголки моих тускнеющих глаз…
И Он такой внимательный и заботливый, свободный и не обременённый ничем появился как раз в этот момент, на закате её молодости, когда дети выросли, и заботы перестали быть такими необходимыми. Появился без тени претензий на её личное пространство, без намёка на скорую близость и отношения, без всего того, что отпугивает женщин – и зацепил Её. Возник вдруг, из ни откуда, словно кристаллизовался из воздуха: вчера она Его ещё не замечала, а на утро вот Он! стоит у подъезда с цветами по случаю дня её рождения, и всецело желанен. Как такое бывает?! Казалось бы, незаметный коллега по работе, сослуживец, а на вечеринке раз – и всё, щёлкнуло, и улетела, и безвозвратно, и проблем нет, и совесть молчит. Значит, свой – судьбой данный: не занятый, без вредных привычек, проблем и обязательств ни перед третьими лицами, ни перед женой и детьми. Обеспеченный на многие женские хитрости, приятные любой бабе. Ну, что ещё надо для женщины, которой жизнь безрадостна и приелась, и просвета не видно ни в чём?! А увядающей наружности не избежать: ни в нынешних обстоятельствах, ни в последующих, а тут – понравилась. Большее, разве, возникнет?! Один шанс из тысячи и он выпал ей. Может быть, и есть где-то большее женское счастье, но где оно? а это вот здесь, бери и пользуйся, само в руки идёт и ничего не требует взамен.
Так рассуждала Она, принимая пышный букет.
2
У них всё произошло как в сказке: «Глаза их встретились, и они, конечно же, потянулись друг к другу…» Именно, не «полюбили», а «потянулись» друг к другу: Она позволила и даже спровоцировала Его, и Он не замедлил воспользоваться её слабостью. С этого всё и началось: с безобидного, малозначимого, незаметного для нравственного контроля восприятия существующих событий – Её позволения. Прогулки, катания, встречи, расставания, беседы ни о чём, действия и невинные поступки, непорочные подарки, игривые отношения и естественное стремление угодить, понравиться и остаться…
И остаться получилось. После прогулки по осеннему лесу Он предложил ей согреться горячим чаем, и она позволила себе зайти к нему. И так получилось, что их согрел не чай. «Это» произошло само собой! Помогая снять ей пальто, Он как бы нечаянно коснулся Её груди и слегка дольше задержался на плечах, и это сработало. Накопившаяся тоска по родному человеку, ещё не совсем своему, но уже не чужому, захлестнула Её и выплеснулась наружу, и стала жить с Ней, ни на миг не отпуская из своих диковинных фантазий. Она трепетно поплыла в Его объятия, и тепло от его рук проникло в её тело, и настолько было приятным и естественным, что Она забыла все приличия замужней жены и отринула от себя все каноны светской жизни сразу на несколько шальных дней и ночей.
3
И вот теперь, потеряв голову, Она снова неслась к Нему и жаждала близости всем нутром, всем сердцем, всей душой, для получения желанной близости с Ним, открытой и непорочной, оправданной самим её желанием, самим устремлением получить и до конца потратить накопленную за годы и неистраченную теплоту либидо.
Она всё время спешила и боялась не успеть насладиться приятными моментами желанной женщины, капризы и желания которой исполнялись в тот же миг по взгляду, брошенному вскользь, или слову негромкому и незаметно сказанному, а иногда просто мысленно «произнесённому». Она не знала, как Он это делает. Как угождает и покрывает душу комплиментами, заставляющими её трепетать и вибрировать всем телом, поглощая разум и женский стыд. Не знала, откуда берётся Его мастерство во всём, всецело приятное ей. Он всё устраивал так, что у неё не было ни мыслей, ни сил, ни желания хоть как-то сопротивляться его натиску и насилию над её волей.
Пламень утех и ролевых игр с непринужденной радостью и смехом доставляли Ей наслаждение и желание повторять и продлять это состояние минутного счастья и отрешённости, когда голова пустая и ничего в ней нет, кроме Его. В эти моменты Она была всецело с Ним без остатка…
Иногда Она прибегала и говорила, что сегодня ненадолго – и не понимала, как осталась на ночь. Иногда говорила, что «болит голова», но всё заканчивалось бурными ласками до утра. Свой пеньюар Она каждый раз обнаруживала утром разодранным, и не помнила, как это случилось. А в следующий приход её обязательно ждал новый, ещё более изящный и восхитительный, ещё более прозрачный и более открытый, но и он не служил до утра – утром Она суетилась на кухне нагишом. Он всегда содержал Её в достатке, без видимых излишеств, но в достатке выше среднего. Вообще, Он не жалел денег на Неё и всегда угадывал её желания и нужду. Как Он это делал?!
И Она платила ему заботой и вниманием, как могла, как позволяло время, которое она крала от семьи. Впрочем, не всегда от семьи. Её ночная работа позволяла незаметно избегать своего отсутствия. Она договаривалась о подмене и могла быть с Ним всю ночь, с таким чутким и обаятельным, а потом ещё задержаться на сладкую утреннюю дремоту на его руке в широкой постели, прижимаясь всеми клеточками благодарного, пульсирующего тела к Его упругим бугоркам, вводящим в усладу, переходящую в истому.
Прибегая днём, почти открыто, Она уже смирилась с неизбежностью быть узнанной в таком неприкрытом променаде. Готовила Ему еду, мыла посуду, убирала комнаты, стирала и всё это делала с любовью, с неприкрытым обожанием и лёгкостью. Ей это было нетрудно, даже наоборот, Она млела от желания помочь Ему, такому сладкому в быту и беспомощному в хозяйстве, словно тем старалась компенсировать затраты на Неё…
Через год Они всё ещё встречались украдкой, но жили как супруги, со своими мечтами и планами на будущее, на совместные поездки, на покупки и прочую бытовую суету. Удивительно, но их планы всегда совпадали, всегда имели материальное обеспечение и предсказуемость. Каждый миг с Ним для неё был как праздник с нескончаемыми фейерверками и салютами. Забыв обо всём, Она уже полностью была намерена переехать к Нему, в большую квартиру, в Его неземной рай, где пальмы и розы, где шоколадные фонтаны, где персики и бананы, где летают огромные попугаи, и розовые фламинго гуляют в зелёной лагуне, а райские птицы взмахами крыльев создают прохладу.
Она не хотела ни думать, ни понимать, ни представлять, как к этому отнесётся Её семья, какая боль пронзит их сердца. Он позвал – и она готова! Её силуэт в откровенном неглиже всё чаще и чаще был заметен в окне без всякой осторожности, без всякой стыдливости присущей Ей в других обстоятельствах. Один раз, она даже осталась на всю неделю, сказав своим, что поехала к подруге, и точно поняла, что с этим человеком не сможет расстаться, что все запреты побоку, что с Ним Она проживёт всю оставшуюся жизнь, и будет любима, и будет счастлива, и будет всегда желанна, как никогда и ни с кем. А что ещё для счастья женщине надо?! когда вот оно: журавль с неба спустился и принёс всё на блюдечке с голубой каёмочкой, золотой нитью перевязанной, и в постели совсем не дурак!
4
Однажды, когда тоска по встрече была особенно неудержимой, она решила сделать сюрприз и пришла к Нему в неоговорённое время. Его дверь долго не открывалась, ключ всё время проворачивался, и Она никак не мог справиться с замком. Она недоумевала, нервничала, но замок стоял на своём. Когда же ей удалось одолеть эту преграду, её взгляд выхватил то, от чего у неё потемнело в глазах, голова поплыла, ноги подкосились – острая боль, как стрела, пронзила всё тело, не оставив ни одной частички в теле без боли. Её новый пеньюар валялся на полу разодранный в клочья, а её белоснежные постели были заняты женским телом, молодым и упругим…
Он писал Ей тёплые слова, на коленях пытался восстановить отношения, но искусство обаяния в этот раз не сработало – Она Его не слышала.
Измену Она простить не могла.
22:18 … 01:44, 02.09.24, Москва
