В маленьком городке, где все друг друга знали, жила-была Глафира Никитична. Женщина она была видная: косая сажень в плечах, взгляд – как у орла, а голос такой, что воробьи с деревьев падали, когда она во дворе бельё развешивала.
Единственный сын Глафиры Никитичны, Илья, был её гордостью и головной болью одновременно. Гордостью – потому что красавец и умница, а болью – потому что в свои 35 лет никак не мог найти себе достойную жену.
– Илюша, сынок, – говорила Глафира Никитична, попивая чай на кухне и заедая его третьей плюшкой, – когда ж ты мне невестушку приведёшь? Я ж не вечная, хочется внуков понянчить. Да и тебе пора уже. А то смотри, засидишься в холостяках!
Илья только вздыхал:
– Мам, ну где ж её найти-то, достойную? Вот ты у меня какая – и умная, и хозяйственная, и красивая. Разве сравнится кто с тобой?
– Ой, не захваливай меня, сынок, – отмахивалась Глафира Никитична, но было видно, что ей приятно. – Вон, соседка Петровна говорит, что у неё племянница приехала из города. Может, познакомишься?
– Мам, ну какая племянница? Ей небось лет 20, а мне уже на четвёртый десяток перевалило.
– И что с того? Главное, чтоб щи варить умела да носки штопать. А годы – дело наживное.
Илья только головой качал. А Глафира Никитична не теряла надежды и каждый день высматривала потенциальных невесток, как снайпер – цели.
Парад невесток, или Как Глафира Никитична невесток выживала
Невестка первая: Марина
Илья, видимо, устав от маминых намёков, привёл в дом Марину – девушку городскую, модную, с маникюром длиннее, чем у кошки Мурки, и на каблуках выше, чем табуретка на кухне Глафиры Никитичны.
– Здравствуйте, Глафира Никитична, – пропела Марина, протягивая руку, словно королева на приёме.
Глафира Никитична окинула её взглядом с головы до ног, задержавшись на каблуках:
– Здравствуй, голубушка. А ты, часом, не заблудилась? Тут тебе не подиум, тут дом. На таких каблуках только по подиуму ходить, а не щи варить.
Марина растерянно захлопала ресницами:
– Простите?
– Да ничего, милая. Проходи, будь как дома. Только тапочки надень, а то полы недавно мыла. Не хватало ещё, чтоб ты мне паркет своими шпильками исцарапала.
Весь вечер Глафира Никитична подкладывала Марине самые жирные куски, приговаривая:
– Кушай, деточка, а то худая больно. Какие тут дети? Ветром сдует! У нас в роду все крупные были. Вон, прадед твой, Илюша, медведя голыми руками завалил!
Марина пыталась отказаться, но Глафира Никитична настаивала:
– Не стесняйся, в нашей семье все едят. Вон, посмотри на Илюшу – богатырь! А всё потому, что кушает хорошо. Давай-ка, ещё котлетку. И картошечки побольше.
К концу вечера Марина едва дышала от переедания, а на следующий день сбежала, оставив записку: "Илья, прости, но твоя мама слишком... гостеприимная. Если останусь ещё на день, придётся мне новый гардероб покупать. Прощай!"
Глафира Никитична, прочитав записку, только хмыкнула:
– Вот и хорошо. Нечего тут ходули свои выставлять. Нам нужна хозяйка, а не модель.
Невестка вторая: Ольга
Через месяц Илья привёл Ольгу – женщину серьёзную, в очках толщиной с донышко банки, преподавательницу философии.
– Добрый вечер, Глафира Никитична, – чинно поздоровалась Ольга. – Рада познакомиться с матерью моего возлюбленного. Позвольте преподнести вам скромный дар – трактат Канта "Критика чистого разума".
Глафира Никитична взяла книгу, повертела в руках и прищурилась:
– И я рада, голубушка. А скажи-ка мне, что ты умеешь делать, кроме как умные слова говорить? Этой книгой разве что мух бить, а толку–то?
Ольга опешила: Простите?
Ну, борщ сварить можешь? Носки заштопать? Или только о Канте да Гегеле рассуждать? У нас, знаешь ли, философией сыт не будешь. Илюше после работы поесть нужно, а не о смысле жизни задумываться.
Весь вечер Глафира Никитична задавала Ольге вопросы по домоводству, на которые та не могла ответить. А как ты пятна выводишь? Не знаешь? Эх, милая, да у тебя небось и кофточка–то не глаженная. А огурцы на зиму закатывать умеешь? Нет? А как же зимой–то без витаминов?
К концу вечера Ольга не выдержала: Илья, извини, но твоя мама... У неё, кажется, очень ограниченное мировоззрение. Я не могу находиться в обществе человека, который не ценит интеллектуальные достижения человечества.
Глафира Никитична только рукой махнула: Иди–иди, голубушка. Твои интеллектуальные достижения на сковородку не положишь и к ране не приложишь. Нам нужна жена, а не ходячая энциклопедия.
Невестка третья: Галина
Илья, не теряя надежды, привёл Галину – женщину простую, работящую, из соседнего села.
Здрасьте, тётя Глаша, – поклонилась Галина. Вот, пирожков вам напекла. И варенья банку принесла, сама варила.
Глафира Никитична оживилась: О, с чем пирожки–то?
С капустой, с картошкой, с яблоками – разные, – улыбнулась Галина.
Ну–ну, посмотрим, – Глафира Никитична надкусила пирожок и скривилась. Тесто сыровато, начинки маловато. Да и соли пожалела. Учиться тебе ещё и учиться, милая. Вот я в твои годы такие пироги пекла – пальчики оближешь!
Весь вечер Глафира Никитична критиковала кулинарные способности Галины, её манеру одеваться и даже то, как она сидит. Ты чего горбишься–то? Распрямись! Вот я в молодости всегда прямо ходила, как королева!
К концу вечера Галина не выдержала: Илья, извини, но твоя мама... слишком требовательная. Я так не могу. У меня от её замечаний уже голова кругом.
Глафира Никитична только фыркнула: Эка невидаль – голова кругом! А ты думала, семейная жизнь – это тебе не семечки щёлкать. Тут характер нужен!
Акт 3: Расплата, или Как Глафира Никитична сама себя перехитрила
Прошло время. Илья больше не приводил невест, а Глафира Никитична начала понимать, что переборщила. Все соседки уже внуков нянчили, а она всё в девках ходила... то есть, в свекровях несостоявшихся.
Илюша, – начала она однажды за ужином, нервно теребя край скатерти, – может, позвонишь той, последней? Галине? Она вроде ничего была... Ну, подумаешь, пироги не очень. Научится!
Илья покачал головой: Нет, мам. Хватит. Я теперь холостяком буду. Вон, кот Васька – и то умнее многих женщин. Хоть не пилит целыми днями.
Как холостяком?! – всполошилась Глафира Никитична, чуть не опрокинув тарелку с борщом. А внуки? А продолжение рода? Ты что же, хочешь, чтобы наша фамилия пресеклась? Чтобы я на старости лет осталась одна–одинёшенька?
А зачем мне это всё? – пожал плечами Илья. Ты же сама говорила – ни одна не достойна. Вот и буду жить один. Заведу себе собаку, буду с ней гулять. Всё веселее, чем с женой ругаться.
Да что ты такое говоришь?! – возмутилась Глафира Никитична, вскочив со стула. Нельзя так! Мужчине нужна жена, семья! Вон, сосед Петрович пятый раз женился – и ничего, счастлив!
А зачем? – улыбнулся Илья. У меня есть ты – и готовишь, и стираешь, и за порядком следишь. Чем не жена?
Глафира Никитична схватилась за сердце: Окстись, сынок! Я ж мать твоя! Как ты можешь такое говорить? Я тебя растила–растила, а ты...
Вот именно, – кивнул Илья. Самая лучшая женщина на свете. Зачем мне кто–то ещё? Будем жить вдвоём, как Пульхерия Ивановна с Афанасием Ивановичем. Помнишь, ты мне в детстве эту повесть читала?
С тех пор каждый день Глафира Никитична пыталась сосватать сыну то соседку, то племянницу подруги, то даже вдову с третьего этажа. Она готова была закрыть глаза на отсутствие кулинарных талантов, на модные наряды и даже на философские трактаты. Но Илья только отмахивался: Не нужно мне никого, мам. Мне и с тобой хорошо. Вон, ты борщ вкусный варишь, носки штопаешь. Какая ещё жена нужна?
А Глафира Никитична не знала – то ли гордиться, что сын её так ценит, то ли плакать, что осталась без невесток и внуков. И каждый вечер, ложась спать, она шептала: Господи, ну почему я была такой привередливой? Хоть бы кто–нибудь Илюшу от меня забрал! Пусть даже на каблуках и с философским образованием!
Но Илья и не думал никуда уходить. Он наслаждался маминой стряпнёй, чистыми рубашками и вечерними разговорами на кухне. А Глафира Никитична поняла – за всё в жизни приходится платить. Даже за чрезмерную любовь к единственному сыну и желание найти идеальную невестку.
Судьба–злодейка, или Никогда не говори никогда
Прошло ещё несколько лет. Глафира Никитична уже и не мечтала о невестках и внуках. Она смирилась с тем, что они с Ильёй так и будут жить вдвоём до конца её дней, как два одиноких пенька в лесу.
Но однажды вечером Илья пришёл домой не один. Рядом с ним стояла женщина – не молодая, но и не старая, с добрыми глазами и мягкой улыбкой. На ней были удобные туфли на низком каблуке, в руках она держала пирог, а в сумке виднелась книга.
Ну вот, – улыбнулся Илья, – познакомься, мам. Это Надежда.
Глафира Никитична окинула невестку придирчивым взглядом. И это ты называешь женщиной? Худая, как жердь! В наше время девушки были пышные, румяные!
Надежда растерянно улыбнулась: Здравствуйте, я рада познакомиться.
А готовить–то хоть умеешь? – не унималась свекровь.
Ну, я стараюсь, – ответила Надежда.
Стараюсь! – передразнила Глафира Никитична. Я в твоём возрасте уже директора столовой кормила! Эх, были времена...
Илья попытался разрядить обстановку: Мам, может чаю попьём?
Чаю он хочет! А может, твоя невеста нам борща сварит? Или котлет нажарит?
Надежда совсем стушевалась: Я могу салат сделать...
Салат! – всплеснула руками Глафира Никитична. Вот до чего дошли! Раньше женщины огороды вскапывали, а теперь – салат!
Весь вечер она продолжала придираться. То причёска у Надежды не та, то юбка коротковата. К концу вечера невеста сбежала, едва сдерживая слёзы.
Илья вздохнул: Ну вот, мам. Опять ты всех распугала.
Я?! – возмутилась Глафира Никитична. Да я тебя от ошибки уберегла! Вот где ты таких находишь? Ни сварить, ни постирать! Эх, были раньше женщины! И в космос летали, и детей рожали!
С тех пор Илья перестал приводить невест. Он всё больше времени проводил дома, отрастил бороду и ходил в растянутой майке.
Что ж ты, сынок, совсем опустился? – качала головой мать.
А зачем стараться? – отвечал Илья. Ты же сама говоришь – нет больше хороших женщин.
Глафира Никитична вздыхала: И правда нет! Вот в СССР были настоящие труженицы! А сейчас что? Только в телефонах сидят да брови рисуют.
Она не понимала, почему сын не может найти жену. Ведь дело явно не в ней! Просто женщины измельчали, вот и всё.
Сходил бы ты на завод, – предлагала она. Там, может, ещё остались нормальные девушки.
Но Илья только отмахивался. Он всё чаще засиживался допоздна за компьютером и отказывался помогать по дому.
Вот до чего довела эта демократия! – ворчала Глафира Никитична. Раньше и мужики были крепче, и женщины хозяйственнее. А теперь что? Ни семьи создать, ни страну поднять!
Так и жили они вдвоём. Илья – вечный холостяк. Глафира Никитична – вечно недовольная мать. А соседи шутили: Вот оно, счастье по–советски. Мама, сын и телевизор. Чего ещё желать?
Но Глафира Никитична не сдавалась. Она была уверена – рано или поздно найдётся достойная невестка. Такая, как в старых фильмах – и красавица, и комсомолка, и спортсменка. А пока... пока пусть Илюша живёт с ней. Всё-таки мать лучше знает, что нужно сыну. Даже если сын об этом не догадывается.
