Радость и слезы

Когда Ника набрала сообщение «Нам нужно поговорить», её пальцы дрожали. Она стёрла текст. Снова написала. И снова стёрла. Правда жгла изнутри, требуя выхода. Ещё полчаса назад она безуспешно пыталась смыть с себя чувство вины в душе, но липкий страх не растворялся в горячей воде. Сегодня она признается Кириллу, что изменила ему. Сегодня она, возможно, потеряет мужа навсегда. В квартире пахло свежей краской. Ника сидела на полу у окна, скрестив ноги и обхватив руками колени. Весенний ветер трепал занавески, принося запах сирени с улицы...

— Дорогая, ну это ведь логично, — свекровь улыбалась, но в голосе звучали железные нотки. — Ты же женщина, а значит, твой долг — сделать так, чтобы у мужа было своё жильё. Я поставила чашку на стол. Муж сидел рядом, потупив взгляд. Он не спорил. Они уже всё решили за меня. Я сжала пальцы под столом так сильно, что ногти впились в ладонь. Квартира, о которой шла речь, досталась мне от бабушки. Единственное, что она оставила мне после своей долгой и тяжёлой жизни. Моя память о ней, моя крепость, моя свобода...

Егор застыл на пороге бабушкиной квартиры, сжимая в руке связку ключей так сильно, что металл впивался в кожу. Перед ним стояла женщина, которую он видел раньше лишь мельком — соседка с третьего этажа. Она смотрела на него с непонятной смесью торжества и смущения. — Егор Алексеевич? — спросила она. — А я Вас ждала. Антонина Денисовна предупреждала, что Вы можете прийти... забрать свои вещи. Свои вещи. Эти два слова прозвучали как приговор. Квартира, в которой он вырос, где провёл каждое лето своего детства, где три года ухаживал за болеющей бабушкой — больше ему не принадлежала...

Ангелина стояла перед зеркалом в свадебном салоне, разглаживая складки на белом платье. Она никогда не думала, что выбор наряда на собственную свадьбу станет таким мучительным процессом. Но дело было даже не в фасоне. — Ну как? — спросила консультант, поправляя шлейф. — По-моему, просто идеально! Ангелина молчала, рассматривая своё отражение. Платье действительно сидело как влитое, подчёркивая все достоинства фигуры. Но цена... Цена заставляла сердце сжиматься. — Восемьдесят тысяч, — тихо произнесла она, поворачиваясь в разные стороны...

Римма поставила сумки на пол, но замерла. В её кресле сидел мужчина, которого она не видела 20 лет. – Ты… ты не можешь быть здесь! – прошептала она. – Оказывается, могу, – спокойно ответил он. Римма застыла в дверном проёме, словно кто-то приковал её ноги к полу. Взгляд невольно скользнул по комнате — всё выглядело обыденно, привычно, кроме него. Александр. Её отец. Человек, чьё имя она старательно вычёркивала из памяти два десятилетия. – Как ты вошёл? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо...

Семён всегда говорил, что не любит делать подарки без повода. Поэтому, когда Ариана случайно открыла бардачок его машины и увидела там аккуратно упакованную коробочку, сердце её затрепетало. "Для кого?" – мелькнуло в голове. Она аккуратно развернула записку, но когда прочитала подпись, коробка выпала из её рук. "С любовью..." Ариана замерла. Внизу был незнакомый почерк. Это точно не рука Семёна. *** Воскресное утро начиналось как обычно – с аромата свежесваренного кофе и ленивой переписки с подругой...

Документ лежал на столе между ними, разделяя их надвое как невидимая стена. Кольцо, еще недавно сверкавшее на пальце Александры, теперь холодно поблескивало на полированной поверхности. — Значит, выбираешь родителей? — голос Николая звучал глухо, словно сквозь толщу воды. Александра подняла заплаканные глаза: — А ты выбираешь своё условие. Сорок минут назад они планировали свадьбу. Сейчас — стояли по разные стороны невидимой пропасти, в которую рухнули все их мечты и планы. *** Три недели до этого...

Галя застыла в коридоре, прислушиваясь к звукам из кухни. Мария Игоревна снова что-то готовила. Третий день подряд — борщи, котлеты, пирожные — всё то, что Галя никогда не умела делать так, как свекровь. Третий день Галя ходила по собственной квартире, словно чужая, осторожно ступая и прислушиваясь к каждому звуку. — Рома, нам надо поговорить, — прошептала она, заглянув в спальню, где муж лежал с телефоном. — Дай только дочитаю статью, — он даже не поднял глаз. — Сейчас. Это важно. Рома нехотя отложил телефон и сел на кровати...

Настя мучительно долго выбирала, что надеть. Разложенные по кровати платья казались то слишком яркими, то безнадежно скучными. В конце концов она остановилась на бирюзовом — подарке мамы на прошлый день рождения. — Даниил, мы опоздаем! — крикнула она в сторону ванной комнаты, нервно поправляя волосы перед зеркалом. Муж не ответил. Она услышала только шум льющейся воды. Ну конечно, он даже не торопится, будто не он настаивал на этой встрече. Настя вздохнула, присев на край кровати. Сегодняшний семейный праздник у родителей Даниила вызывал у неё смешанные чувства...

Виталина накрутила прядь волос на палец и уставилась в окно поезда. Мелькающие за стеклом пейзажи сливались в размытое пятно. Три года. Целых три года она не была дома. Не звонила. Почти не писала. Наверное, я плохая дочь. Мысль уколола, но не так сильно, как раньше. Время притупляет даже самую острую боль. А боли в их последнем разговоре с отцом было предостаточно. — Ты выбираешь этого... этого... парня вместо собственной семьи? — кричал тогда отец, размахивая руками. — Мы столько в тебя вложили, а ты...

Алёна рассеянно перемешивала салат, слушая монотонный голос мужа. Дима говорил что-то про усталость, про отношения, которые зашли в тупик, про то, что так дальше продолжаться не может. Она слышала эти слова уже сотню раз за последние месяцы. — Мы должны серьезно поговорить, — Дима отодвинул тарелку. Алёна подняла глаза. Муж выглядел решительным. Такое выражение появлялось на его лице нечасто. Обычно после их ссор он быстро сдавался, отступал. Она знала, что за этим последует очередной разговор «о нас»...

Никита крутил в руках телефон, снова и снова перечитывая сообщение от Юли: «Нам нужно серьезно поговорить. Сегодня в семь у меня. Не опаздывай». Часы на панели автомобиля показывали 18:42. Он сидел в машине уже минут двадцать, припарковавшись в двух кварталах от её дома. Внутри всё сжималось от предчувствия – этот разговор назревал давно, он пытался оттянуть его, сколько мог, но, похоже, дальше бежать некуда. Никита провел рукой по лицу. Глаза закрыл на мгновение. Глубоко вдохнул. Три года... Три года этих сложных отношений...