Публикую здесь некоторые отрывки из моей книги "Диалог о словах и языке". Полный текст книги см. по ссылке: https://vk.com/etimvk.
М.К. Мне кажется, что нам пора вернуться от нерегулярностей к регулярностям. А если быть конкретнее, то мне бы хотелось поподробнее узнать о каких-нибудь наиболее известных регулярных фонетических изменениях, которые происходили в праязыках и определили их разделение на современные языки. Начнём с праиндоевропейского. Объясни мне что такого могло произойти в фонетике праиндоевропейского, что он начал распадаться на диалекты?
А.М. Одним из самых известных явлений в истории праиндоевропейского языка было его разделение на кентумные и сатемные диалекты. Это разделение связано с судьбой дорсальных согласных (от латинского dorsum «спина»; имеются в виду согласные, при произнесении которых передняя часть спинки языка поднимается горбом к нёбу).
Сатемные языки, к которым относятся славянские, балтийские, индоиранские языки, албанский, армянский и некоторые другие, отличает то, что палатовелярные согласные *ḱ, *ǵ, *ǵʰ в них стали сибилянтами (свистящими и шипящими звуками), а лабиовелярные *kʷ, *gʷ, *gʷʰ и велярные *k, *g, *gʰ слились в один велярный ряд.
В кентумных языках, к которым относят италийские, кельтские, германские языки, греческий и некоторые другие, палатовелярные *ḱ, *ǵ, *ǵʰ слились с велярными *k, *g, *gʰ в один велярный ряд и сохранили в том или ином виде лабиовелярные *kʷ, *gʷ, *gʷʰ, которые далее развивались в своём направлении в каждом кентумном языке.
Деление языков на кентумные и сатемные легко увидеть на примере потомков праиндоевропейского числительного *ḱm̥tóm «сто». В сатемных языках праиндоевропейский *ḱ, как можно увидеть по нашей таблице, даёт фрикативные согласные: старославянское съто «сто», литовское šimtas «сто», санскритское शत (śatá) «сто», а также персидское صد (sad) «сто» и авестийское satəm «сто» (форма винительного падежа числительного sata «сто»; отсюда название «сатемный»). В кентумных языках сохраняется взрывной согласный, примером чему служит латинское числительное centum [ˈkentum] «сто» (в народной и церковной латыни, однако, произошла палатализация взрывного c [k]) и древнегреческое числительное ἑκατόν (hekatón) «сто» (появление явно нерегулярного начального *he- в протогреческом, возможно, объясняется аналогией с ἕν, hén «одно»).
Праиндоевропейский корень *peyḱ- «вырубать, вырезать; колоть; красить» в кентумном латинском даёт глагол pingō «красить, рисовать» (отсюда французское peindre, испанское pintar, английское paint – в значении «красить, рисовать»), в древнегреческом – прилагательные ποικίλος (poikílos) «пёстрый, яркий; украшенный; узорчатый» и πικρός (pikrós) «острый; горький». В сатемном литовском мы обнаруживаем глагол piešti «рисовать, изображать». В праславянском от того же корня происходят глагол *pьsati «писать» (отсюда русское писать, украинское писати, болгарское пиша, чешское psát, польское pisać – все в значении «писать») и прилагательное *pьstrъ «пёстрый» (отсюда русское пёстрый, болгарское пъстър, чешское pestrý, польское pstry – все в значении «пёстрый, разноцветный»).
Другой пример. Праиндоевропейский корень *ǵneh₃- «знать» даёт праславянский глагол *znati «знать» (отсюда русское знать, украинское знати, болгарское зная, чешское znát, польское znać – все в значении «знать»), литовское žinoti «знать», армянское ճանաչել (čanačʿel) «знать; узнавать; признавать» и санскритское जानाति (jānā́ti) «знать». С другой стороны, от него происходят древнегреческий глагол γιγνώσκω (gignṓskō) «узнавать, познавать; замечать», латинский глагол gnōscō, nōscō «знать», а также немецкое kennen «знать» и английское know «знать».
М.К. В целом всё сходится по нашей таблице соответствий, которую ты привёл в начале главы, но есть одна нестыковочка (или моя непоняточка). Почему же тогда в «кентумном» готском языке, если верить твоей таблице, для праиндоевропейского *ḱ мы встречаем соответствие h, а не какое-нибудь k? По-английски «сто» будет hundred, а не kundred. Это какие-то исключения?
А.М. Нет, это никакие не исключения. В ходе дальнейшего расхождения диалектов праиндоевропейского языка взрывные продолжали изменяться, переходить в другие фонемы, и такие изменения происходили уже чётко внутри отдельных праязыков, которые дали начало современным языковым группам.
Переход *ḱ в *h в германских языках является как раз чисто германским явлением. В них произошло так называемое первое передвижение согласных, которое в своё время описывали и обосновывали Расмус Раск и Якоб Гримм. Помнится, я уже упоминал этих великих учёных в ходе нашей беседы.
Праиндоевропейское числительное *ḱm̥tóm «сто» в прагерманском языке совершенно закономерно даёт *hundą «сто», которое далее за счёт словосложения превратилось в *hundaradą «сто». Отсюда происходят английское hundred, немецкое hundert, нидерландское honderd, датское hundred, норвежское hundre, шведское hundra, исландское hundrað.
Точно так же, например, праиндоевропейское слово *ḱḗr «сердце» превратилось в прагерманское *hertô, откуда происходят английское heart «сердце», немецкое Herz «сердце», а также нидерландское hart «сердце», исландское hjarta «сердце». Этим словам родственны древнегреческое καρδία (kardía) «сердце», латинское cor «сердце», армянское սիրտ (sirt) «сердце», литовское širdis «сердце» и русское сердце. В этих примерах можно наблюдать всё те же кентумные и сатемные рефлексы.
Как видишь, переход праиндоевропейского *ḱ в прагерманский *h является регулярным, и это можно продемонстрировать на множестве подобных примеров.
Первое передвижение согласных предполагает не только переход *ḱ в *h, но и ряд других интересных изменений праиндоевропейских смычных. Например, в рамках того же растянутого во времени процесса праиндоевропейский *p перешёл в прагерманский *f, а *t перешёл в *þ.
Переход *p в *f можно продемонстрировать на примере прагерманского числительного *fimf «пять» (английское five «пять», немецкое fünf «пять», исландское fimm «пять»), которое далее происходит из праиндоевропейского *pénkʷe «пять». От того же слова происходят русское пять, литовское penki «пять», древнегреческое πέντε (pénte) «пять», санскритское पञ्चन् (páñcan) «пять», где смычный сохраняется.
Есть хороший пример, который демонстрирует два перехода сразу. Праиндоевропейское слово *péḱu «скот» даёт латинское pecū «скот» и санскритское पशु (paśu) «скот; домашнее животное» (обрати внимание – опять сатемизация), но в прагерманском оно превращается в *fehu «скот», откуда английские fee «плата, взнос; сбор; вознаграждение» и немецкое Vieh «скот».
Переход *t в *þ можно продемонстрировать на примере прагерманского числительного *þrīz «три» (английское three «три», немецкое drei «три», исландское þrír «три»), которое далее происходит из праиндоевропейского *tréyes «три». Сюда же русское три, литовское trys «три», древнегреческое τρεῖς (treîs) «три», санскритское त्रि (tri) «три», латинское trēs «три».
М.К. Если я правильно поняла, изменения звуков как бы накладываются друг на друга со временем, и то, что изменилось в праиндоевропейском, затем продолжает ещё меняться в прагерманском, а затем и в отдельных германских языках. По крайней мере, как я вижу, английское three «три» и немецкое drei «три» теперь начинаются вовсе не на это древнее *þ, а на th и d.
A.M. Замечание очень верное. Первое прагерманское изменение смычных согласных, произошедшее ещё до нашей эры, здорово «перебило» всю фонетическую систему того праиндоевропейского диалекта, который впоследствии стал прагерманским языком. Но на этом всё не кончилось. Примерно через тысячу лет после первого передвижения произошло второе, которое затронуло континентальные западногерманские диалекты, именуемые сегодня средненемецкими и южнонемецкими (все вместе они составляют верхненемецкий язык). Можно даже сказать, что второе передвижение породило немецкий язык.
Если мы продолжим отслеживать по времени дальнейшую судьбу прагерманских согласных *f (из *p), *þ (из *t), *h (из *ḱ), то обнаружим, что *f и *h сохранились, а вот согласный *þ продолжил меняться дальше и дал d в современном немецком. Поэтому английскому three «три» соответствует немецкое drei «три», английскому think «думать» соответствует немецкое denken «думать», а английскому brother «брат» соответствует немецкое Bruder«брат».
Второе передвижение согласных предполагало целый ряд различных переходов, наиболее ранними из которых были переходы прагерманских глухих *p, *t, *k, возникших из праиндоевропейских звонких *b, *d, *g.
Прагерманский *p в немецком перешёл в f (английское sleep «спать» и нижненемецкое slapen «спать» по этому признаку отличаются от немецкого schlafen «спать», английское ship «корабль» и нижненемецкое Schipp «корабль» – от немецкого Schiff«корабль») или pf (английское pepper «перец» и нижненемецкое Peper «перец» – немецкое Pfeffer «перец», английское plough «плуг» и нижненемецкое Ploog «плуг» – немецкое Pflug «плуг»).
Прагерманский *t перешёл в немецком в s, ss (английское what «что» и нижненемецкое wat «что» – немецкое was «что», английское eat «есть, кушать» и нижненемецкое eten «есть, кушать» – немецкое essen «есть, кушать») или z (английское tell «рассказывать; считать» и нижненемецкое tellen «считать» – немецкое zählen «считать»).
Прагерманский *k в немецком становится фрикативом (английское make «делать» и нижненемецкое maken «делать» – немецкое machen «делать», древнеанглийское ih, ic, iċ «я», нижненемецкое ik «я» – немецкое ich «я»).
Таким образом, многие различия в системе консонантизма английского и немецкого языков (а также внутри самого немецкого диалектного континуума) объясняются именно вторым передвижением согласных.
М.К. Но ведь не только согласные претерпевают какие-то сдвиги, но и гласные звуки? Выше ты упоминал об английском передвижении гласных, из-за которого англоязычные теперь произносят слова не так, как пишут.
А.М. Разумеется, регулярные изменения претерпевают также гласные звуки. Такие изменения происходили и в праиндоевропейском языке, и в отдельных его диалектах, ставших впоследствии праязыками, и в самих праязыках, которые продолжали дробиться со временем. По ряду причин изменениям гласных уделяется меньше внимания. С ними вообще всё обстоит несколько сложнее, чем с согласными звуками.
В английском языке в XV-XVI веках (эти датировки довольно условны) произошёл так называемый великий сдвиг гласных, в результате которого английские долгие гласные изменили своё качество. Например, среднеанглийские слова tyme, time «время», mys, mice «мыши», biten, byte «кусать» произносилось с долгим [iː], которое в современном английском превратился в дифтонг [aɪ], поэтому именно его мы слышим в современных словах time [taɪm] «время», mice[maɪs] «мыши», bite[baɪt] «кусать». Долгий среднеанглийский [aː] стал дифтонгом [eɪ] в словах mate [meɪt] «товарищ», make [meɪk] «делать», lake[leɪk] «озеро» и др. Среднеанглийские [eː] и [ɛː] слились в долгий [iː] в словах meet[miːt] «встречать» и meat[miːt] «мясо», которые теперь произносятся одинаково. Были затронуты и многие другие гласные.
Среднеанглийский великий сдвиг был плавным процессом, который, по сути, продолжается и в наши дни, но основные фазы изменений приходятся на раннее новое время. Похожие сдвиги происходили неминуемо (хотя и с разной скоростью) во всех других германских языках. Например, средневерхненемецкие слова mīn «мой», bīzen «кусать», rīten «ездить верхом» с долгим [iː] превратились в современные немецкие mein [maɪ̯n] «мой», beißen [ˈbaɪ̯sən] «кусать», reiten [ˈʁaɪ̯tən] «ездить верхом» с дифтонгом [aɪ̯]. Дифтонг [ɛi̯] в нидерландских словах bijten [ˈbɛi̯tə(n)] «кусать», lijden [ˈlɛi̯də(n)] «страдать», tijd [tɛi̯t] «время» тоже возник из долгого [iː].
М.К. Мне кажется, что судьба долгого [iː] в английском и немецком очень похожа, он перешёл в один и тот же дифтонг. Это взаимосвязанные явления или такое совпадение случайно?
А.М. Если в языках происходят похожие изменения, то это не обязательно связанные вещи. В данном случае процессы изменения долгих в английском и немецком вообще никак не связаны и происходили в разное время (в немецком они начались раньше). В немецком и английском были затронуты совершенно разные гласные фонемы, изменения дали очень разные результаты. В раннем нововерхненемецком языке параллельно происходило превращение долгих [iː], [uː], [yː] в дифтонги [aɪ̯], [aʊ] [ɔʏ̯] и изменение некоторых старых дифтонгов в монофтонги. Это мало похоже на английский сдвиг гласных, хотя точечные совпадения имеются.
М.К. То есть теоретически может быть такое, что в двух разных языках произойдут какие-то похожие фонетические изменения, но они окажутся независимыми? Удивительно.
А.М. В этом ничего удивительного нет. Напротив, это даже нормально, так как прохождение одних и тех же фонетических изменений в различных языках доказывает типологическую вероятность таких изменений в любом языке вообще. Например, изменения, подобные первому передвижению согласных в германских языках, происходили в армянском, а также в кельтских и анатолийских языках. Позднее такие же фонетические изменения стали обнаруживать и в языках, далёких от индоевропейских.
М.К. Если так подумать, то те же нерегулярные изменения (ассимиляция, диссимиляция, метатеза и т. д.), о которых ты рассказывал раньше, тоже происходили в разных языках независимо, но при этом результаты этих изменений очень похожи. Известны ли лингвистике ещё какие-нибудь интересные независимые фонетические изменения?
А.М. Существуют и другие интересные регулярные и нерегулярные фонетические изменения, которые происходят независимо в разных языках и дают похожие результаты. Например, в истории некоторых языков наблюдался переход какого-либо согласного (чаще всего альвеолярных [s], [z], [d], [l], [n]) в [r]. Это явление стали называть ротацизмом (от названия греческой буквы ρ «ро»).
Во многих индоиранских языках фонема [l] перешла в [r], поэтому санскритскому सूर्य (sū́rya) «солнце» или персидскому خور (xor) «солнце» закономерно соответствуют латинское sōl «солнце», древнегреческое ἥλιος (hḗlios) «солнце» и литовское saulė «солнце»; санскритскому रोचते (rocate) «светить, сиять» и персидскому روشن (rowšan) «светлый» соответствуют латинские lūna «луна», lūx «свет», древнегреческое λευκός (leukós) «светлый, яркий; белый», английское light «свет» и русское луч; санскритское चक्र (cakrá) «круг; колесо» и персидское چرخ (čarx) «колесо» соответствуют латинскому colus «прялка», древнегреческому κύκλος (kúklos) «колесо» и русскому колесо.
В романских языках такой же переход наблюдался в латыни, португальском и румынском. В латыни ротацизм часто происходит внутри форм слова в интервокальной позиции. Так, латинское слово flōs «цветок» при изменении по падежам демонстрирует замену s на r: flōris (родительный падеж), flōrem (винительный падеж), flōrēs (именительный падеж множественного числа); то же самое мы видим при склонении слова genus «род»: generis (родительный падеж), generī (дательный падеж), genera (именительный падеж множественного числа). В португальском: глагол empregar «устраивать (на работу); применять, использовать» происходит от латинского implicō «вплетать, впутывать; втягивать»; obrigado «спасибо» происходит от латинского obligō «связывать; обязывать». В румынском: fericire «счастье; удача» происходит от латинского fēlīx «счастливый; богатый; плодородный»; fereastră «окно» происходит от латинского fenestra «окно».
Ротацизм легко обнаружить в чувашском языке, который сильно отличается от родственных ему тюркских языков. Общетюркский [z], как было ещё давно замечено тюркологами, соответствует чувашскому [r]. Так, чувашское слово хур «гусь» родственно турецкому kaz «гусь», азербайджанскому qaz «гусь», татарскому каз «гусь» и башкирскому ҡаҙ «гусь»; чувашское хӗр «девушка» родственно турецкому kız «девушка», азербайджанскому qız «девушка», татарскому кыз «девушка» и башкирскому ҡыҙ «девушка».
Помимо ротацизма существуют и другие фонетические явления, которые свойственны различным языкам: палатализация (встречается в колоссальном числе языков), назализация (возникновение носовых звуков – хорошо прослеживается во французском), йотация, бетацизм, зетацизм и т. д. Думаю, что рассказывать о каждом таком явлении мне не стоит, это уведёт нас слишком далеко от темы.
М.К. Я уже давно обратила внимание на такую странность в английском, французском и итальянском языках, что перед одними гласными согласный cчитается [k], а перед другими – как-то иначе. При этом ведь английский не связан напрямую с итальянским и французским, а потому эти явления мне кажутся независимыми. Но я всё же хочу спросить тебя, как более компетентное лицо в этих вопросах: связаны они или нет?
А.М. Связь есть. Собственно говоря, тут мы имеем дело с палатализацией согласного c [k], которая произошла в поздней латыни и была унаследована всеми романскими языками, а через них – в английский язык. Перед гласными переднего ряда ([e], [i]) согласный палатализуется, то есть смягчается, изменяя своё качество, а перед гласными заднего ряда ([a], [o], [u]) сохраняется.
В качестве примера возьмём уже известное нам латинское слово centum «сто», которое, как известно, возникло из праиндоевропейского *ḱm̥tóm «сто». Мы отнесли латынь к кентумным языкам, однако потомки латыни свою «кентумность» стали утрачивать. Из латинского centum «сто» возникли французское cent [sɑ̃] «сто», испанское ciento [ˈsjento], португальское cento [ˈsẽtu], итальянское cento [ˈtʃɛnto]. Если мы посмотрим на потомков латинского существительного cedrus «кедр» (из древнегреческого κέδρος, kédros «кедр»), то обнаружим те же самые изменения: французское cèdre [sɛdʁ] «кедр», испанское cedro [ˈseðɾo] «кедр» (в кастильском варианте вместо [s] слышится [θ]), португальское cedro [ˈsɛðɾu] «кедр», итальянское cedro [ˈtʃedro] «кедр». То есть во французском, испанском и португальском латинское [k] перед гласными переднего ряда закономерно даёт [s], в итальянском – [tʃ].
В то же время латинское слово caput [ˈkaput] «голова» даёт французское chef [ʃɛf] «глава», испанское cabo [ˈkabo] «конец; кончик», cabeza [kaˈbesa] «голова; начало», португальское cabo [ˈkabu] «вождь; капрал; конец, край; мыс» и итальянское capo [ˈkapo] «голова». Латинское castellum [kasˈtellum] «крепость, укрепление» аналогично даёт французское château [ʃɑto] «замок, крепость; дворец», испанское castillo [kasˈtiʎo] «замок, крепость», португальское castelo [kasˈtɛlu] «замок, крепость» (произнесение с [s] – бразильское, в собственно португальском варианте произносится [ʃ]), итальянское castello [kaˈstɛllo] «замок, крепость; башня». Тут мы видим, что латинское [k] сохранилось везде, кроме французского.
Английский язык в своё время подвергся колоссальному влиянию старофранцузского и латинского, поэтому в какой-то степени эти правила были перенесены в английский язык. Например, в английском словосочетании capital city [ˈkæpɪtəl ˈsɪti] «столичный город, столица» начальный c находится перед разными гласными, что определяет различное прочтение слов capital [ˈkæpɪtəl] «столичный, главный» (от латинского прилагательного capitālis «касающийся головы, жизни», далее от caput «голова») и city (от французского cité «город», далее от латинского cīvitās «гражданство; граждане; государство»).
М.К. Очень бы хотелось узнать обо всех известных тебе фонетических изменениях в различных языках, но в то же время я понимаю, что мы просто не сможем физически этот мой заказ осуществить.
