— Анна, — произнёс Юрий, касаясь её руки. В его взгляде было одновременно и упрямство и некая беспомощность. — Я не смогу этого сделать…
Она смотрела вниз, не поднимая своих длинных ресниц. На сухом и пыльном осеннем тротуаре кружили жёлтые листья, словно приглашая на прощальный танец этих двух людей, сидевших сейчас на скамейке.
Анна не обращала взгляда на Юрия, однако прекрасно знала, какое у него в эту минуту лицо. За те десять лет, что они тайно встречались, она выучила его вдоль и поперёк. Конечно, такие отношения, какие были у них, — нечастые полуподпольные встречи, о которых знали единицы — не так хорошо позволяют узнать друг друга, как полноценная жизнь в семье. Однако, как ни крути, десять лет — это большой срок, и Юрий давно стал для Анны прочитанной книгой. Хотя и не до конца понятой…
— Нам придётся расстаться, — произнесла Анна сухими губами.
— Но почему? Почему сейчас? Что произошло? — Юрий смотрел умоляюще и растерянно.
— Это неважно, Юр. Просто пришло время тебе определиться.
— Ты кого-то встретила? Ты хочешь замуж?
Анна грустно усмехнулась.
— Я женщина. А знаешь, что для женщин является необходимым в жизни?
Юрий молча слушал, полагая, что вопрос был риторическим.
— Не знаешь. Все вы мужчины не знаете. Да, это глупо, но женщине необходимо иметь то, что есть у большинства других женщин. Так сложилось, что почти все мои подруги и близкие знакомые — замужем. У них есть свой мужчина, понимаешь? Да, может быть, большинство из этих мужчин в подмётки тебе не годится, но это их мужчины в полном смысле слова. Я бы даже сказала — в полнофункциональном смысле. Мои подруги могут им обо всём рассказать. О самом потаённом, о заботах и переживаниях, о бытовых трудностях. А нам с тобой даже негде говорить об этом. Где? В гостинице? в автомобиле? или, быть может, здесь, на скамейке? Да, и притом неважно, слушает твой мужчина тебя, или погружён в свои собственные раздумья. Ты можешь сидеть с ним в обнимку и говорить о самых важных вещах. О, это сладкое чувство собственности, доставшееся нам от предков! Какое это счастье — иметь своего мужчину. А ты как бы и мой, но в то же время не совсем мой, а по большому счёту совсем не мой.
Юрий хотел что-то возразить, но Анна сделала характерную гримасу и махнула рукой, дескать, «не нужно ничего говорить».
— Так вот, самое необходимое для нас — это то, что есть у других. А когда женщина обделена этим, её жизнь кажется уродливой и никчёмной. Она начинает беспокоиться по пустякам, потому что не чувствует себя в безопасности. Нам необходимо быть не хуже других. Да, вы, мужчины, говорите, что это банальная зависть. Пусть так. Мы завистливы. И с одной стороны, это позорное чувство, но с другой, — зависть стимулирует и даже вдохновляет.
Юрию не очень-то интересны были её рассуждения и такая своего рода проповедь. Он был человеком конкретным и практичным.
— Анечка, не могу я оставить её и Лёшу. Был бы он хотя бы здоровым мальчиком… Пойми, для Лили это будет колоссальным ударом, даже если я дам обязательства помогать им во всём.
Анна несколько раз обречённо и безучастно кивнула головой.
На пыльный тротуар закапал дождь.
— Не звони мне больше и не приезжай. Я тебя очень прошу, — поспешно произнесла Анна.
— Как? — растерялся Юрий. — Вот так просто? После десяти лет?
— Да, так просто. А как надо? Сложно, долго и мучительно? Отрезаем и забываем.
— Я хочу хотя бы объяснений. Почему сейчас?
— Какая разница, Юр?
— Для меня разница есть. Я не буду спокойно спать. Может, я смогу что-то исправить, чтобы заставить тебя передумать…
— Нет, это точно уже не в твоих силах. Извини, холодает, и у меня нет с собой зонта, я боюсь простудиться.
Анна поднялась и хотела уже пойти, но Юрий схватил её сначала за руку, а потом и за талию.
— Не надо, прошу тебя. Пусти.
Она резко освободилась из его объятий, почувствовав при этом лёгкую дурноту и головокружение, и, больше не говоря ни слова, пошла прочь.
***
Когда они познакомились, Юрию было 30 лет, а она только окончила институт и пришла работать в фирму, где он был начальником отдела. Симпатичный молодой мужчина, умный и красноречивый, со смуглой кожей, тёмноволосый и голубоглазый. Такие типажи часто встречаются среди итальянцев и других южных европейцев. Юрий был к тому времени женат, и у него только родился сын.
Анне сразу бросилась в глаза одна его особенность: он никогда не улыбался.
— Почему Рогов вечно такой хмурый? — поинтересовалась как-то Анна у коллег.
— У него сын родился, — ответила бухгалтерша, пышная и румяная дама лет пятидесяти, которая, видимо, всё про всех в фирме знала.— Когда его жена была ещё беременна, стало известно, что у ребёнка будет редкое и серьёзное генетическое заболевание. Они надеялись, что это ошибка, но сын родился, и врачи подтвердили диагноз.
Анна сочувствующе покачала головой:
— А что за болезнь?
— Ой, не помню. Синдром какой-то. Я такого названия не слышала раньше. Сейчас с ребёнком всё относительно неплохо, но со временем у него будут проблемы, лет к десяти он окажется в инвалидном кресле, а до двадцати лет доживает всего тридцать процентов с этим синдромом.
Анна хотела было спросить у бухгалтерши, откуда она это знает, но не стала.
***
Юрий Рогов, несмотря на свои эффектные внешние данные, не имел репутацию бабника. Он им и не был. Его внезапно вспыхнувшие чувства к молодой подчинённой можно было объяснить возникшим кризисом в отношениях с супругой, временным ослаблением чувств к ней, а также тяжёлыми думами о судьбе сына. В общем, Рогову хотелось некоей свежести и отдушины в жизни.
Да, появившаяся любовница не была следствием типичной мужской склонности к разнообразию — у Юрия была иная природа. В рабочем коллективе, где полно было женщин, он никогда не позволял себе ничего лишнего, даже лёгкого флирта или неуместных шуточек — ни до Анны, ни, естественно, после её появления. В общем, для всех он был серьёзным, строгим и порядочным. Поэтому об их романе никто в фирме так и не догадался. А через два года Анна сменила место работы — не столько из-за опасений, что их связь вскроется, сколько из карьерных соображений. Ей предложили лучшую должность.
— Наверное, меня можно осудить, — сказала она как-то Юрию. — Да я и сама себя осуждаю за то, что стала любовницей женатого мужчины, и никак не прекращу нашу связь.
Юрий на это отвечал что-то невнятное о превратностях судьбы и «непослушном» сердце.
— Тебе не жаль её? — спрашивала Анна.
— Кого? Лилю? Жаль, конечно. И сына жалко. Да и себя тоже.
— Почему?
— Лёше ещё нет и трёх лет, а болезнь прогрессирует. Видела бы ты его суставы на пальчиках рук. Он с трудом берёт игрушки. Дальше будет хуже.
— И ничего нельзя сделать?
— В следующем месяце повезём его в Москву к одному профессору. Надежда только на то, что процесс удастся затормозить.
Анна замолчала. Она понимала, что сейчас такой момент, когда чувство вины должно было накрыть её с головой. Однако лишь лёгкое, едва ощутимое угрызение совести коснулось её сердца.
— Юр, а тебе не стыдно перед ними?
— Наверное, стыдно. Но я сойду с ума, если как Лиля на все сто процентов погружусь в семью и нашу беду. Знаешь, атмосфера в доме с каждым днём всё тяжелее и тяжелее. А мне так хочется радости и счастья. И я нахожу их во встречах с тобой.
Тут он был честен. Анна это понимала и, хотя горестно было осознавать, что ты всего лишь отдушина, она оценила его прямоту. Сама быть такой прямой она не умела. И потому часто лукавила. Вот и слова с самоосуждением, вопросы про то, не жаль ли ему жену, не стыдно ли перед ней, — всё это было не искренним. Анна любила Рогова и считала, что любовь оправдывает её. А думать о том, мучает ли его самого совесть, она перестала после того, как он однажды ей сказал:
— Почти все женатые мужчины имеют любовниц. Так что я не лучше, но и не хуже других.
Отношения их были определены с самого начала: Анна любовница и на большее не претендует. И ей этого хватало. Она испытывала сильные чувства к Рогову. Любил ли он её? Трудно сказать. Скорее да, чем нет. Но признавался он ей в этом крайне редко. Гораздо чаще Юрий объяснялся в любви не подозревающей о его неверности жене. А разве можно любить одновременно двух женщин? У мужчин такое бывает, конечно, но всё равно одну из двух любят сильнее…
Итак, Анна десять лет крутила роман с женатым Роговым, который за это время дорос до заместителя гендиректора и вообще как мужчина достиг полного расцвета. Всё это время она не заикалась о том, что ей надоело быть в статусе любовницы и что он должен определиться.
И вот однажды, в конце сентября, она позвонила ему и сказала, что им нужно встретиться и поговорить. Рогов был уверен после этой встречи, что у Анны кто-то появился, что в её жизни встал вопрос выбора. И конечно, она выбирает того, кто готов дать ей открытые и «законные» отношения. А может даже и готов жениться на ней. Юрий долго думал об этом, и, в конце концов, понял Анну, понял её выбор, и решил больше никогда не появляться в её жизни.
***
Анна ни на секунду не допускала мысль о том, чтобы сделать аборт. Подруга Рита пыталась её «вразумить».
— Ты не потянешь одна. Я с мужем-то чуть с ума не сошла, а ты одна. И мать твоя пуританских взглядов, неизвестно как отреагирует. Кто тебе помогать будет, ты подумала?
— Я верующая, — тихо сказала Анна.
Это было не совсем правдой. Анна была крещёной, но в церковь не ходила. Она не верила ни в Высшие Силы, ни в жизнь после смерти. Хотя в некую справедливость и земные законы она верила. Правда, она полагала, что человек должен помогать справедливости торжествовать.
Через два месяца Анна прошла многочисленные исследования, в том числе и генетические. Вердикт врачей был благоприятен и твёрд: плод не имеет никаких аномалий, развивается нормально и на свет должен появиться здоровый мальчик. Даже группу его крови определили.
— И что же, ты ему не собираешься ничего говорить? — спросила Рита.
— Нет. Я сделаю всё, чтобы он никогда не узнал о существовании этого ребёнка.
— Это будет не так просто, как кажется.
— Я уезжаю в Краснодар, Ритка. Уже всё решила. Даже декрет на работе брать не буду. Уже написала заявление об увольнении.
— Круто, — присвистнула подруга.
— Да, наверное. У меня есть кое-какие сбережения. Квартиру ипотечную продам. Я уже больше половины выплатила. В общем, не пропаду. Ну а там потом и работу найду. Понимаешь, подруга, несправедливо… несправедливо, если он вдруг обретёт здорового сына, отказавшись от меня. И выбор он должен был сделать, не зная о моей беременности. Это по совести.
Рита хотела было спросить о том, уверена ли она в том, что он бросил бы семью, узнав о её беременности. Анна словно прочитала по глазам этот вопрос.
— И не важно, ушёл бы он ко мне… Я знаю точно, что нашего сына он признал бы и хотел бы его воспитывать. Но я лишаю его этого счастья. Пусть варится в своём аду с больным ребёнком и измотанной женой.
Эти слова показались Рите слишком жестокими.
— Он выбрал не меня. Значит, и ребёнка он не достоин.
Рита не стала дискутировать на эту тему с подругой, а лишь про себя подумала: «Как там у нашего классика… А судьи кто?»
Ставьте лайки 👍👍👍 и подписывайтесь на канал 👇👇👇
