Глава 75
Три недели спустя
– Луч солнца золотого
Тьмы скрыла пелена
И между нами снова
Вдруг выросла стена… – напевает Кирилл, проводя влажной губкой по лицу и шее Галины. У неё уже убрали кислородную маску, оставив только тонкие трубки. Всё это время муж каждый день приходил в больницу и проводил рядом с супругой по многу часов. Порой до самого закрытия, иногда оставался и на ночь. Ему, ввиду тяжёлого положения пациентки, разрешали.
– Я люблю тебя. Открой глаза. Тебе же нравилась эта песня. Я тут пою тебе, обтираю тебя, а ты даже на меня не смотришь. Какая же ты эгоистка! – внезапно рассвирепел Кирилл и стукнул ногой по ножке кровати. От его взгляда ускользнуло, что в этот момент Галина стала дышать чаще. Может, он бы и заметил, но в следующее мгновение дверь в палату открылась, вошёл лечащие врачи.
– Здравствуйте, – кивнул Кирилл докторам Жильцову и Озеровой. – Она не открывает глаза. Наверное, что-то не так?
– Всё нормально. Галина, откройте глаза, – потребовал Дмитрий Арсентьевич.
Девушка медленно сделала.
– Галина, следите за моими пальцами.
Кирилл закатил глаза. «Так она, значит, притворяется? – подумал со скрываемой яростью. – Ладно, погоди у меня…»
***
Дмитрий
После осмотра выходим в кабинет, и я хочу Милосердова.
– Антон!
– Да?
– Почаще проверяй двигательную активность Галины.
– Хорошо.
– Алексей Петрович возвращается к работе? – спрашиваю Полину. – Мне кажется, я долговато вожусь с его пациентами.
– Он мне не звонил, поэтому я не знаю.
– Вы не созваниваетесь? Вы не общались с тех пор, как он улетел в Москву наладить дела с наследством? – спрашиваю коллегу.
– Да.
– А может, вам стоило самой позвонить?
– Я боялась, что помешаю ему, поэтому не стала.
– В чём вы ему помешаете?
– Мне казалось, он хочет побыть один.
Усмехаюсь. До чего же наивная!
– Вы и правда не разбираетесь в мужчинах. Если вы и правда его любите, то сейчас самое время войти в его жизнь, – говорю искренне.
– Правда?
– И зачем я вас этому учу? – качаю головой.
– Доктор, а вы уже позавтракали? – вдруг спрашивает Полина.
– А что?
– Ну, мы могли бы вместе пойти в столовую.
– Полный ноль в отношениях, да? – замечаю на это. Когда сам за ней ухаживать пытался, получал от ворот поворот, поскольку она пыталась общаться с Макаровым. Теперь же вдруг сама предлагает.
– Почему полный ноль? – спрашивает Полина удивлённо.
– Слишком многого вы не знаете. Алексею Петровичу придётся нелегко. Так ему и надо, – говорю и ухожу. Пусть без меня завтракает. Хватит с меня, набегался. Хорошенького понемножку. Мало, что ли, на свете красивых и умных девушек? На Озеровой свет клином не сошёлся.
***
Алексей Петрович
В Пулково меня встречает Веня.
– Наконец прилетел? – спрашивает с улыбкой.
– Не нужно было приезжать, – отвечаю ему немного иронично.
– Я-то думал, ты сопли распустишь, а ты всё такой же, – улыбается друг. – Со всем разобрался?
– Почти всё, было много дел.
– Пообедаем в больнице? Сегодня главврач вступает в должность. Будет много еды.
– Поедим где-нибудь ещё.
– Ладно, короче. Рад тебя видеть, дружище!
Кидается меня обнимать, и так тискает, что кости хрустят.
– Ну хорош уже, а то люди подумают, будто мы парочка.
– Фу! – шутливо отскакивает Венька.
Едем в больницу, поскольку домой мне совершенно не хочется. Что там делать одному в четырёх стенах? Снова грустить об уходе отца? Нет, лучше погрузиться с головой в работу, это всегда спасает.
***
Кирилл Максимович
По длинному коридору он идёт с видом Наполеона после Аустерлица. Решающее сражение позади, можно вкусить плоды победы. Следом целая свита, включая сына Виктора, который после внезапной (но ожидаемой) кончины Макарова-старшего снова расцвёл. Возле конференц-зала они встречают другую делегацию – во главе с профессором Артамоновым.
– Поздравляем. Я на вас полагаюсь. Работайте с полной отдачей. Надеюсь на сотрудничество, – Кирилл Максимович протянул ему руку. Олег Павлович с улыбкой ответил на этот жест.
– Что ж, пройдёмте, – пригласил всех Виктор.
Мероприятие открывает траурная часть. На большом экране показывают фотографии Петра Андреевича.
– Светило российской нейрохирургии, генеральный директор и основатель компании «Центромед», много лет возглавлявший больницу имени Лёвушкиной, созданной им вместе с Кириллом Максимовичем Новосельцевым, покинул нас. «Я женат на своих пациентах», – его слова. Он без устали работал на благо российской медицины. Гендиректора Макарова запомнят как легенду отечественной нейрохирургии. Вы прожили блестящую жизнь, и мы вас не забудем.
На этом печальная часть окончена. В зале загорается свет. На трибуну поднимается Кирилл Максимович.
– Я был близким другом Петра Андреевича и его деловым партнёром. Я обещаю сделать так, как он завещал. Привезти больницу и компанию «Центромед» в светлое будущее.
После этого присутствующие начинаю аплодировать. Ни у кого из них, в общем-то, и не было сомнений в том, что если вдруг Макарова-старшего не станет, то произойдёт именно то, что сегодня.
***
– Та-дам! – с широкой улыбкой медсестра поставила на стол перед ординаторами аж десять подарочных коробок. – Это всё вам.
– Маша, что это? – радостно поинтересовался пухляш Подберёзовиков.
– Печенье и полотенца в честь вступления генерального в должность. С корпоративной символикой.
– Вау! – восклицает Максим и тут же добавляет: – Это всё?
– Это просто знак вежливости, – отвечает ему медсестра и думает: «А ты, дружок, что хотел, чтобы я ещё и по пирогу каждому испекла? У, сластёна!»
– Вот вы где! – громко произносит старший ординатор Парфёнов, заходя в комнату.
– А, это вы! – вскакивает Подберёзовиков, как ужаленный. – Угощайтесь печеньем, – добавляет услужливо.
– Доктор Расторгуев, можете осмотреть пациента? Он жалуется на боль, – после того, как праздничная часть окончена, просит Маша ординатора.
– Ладно, пойдёмте вместе.
– Хорошо.
– Скоро вернусь, – сообщает Олег.
Парфёнов, когда с Подберёзовиковым они остались вдвоём, подходит к нему и спрашивает недовольно:
– Ты что творишь?
– Что?
– Почему ты жрёшь всякий раз, как я тебя вижу?
– Извините, – смущается Максим, быстро закрывая коробку с печеньем.
– Что ты здесь делаешь? Готовишься к экзаменам вместо того, чтобы работать?
– Нет, нет, нет.
– Зачем учиться, если всё равно завалишь? – гремит Парфёнов. – Разве я не просил тебя получить разрешение от пациентки? А?
– Мне нужно в палату поменять повязку. Ну я тогда и хотел её спросить, – оправдывается Подберёзовиков.
– Тогда, значит.
– Да, тогда.
– «Да, тогда»? – передразнивает Костя.
– Извините! – понимая, что едва не переступил черту, говорит Подберёзовиков, вскакивает и убегает.
– Вот лентяй! Перестанешь следить, так сразу в разнос идут! – ворчит Парфёнов. Видит стопку коробок. – Ух ты, как много, – забирает сразу три штуки и уносит с собой.
***
К регистратуре подходит Кирилл, и обе медсестры радостно ахают.
– Идёт, идёт, идёт, – обращает на него Маша особое внимание.
Мужчина ставит на стойку два пакета, от которых доносится ароматный запах еды:
– Перекусите во время обеда.
– Спасибо.
– Мне не за что. Это я вас должен благодарить за свою жену. Так что спасибо.
– Почему не наймёте сиделку? – спрашивает Маша.
– Если честно, я немного устал, но... На сердце легче от того, что я с ней. Кушайте.
– Спасибо.
Кирилл уходит, а Маша, прижав руки к груди, романтично повторяет его слова:
– «Если честно, я немного устал, но... На сердце легче от того, что я с ней…» – взвизгивает тихонько. – До мурашек! Он такой шикарный, да?
– Да, до мурашек, – доносится рядом недовольный голос Антона. – Ой-ой-ой…
– Завидуешь? – ехидно спрашивает его Маша.
– Ну вы даёте! – насмешливо интересуется Милосердов. – С какой стороны это любовь? Любовь любовью, но и работать надо. Кто всё оплачивать будет?
– Он фрилансер. Фри-лан-сер, – по слогам произносит Маша.
– Фрилансеры тоже бывают разные, – философски замечает Максим. – Фрилансеры не все зажиточные. Не все.
– А почему вы оба так в штыки всё восприняли? – удивляется Света, глядя на обоих ординаторов
– Точно! – поддерживает Маша. – За всё время работы медсестрой я впервые вижу такого заботливого мужа. Это прекрасно!
– Что в этом прекрасного? – спрашивает Расторгуев, подходя к регистратуре. – Нравится всё время быть вместе? Сомнительное удовольствие.
– Доктор, я не в состоянии общаться с мужчинами, – игриво хнычет Маша.
Света закрывает лицо тетрадкой, отворачивается.
– Что такое? Ты заболела? – нервно спрашивает её Катерина, которая всё это время стояла рядом и молчала, слушая болтовню подчинённых.
– Нет, всё в порядке, – быстро произносит медсестра и спешно уходит.
– Когда ты вернулась? Всё закончилось? – спрашивает Новосельцеву Олег.
– Да. И я чуть не умерла со скуки. Ты проверил пациента?
– Да. Выписал анальгетики.
***
Дмитрий
Стук в дверь отрывает от чтения справочника.
– Входите.
– Здравствуйте, – говорит Евгения Романовна Новосельцева.
Вот уж кого не ждал.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предлагаю ей.
– Хорошо. Чая не нужно. Мы перекусили после церемонии, – говорит она так, словно я собирался накрыть ей поляну с яствами.
– Ясно, – отвечаю неловко.
– Я тебя отвлекаю?
– Как раз работал.
– Скажи что-нибудь ради приличия. Я знаю, как хорошо и упорно ты трудишься, но этого недостаточно.
– Извините?
– Что будешь делать с Катей? – интересуется Евгения Романовна.
– Мы с Катей всё решили между собой.
Новосельцева усмехается.
– Ничто не решено, если вы решаете между собой. Есть же родители. Ты сирота?
– Мне… нужно идти, – придумываю повод, чтобы прекратить этот неприятный разговор.
– Ты никогда не найдёшь такую же, как Катя. Как мать я предвзята, но Катя – настоящее сокровище.
– Евгения Романовна, я бы предпочёл, чтобы родители не вмешивались. Я поговорю со своей семьёй.
– Послушай меня. Нет ничего важнее семьи.
– Благодарю за совет.
– Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Как женщина. Управление больницей только добавит головной боли. Не пойму, зачем они перекладывают это на неё?
Эта фраза заставляет меня вздохнуть. Я-то здесь при чём вообще? Начинаю жалеть, что пришёл сюда работать. Эти Новосельцевы не отстанут.
***
Виктор Кириллович
– Что с Макаровым-младшим намерен сделать? – спрашивает Кирилл Максимович. –Оставишь?
– Да. Предпочту, чтобы умные люди вроде него работали на меня. Озерова тоже, – отвечает сын.
– Это слова мудрого человека.
– Всё-таки, я же им плачу. Непередаваемое чувство! – говорит Виктор Кириллович и счастливо смеётся.
– А с новым центром что?
– Соберу совет, чтобы довести дело. До конца.
– Рассчитывай на мою поддержку. Делай всё, что хочешь.
Раздаётся стук в дверь. Заходит помощник и докладывает, что пришёл доктор Борисенко.
– А он здесь что забыл? – удивляется Виктор Кириллович.
Отец сразу встаёт:
– Я пойду. Работай.
Но прежде входит Борисенко и подобострастно говорит:
– Поздравляю, Кирилл Максимович!
– Спасибо, – отвечает Новосельцев-старший и уходит.
Борисенко подходит к столу главврача, ставит на него подарочный бумажный пакет:
– У вас в последнее время столько забот. Это пищевые добавки.
– Не нужно, можете забрать.
– Виктор Кириллович…
– Терпеть не могу тех, кто показывает своё истинное лицо во время чьей-то слабости. Разве вы не боялись расстроить генерального директора Макарова?
– Простите, в то время он всерьёз за меня взялся.
– Мне плевать. Сделай так, чтобы я тебя не видел, иначе работу потеряешь.
– Виктор Кириллович, нельзя бросать начатое дело. Вы научили меня не только оперировать.
– Не ходи вокруг да около. Что у тебя есть?
– Вы же знаете, что наши записи уничтожаются через десять лет.
– Ты их хранил? Срок исковой давности всё равно иссёк. Мне ничего не будет, – вальяжно заметил Новосельцев.
– Как думаете, почему говорят «сначала кулак, потом закон»? Особенно если противник сильный.
– Езжай домой. И да, ищи себе новую работу.
– Оставьте меня. Я вам пригожусь.
– Иди, я сказал!
– Прошу вас! – говорит Борисенко напоследок и спешно покидает кабинет.
«Оставить его, что ли? Вроде полезный, да и хирург неплохой. А теперь будет ещё и предан, как собака», – подумал Новосельцев.
