Глава 76
Полина
Я знаю, что это неправильно: вести любовную переписку на рабочем месте. Но если есть свободное время, почему нет? Читаю старое сообщение от Алексея Петровича: «Я сам делал выбор и принимал решения. Это перенесло в привычку. Дело не в тебе». «Боже, ну что же ты упрямый-то такой?» – думаю и набираю его номер. Какой смысл обмениваться сообщениями, если можно поговорить?
Гудки идут, телефон Макарова не отвечает. Странно. Он ведь тоже здесь, в клинике. Наверное, забыл гаджет в рабочем кабинете, а сам пошёл на обход. Но не искать же его по всем палатам.
Он всё-таки такой странный, этот Алексей Петрович… Нет, хватит. Я устала так его называть про себя. Он будет Алексеем. Или, может, лучше Алёша? Мой Алёша… звучит-то как приятно, Господи! Вздыхаю, романтично гляжу в окно. Да, пусть так и будет. Хотя бы в моей голове. Иначе мы никогда не станем ближе. Ведь когда называешь человека по имени и отчеству, ставишь между им и собой барьер.
***
Алексей Петрович
Собираюсь подняться на свой этаж, привычно ощупываю карман халата. Телефона нет. Видимо, в кабинете забыл. Ладно, заберу. Дверь лифта открывается, навстречу Борисенко. Смотрит на меня с широченной улыбкой. Замер. Я на него – серьёзно.
– Вы не выходите? – спрашиваю его.
– Ах, ну конечно! – хмыкает и покидает лифт.
– Вы здесь? – задаёт странный вопрос.
– Конечно, я же здесь работаю.
– А вы здесь зачем? В отпуске? – вижу, что Марат Борисович в костюме-двойке, без халата.
– Просто… – вижу, правду говорить не хочет. – Кстати, коллега, примите мои соболезнования.
– Вы отлично меняете тему. Всё ещё не вспомнили? То, о чём мы говорили прошлый раз?
– Простите. Так много дел, – хитро улыбается Борисенко и сразу же уходит.
– Переговоры считайте открытыми. Я добрый человек. Если мне не вредить, – говорю ему в спину.
Марат Борисович оборачивается:
– Я это запомню.
Киваем и расходимся.
***
Полина
Звонит Милосердов.
– Да, что?
– Алексей Петрович пришёл проведать пациентку Иванникову.
– А, ясно, – отвечаю и быстро покидаю кабинет. Нашёлся-таки Алёша!
Спешу и останавливаюсь около регистратуры. Вижу, как Парфёнов льстиво говорит Макарову:
– Без вас в больнице было так пусто.
– Как состояние Иванниковой?
– Она стала самостоятельно дышать, но двигательной реакции до сих пор нет, – докладывает ординатор.
Набираюсь смелости (хотя мне вроде бы и бояться-то нечего!) и подхожу. Парфёнов и Расторгуев кивают мне, Алексей Петрович смотрит безо всяких эмоций. Я жду, пока он чего-нибудь не скажет. Наконец, говорит:
– Пошли.
Шагаю следом. Вот ведь какой обидчивый! Или между нами всё, а я надумала себе Бог весть что? Но как это понять, если Макаров не собирается со мной говорить, как прежде? Ничего не понимаю. Наверное, своими словами тогда, в парке, я сильно его обидела. Но извиняться не собираюсь. Потому что в них не было ни слова лжи.
***
– Да? – отвечает на стук Кирилл. Заботливый супруг как раз поправляет одеяло на постели жены.
Входит медсестра Маша.
– Вы, наверное, устали? – спрашивает участливо.
– Да нет, не очень. Я рад за ней ухаживать. Извините, звонок. Простите, мне нужно ответить.
– Конечно.
– Присмотрите за ней.
– Конечно.
Кирилл выходит в коридор. Маша приближается к постели больной. Та следит за ней взглядом. В тот момент, когда медсестра смотрит на указательный палец девушки, к которому прикреплён датчик, тот внезапно начинает мелко дрожать, приподнимается и опускается.
– Ой, вы пошевелились! – радостно восклицает Маша. Смотрит в глаза Галине. Та моргает в знак согласия. – Я позову доктора, – и после сразу убегает.
Пациентка смотрит в потолок.
«Этот человек не мой муж», – думает, но как сказать об этом медперсоналу?!
***
Алексей Петрович
– Профессор, у Галины двигательная реакция вернулась! – навстречу нам прибегает медсестра Маша.
Улыбаюсь:
– Отличная новость. Пойдём проверим.
– Да.
Целым консилиумом шагаем в палату. Там беру кисть девушки обеими руками. Сначала правую, потом левую. Галина смотрит мне в глаза и моргает. Будто что-то хочет сказать. Но что? Не знаю.
В палату тут же прибегает Кирилл:
– Что-то случилось?
– Да. К рукам вернулась чувствительность, – отвечаю ему.
– Значит, она идёт на поправку! Спасибо. Спасибо вам.
– Ну что вы, ваша жена отважно сражалась в этой битве.
– Нет, это всё благодаря вам, – скромничает мужчина.
– Это не так, – улыбаюсь в ответ на его эмоции.
– Добрый день, – появляется Феоктистова вместе со своим ординатором.
– Да, здравствуйте, – приветствуем её все сразу.
– Взгляни, – прошу её.
Татьяна кивает и сразу идёт к пациентке.
– Проверим шов, – говорит ей.
– Увидимся позже, – обращаюсь к Кириллу.
– Спасибо, – кланяется он.
Спустя несколько секунд догоняет нас в коридоре и спрашивает:
– Доктор, раз руки двигаются, значит она восстановится? Она сможет говорить и ходить?
– Точно ответить нельзя. Состояние может остаться прежним.
– А, понятно… Тогда увидимся во время следующего обхода, – отвечает Кирилл.
– Конечно, – говорю, а у самого почему-то возникают непонятные мысли. Он как-то очень неискренне себя ведёт.
Идём дальше втроём: я, Полина и Костя.
– Чем занимается её муж? – спрашиваю ординатора.
– Вроде он фрилансер и работает за компьютером. – Он здесь практически живёт. Полина, ты не замечала ничего странного?
– Вроде ничего. А почему вы спрашиваете?
– Да просто. Идите работайте.
– Есть, – с готовностью отвечает Парфёнов. Полина ни звука не произносит. Только вздыхает и бросает на меня какой-то непонятный взгляд. Вроде ждала, что я сделаю что-то или скажу, но не вышло.
***
Катерина
– Доктор Новосельцева! – в вестибюле меня нагоняет ординатор Парфёнов. – Я как раз собирался вам позвонить.
– В чём дело?
– Доктор Жильцов просит вас ассистировать на его операции.
– Меня?
– Да.
Очень странно. Чтобы Дима попросил об этом? Зачем ему? А как же его любимая Полина?
– Я тебе нужна на операции? – спрашиваю его через десять минут, когда встречаемся около кабинетов врачей.
– Нужна. Думаешь, я ошибся?
– У тебя же есть Полина. Разве это не шанс позвать её? Не хочешь завоевать её сердце, пока Макарова нет рядом?
– Я знаю, что выбрал сложный путь. Но быть жалким не собираюсь. Жду в операционной, – гордо отвечает Дима. – Кстати, Макаров уже вернулся.
Вздыхаю. Всё как всегда. Чёртов любовный четырёхугольник. Ну да и ладно! Иду в предоперационную. Жильцов уже моет руки.
– Что за ассистент приходит позже хирурга? – вредничает. – Ты должна быть внутри и готовиться.
– Чего ты придираешься? Я и так не в духе, – отвечаю на это.
– Придирки хорошо отвлекают от дурных мыслей. Не стоит жить по папиной указке. Тебе не 18. Я пойду первым и подготовлюсь к операции, хоть я и хирург.
– Хватит уже хвалиться, – бросаю ему иронично.
– А чего бы и не похвалиться? – усмехается Дима. – Приди уже в себя.
Он уходит в операционную.
***
Алексей Петрович
Виктор Кириллович в сопровождении свиты, как и прежде (только теперь с гораздо большей уверенностью) идёт по просторному вестибюлю больницы. Останавливается, заметив бумажку на полу. Поднимает и ядовито спрашивает помощника:
– Не пора ли нам сменить клининговую кампанию?
– Я разберусь, – подобострастно отвечает тот.
Мы с Артамоновым смотрим на это с галереи второго этажа.
– Пришло время Виктора Кирилловича, – замечает коллега.
– А он доволен, – говорю в ответ.
Видим, как Новосельцев замечает нас и вскидывает руку в приветствии. Киваем в ответ.
Лицо Виктора Кирилловича, когда он опускает голову, становится серьёзным.
– Приведи Макарова, – говорит помощнику, думая, что мы его не слышим.
Я-то зачем ему понадобился? Вскоре захожу в кабинет главврача.
– Привет, Алексей. Всё прошло хорошо? – намекает на оформление наследства.
– Да.
– Почему вы копаетесь в моем прошлом?
– Пытаюсь выяснить, что случилось на операции пациентки Серафимы Озеровой, – отвечаю прямо. – Это называется копаться в прошлом?
– Стоило спросить меня лично, ведь это была моя операция. Мне рассказали, что вы встречались с моим ассистентом на той операции. Что вы хотите узнать?
– Вы помните ту операцию?
– Не помню. Я пытаюсь помнить только хорошее. Надеюсь, мы поладим. Как наши отцы, мы должны дружить и усердно работать, – льстиво улыбается Новосельцев.
Не верю ни единому слову.
– Для этого необходимо взаимное доверие.
– Давайте доверять друг другу. Мне нравятся умные люди, такие, как вы, – говорит Виктор Кириллович.
Киваю в ответ, растягивая губы в улыбке. Надо с этим типом быть осторожным.
***
Полина
– Мужчина, 21 год, пострадал в аварии. КТ сделали, но он без сознания. Подозрение на разрыв средней мозговой артерии. Правый зрачок расширен на четыре миллиметра. Жизненные показатели стабильны, – докладывает Антон, когда подхожу к регистратуре.
– А кровотечение?
– 30 кубических сантиметров. Проведёте легирование?
– Это должен решить один из хирургов.
– Мне позвать Алексея Петровича?
– Да.
Иду в палату. Жду, пока придёт Макаров.
Долго мне стоять одной не приходится.
– Посмотрим, – говорит он, проводя осмотр.
– Вы видели его, КТ? У него широкая шейка.
– Вызови анестезиолога и подготовь операционную.
– Хорошо.
И опять ведёт себя, будто между нами никогда ничего не было! Что ж… Иду мыть руки. Встаю рядом. Но прежде чем начать, спрашиваю:
– Вы в порядке? Я не видела вас после смерти генерального директора.
– Да, у меня было много дел. Спасибо за твою помощь.
Он произносит это ровным тоном, бесстрастным. После идёт в операционную.
– Биполярный каутер, пожалуйста, – говорит Макаров минут пять спустя. – Когда мы вскроем латеральную борозду, надо быть осторожными, не задеть вену. Они проходят рядом с височной долей, – говорит обучающим тоном.
– Ясно, – отвечаю.
– Промывание.
Ещё через полтора часа выходим из операционной. За всё это время ни намёка на наше прошлое! Ни словечка доброго не сказал! Мне плакать хочется. Иду переодеться. Нет, так дальше продолжаться не может! И, когда вновь я в привычной одежде, то есть в платье и медицинском халате, решаю пойти к Алёше в кабинет и поговорить. Стою, поднимаю руку, чтобы постучать… замираю в нерешительности.
Слышу рядом шаги. Из-за угла выходит Татьяна Феоктистова.
– Почему ты здесь ждёшь? Заходи.
– Здравствуйте. Нет, я… Похоже, вас ждут. Заходите.
– У меня не назначено. Мы с Алёшей не назначаем встречу друг с другом. Мы с ним просто друзья, – говорит коллега. – Если говорить о тебе и Алёше, то если бы я хотела кого-то видеть рядом с ним, это была бы ты.
Смотрю на неё грустно. Татьяна вдруг предлагает пойти посидеть в кафе после работы:
– Есть разговор, девочка, – произносит таинственно.
Конечно, соглашаюсь. И вот мы уже в уютном месте, заняли столик для двоих возле окна.
– Я давно думала, что нам надо встретиться, но не позвонила, потому что не хотела. Думала, что через Алёшу мы всё равно с тобой пересечёмся, – говорит Татьяна.
– Почему вы не позвонили, раз хотели встретиться?
– Потому что тогда мне бы пришлось признать, какой я была глупой. Когда-то я думала, что была достаточно взрослой. Но ошибалась. Казалось: Алёшка – вот он, рядом. Будет моим, и точка! Но я ошиблась. Он оказался человеком, преданным медицине. Мне же хотелось страстей, так что… не сошлись во мнениях.
Смотрю на неё и отвечаю:
– На языке нейрохирургии я сейчас в ментальном ступоре.
– Давай за него выпьем? – предлагает Татьяна. – Алёшка – он хороший. И я вижу, как ты к нему относишься, как он к тебе. Только вы зачем-то друг другу мозги пудрите вместо того, чтобы всё прояснить и стать парой.
Не могу с ней не согласиться. Осталось только Макарова «просветить».
***
Алексей Петрович
«Надеюсь, вы не забыли про ужин?» – приходит сообщение от Жильцова. Набираю сразу же номер.
– Где ты сейчас? – спрашиваю, и он называет адрес. Решаю взять с собой Веньку Новосельцева. Третий в данном случае лишним не будет. На то она и мужская компания. А то работаем вместе, а поговорить и некогда.
– Заходите, – приветствует нас Дима.
– Эй, дружище, как дела? – радостно приветствует Веня Жильцова. – Так, давай. Я знаю, ты готовить умеешь. Дуй за плиту. Будешь нас кормить.
И рад бы Дима отказаться, но старших товарищей надо слушаться.
– Кто что будет? – спрашивает он с видом заправского повара.
– Я омлет с колбаской и лучком, – говорит Веня.
– А мне глазунью. Не разбей желток. Лука не надо, – озвучиваю свои «хотелки».
– Блин, ну вы даёте, – ворчит Дима. – Чем я думал, когда соглашался? Я рехнулся, раз тебе поверил, дядя, – и начинает возиться с готовкой.
– Давай выпьем, пока он готовит, – предлагает Веня.
– А ты сегодня постарался. Почему твоя квартира больше моей? Мы работаем в одной больнице, откуда такая разница? – спрашиваю Жильцова, оглядывая апартаменты.
– Давайте об этом поговорим, когда я посмотрю на вашу квартиру, – вредным тоном произносит Дима.
– Набиваешься в гости?
Коллега молча разбивает яйца в сковороду.