Короткий вопрос после статьи "О зависти о ревности о Боге" из подборки "Ох, грехи наши тяжкие"
Нина, а не могли бы вы написать, как пришли к вере?
Вопрос-то короткий, но это ж надо всю жизнь мою рассказать, хе-хе.
Начать с того, что Бог нам с Веркой (моей близняшкой) не был чужд с рождения. Но не из-за религиозного воспитания в родительской семье, вот уж чего не было, так не было, Боже, упаси. Семья у нас была богемная, папахен-лабух и поэтка-маман, все ж таки вся эта байда, стихи-музыка, от идеи Бога не так далеко (ну, хотя бы по задумке), но богемный образ жизни, согласитесь, совсем не рядом со всем этим, мнэээ, бытовым благочестием, свойственным религиозным семьям. Ой, совсем не рядом.
Родители растили нас вдалеке от всех своих родственников, так вышло. Что маман, что наш папахен оказались в Тобольске волею случая, папахен приехал работать в музыкальной школе по распределению, а маман - чтобы поступить в заштатный пединститут, куда брали всех, вот она и поехала, чтобы пристроиться учиться на филфак. Познакомились они в городской агитбригаде, которая несла культуру в отдаленные от райцентра дикие пейзанские селения. Маман, как призер студенческого творческого конкурса, славилась среди агитбригады чтением стихов, а папахен разнообразно аккомпанировал там всяким музыкальным номерам, а потом в составе джазового квартета играл на пост-концертных танцульках (контрабас). Фоток тех времен не сохранилось, но я нашла в интернете примерно такую же бригаду.
Маман увела папахена от невесты, они завели роман, отношеньки, родили нас, поженились, и мы росли у них под ногами в бардаке, в музыке-стихах, в атмосфере творческо-философских ассамблей с обильными возлияниями, с собакой Пальмой вместо матери, и в постоянных эмо-качелях между беспричинными истязаниями от нашей сумасшедшей мамаши и ее же беспричинной, импульсивной, безудержной лаской.
Она постоянно бросала нас одних, с младенчества, на кого угодно. На собаку, на подружек, на случайных людей. Мы ей надоедали и она уходила проветриться. Как-то, гуляя по тобольскому Кремлю, она познакомилась там с религиозной старушкой и немедленно договорилась с ней оставлять нас в церкви после заутрени, заверив ее, что мы не будем мешать. И водила нас туда на передержку все лето, пока не работал детский сад.
И вот странное дело. Мы всегда очень страдали, ожидая, когда она вернется, а вот в церкви страдания не было, церковь мы любили, и всегда с удовольствием там оставались. Старушки нас хвалили за тихий нрав и смышленость, угощали конфетами и огородными ягодами, но трогать ничего в церкви не разрешали, к уборке не привлекали. Мы там тихонько ходили везде, все рассматривали, церковь была старинная, красивая, в ней странно и приятно пахло после службы, это был ладан, и вся она была богато украшена позолоченной утварью и настенной росписью. Все это можно было разглядывать часами, мы и разглядывали, просто как непонятные, но очень красивые картинки. Иногда спрашивали старушек, кто там нарисован, и получали короткие ответы, вроде "Святая Варвара, великомученица" или "Страшный суд". Или вообще сами, своим детским умишком додумывали какое-то объяснение изображенным непонятностям, сочиняли сказки про Бога или про Иисуса. Верка сочиняла больше, а я ее слушала. Все забылось, все выветрилось, кроме неясного ощущения радости и красоты, а так жаль, Вот бы вспомнить сейчас эти сказки...
Лето кончилось, наши визиты в церковь прекратились, мы скучали по ней, по ее красоте, покою и летнему теплу, но быстро успокоились, устроив себе свою собственную молельню под обеденным столом, по обычаю тех времен накрытым цветастой скатерью с бахромой.. Нарисовали там, изнутри Бога в стиле "точка-точка-запятая, вышла рожица кривая", но с бородой, плюс ручки-грабельки, подписали рисунок "БОХ" и чуть в стороне "ЦЕРКАФЬ", и залезали туда прятаться от семейных скандалов, глядя на своего детского Бога и рассказывая друг дружке свои странные истории о нем.
Подозреваю, что с тех пор мало что изменилось в моей вере. Я не хожу в церковь, потому что там все не то, там нет моего детского БОХа, он живет только в Тобольском Кремле, а это далеко от Москвы. Но Бог мне нужен, поэтому я обращаюсь к нему напрямую, минуя религию, перешептываюсь с ним мысленно всю жизнь, уже в связи с внешними событиями в мире и в моей собственной истории. Мне необходима Христианская парадигма любви и всепрощения, но тоже такая, со странностями. Не взятая из богословских книг, а такая, как я сама ее ощущаю, потому что она позволяет мне связать концы с концами и преодолеть противоречия в моих личных диалогах со вселенной.
Проще говоря, я умудрилась за жизнь раздвинуть границы своего детского разрисованного изнутри стола до масштабов мироздания, и вся вселенная - это теперь для меня моя детская "церкафь", мой домик, укрытый Божьей любовью, как бахромчатой тонкой скатерью, и мне в нем - хо-ро-шо.
Сейчас хорошо. Раньше-то иногда совсем плохо было, но здесь об этом не расскажешь. Потом, может быть, если кому надо будет или к слову придется.
