- Игорь, привет. Ты вернулся?
- Планы меняются, так бывает.
- А ты случайно сюда или ко мне?
- В смысле?
- Ну в смысле, из всех магазинов ты выбрал именно тот, в котором работаю я.
- У меня встреча тут недалеко.
- Но, может, зайдешь после встречи, я заканчиваю часов в десять.
- Я не могу, Люд, прости.
- Но я рада, что ты приехал, будет время, заходи. – Людмила не верила своим глазам, что увидела того, с которым так нелепо рассталась. В основном она винила себя, потому что поверила коллеге, которая взахлеб рассказывала ей, что видела, как ее молодой человек целовался в машине с какой-то красоткой. Людмила еле дотерпела до вечера, чтоб поговорить с Игорем. Сама не понимает, что его вынудило сказать такое.
- Люда, прости, но мне кажется нам нужно расстаться, наши отношения исчерпали себя.
- И у тебя появилась другая женщина, - добавила она.
- Не совсем так, мне нужно уехать, потому что предложили хорошее место в Воронеже. А тебя взять с собой я не могу.
- С тобой поедет она.
- Кто она? Ты о ком?
- О той, с которой целовался, мне уже все доложили.
- Если ты о Даше? То это было преждевременное ослепление рассудка. – После этих слов Игорь ушел, ни разу не обернувшись. А Людмила все никак не могла понять, что случилось с мужчиной, что она сделала не так. Ведь между ними все было прекрасно. Игорь сам предложил ей жить вместе. Два года своей молодости Люда посвятила этому мужчине. Все ждала, когда он заговорит о ЗАГСе.
И вдруг их отношения исчерпали себя. Они ни разу серьезно не ссорились. А зря она тогда послушалась маму, когда рассказала, на какую авантюру ее толкала Светка.
- Дочь, тебе двадцать восемь, а ты продолжаешь витать в облаках. Еще ни одна женщина не удержала мужчину ребенком.
- Но, может, все-таки стоит попробовать.
- И как ты себе это представляешь? Ты поедешь в Воронеж, заблудишься в городе и попросишь Игоря, чтоб он помог тебе. А потом прыгнешь ему в кровать? Выбрось все это из головы и живи дальше.
- Я не смогу без него жить, слишком сильно люблю.
- Люблю, люблю, только и слышу от тебя. Чтоб ее сохранить, надо много потрудиться, а не быть только прислугой для своего мужчины.
- Ну опять старая пластинка. Никакой прислугой я не была, просто содержала дом в чистоте, вкусно готовила… Это же обязанность каждой женщины.
- Делайте со своей Светкой, что хотите, только потом не бегай ко мне со слезами, чтоб я их тебе вытирала. Мне пора подумать и о себе.
- Ты о чем? Я чего-то не знаю, мама?
- Все ждала, что выдам тебя замуж, тогда буду устраивать свою личную жизнь. Но, видать, ждать придется до морковного заговенья, а годы мчатся без остановки. Мне уже пятьдесят, а что я видела?
- И у тебя есть мужчина?
- А ты думаешь, почему я заменила обои, постелила ламинат, установила в спальне натяжной потолок с теневой подсветкой?
- Этот мужчина будет жить у нас?
- Не у нас, а у меня, это большая разница. Ты девочка взрослая и должна понимать, что пришла пора покинуть тебе родительский дом. Не все птенцы живут в гнезде, пока не состарятся.
- Ну извини, такого я от тебя не ожидала. За то время, что я жила с Игорем, ты сильно изменилась. – Людмила понимала, что ей пора покидать отчий дом, так и не оправившись после своего так называемого ранения.
Ее мать никогда не была образцовой женщиной, по мнению некоторых соседок, но для Людмилы она была почти идеалом. Еще при жизни отца, который в отличие от нее был тихим, спокойным, никогда не повышал голоса, мама, как веник, металась по дому, все что-то мела, скребла, стирала, готовила. Оставалось у нее время и на дочку, в основном мама проверяла только ее уроки.
Мамины подружки были завсегдатаями в их доме. Часто с бут(((ылочкой засиживались допоздна. В это время они с отцом запирались каждый в своей комнате и не имели права выйти. Люда – потому что мала еще слушать речи взрослых, а отец – потому что за столом чисто женская компания, и мужчинам там не место.
Да и когда отец заболел, ее мать до самого конца не верила, что он серьезно болен, постоянно всем говорила, что Васька ее притворяется. И Людмиле запрещала его жалеть. Особенно, когда отец уже перестал вставать. До сих помнит, как упрашивала мать, чтоб она вызвала скорую.
- А ты не боишься, что это окажется ложным вызовом, нам еще придется его оплачивать.
- Мама, папа весь горит, он уже глаза не может полностью открыть.
- Ты почаще крутись около него, он тебе еще не то изобразит, вспомнишь тогда мои слова. Он еще живее меня. – Но Люда, как только мать куда-то вышла, побежала к соседке, которая и вызвала неотложку. Врач отчитал девочку:
- Вы чего тянули до последнего. Боимся, что не довезем живого. Сейчас капельницу поставим и пусть он остается дома.
- Пожалуйста, заберите его в больницу. – Отца увезли еще по-светлому, а около полуночи позвонили и сказали, что он умер. Так мать и тут нашла себе оправдание.
- Скорей всего не то вкололи, не проверили препарат на аллергию.
После похорон Татьяна Игнатьевна чуть притихла, как будто чувствовала свою вину, что не уберегла мужа. Она помнит, как мужчины-соседи, которые помогали матери с похоронами, говорили, якобы врач сказал, если бы вовремя была оказана помощь, он бы еще долго прожил.
- Это что за жизнь? Сам был овощем, и нас мучил около себя, - тогда тетя Поля сделала замечание ее матери, что об умерших нельзя так говорить. Может, это повлияло на Татьяну Игнатьевну. Но десять лет Людмила от матери ни слова не слышала о ее личной жизни. Скорей всего по тому, что полностью была увлечена своей.
И вот теперь, когда она решила вернуться под материнское крылышко, ей не рады. Мать и не волновало, как ее дочь будет жить дальше. Конечно, дочь не вправе осуждать мать за это, но и так категорично поступать с Людмилой нельзя.
- Переночевать-то можно? – спросила Людмила, не надеясь на положительный ответ.
- Жить можешь только одну неделю, а там приедет Анатолий.
- Так он не местный что ли?
- Нет, дочка, - Татьяну Игнатьевну будто подменили, - это твой настоящий отец, а с Василием я жила только из благодарности, потому что взял меня с животом. Ты же должна помнить, какие между нами были отношения… Пусть бог простит меня, но я Васю ни капельки не любила. Он, может, и ушел бы от меня, только идти ему было некуда, не было у него родственников, в приюте воспитывался. – Татьяна Игнатьевна склонила голову на бок, сцепила пальцы, все ее состояние выражало скорбь по своему мужу и осуждение своего поведения.
- Вот ты мне про Игоря… Я боюсь за тебя, ты похожа на собачонку, которая готова бежать за каждым, кто скажет ей ласковое слово. Не хотела я тебе говорить про Анатолия всей правды, но, как говорят, из песни слов не выкинешь. Он бы и сам тебе проболтался со временем. Поэтому и гоню тебя из дома. Ну а сейчас, когда все тебе известно, живи, сколько хочешь. Я же не изверг какой-то. А вредной и злой становлюсь, потому что жизнь прожила не долюбленной. Хочется наверстать, хоть последние годочки узнать, что такое крепкие мужские объятия. – Людмиле показалось, что мать большей частью разговаривает сама с собой, как будто хочет доказать, что тот, который оставил ее беременной, изменился, стал совершенно другим человеком.
- Мам, а ты веришь, что этот Анатолий стал другим человеком? И почему он тебя к себе не приглашает?
- Так дети его второй жены выгоняют на улицу. Вот он рассчитывается, осталась всего неделя, и переезжает ко мне.
- А он не похвалился, где жена и почему его дети выгоняют?
- Жена умерла, а своих детей у него нет, так что некуда Анатолию преклонить свою головушку. Не бросать же его?
- Ты как хочешь, а теперь я вот точно уйду на съемную квартиру. – И Людмила на следующий день нашла себе жилье. Только начала обживаться, как встретила Игоря. И опять перед ней замаячила их совместная жизнь Женщина не помнит, как доработала до закрытия магазина. Набрала полный пакет, чтоб угостить Игоря. Но его нет.
Людмиле захотелось выложить все содержимое пакета опять на полки, она уже пошла в торговый зал, как распахнулись двухстворчатые двери. И он вошел! Вот где запрыгало ее сердечко. Людмила была готова повиснуть у мужчины на шее, но сдержала себя. Только улыбкой на лице показала, как она рада Игорю.
- Ну что, пошли! – Игорь приобнял женщину, но женщине это объятие показалось каким-то дежурным. – Нет, если ты не хочешь, я не могу тебя заставить.
- Да раз уж пришел, наверное, ноги неслучайно меня сюда привели. – Оправдываясь за свое поведение, произнес мужчина.
- Если у тебя там, в Воронеже, есть красивая и образованная, меня провожать не надо.
- Да мне несложно, к матери идти не хочется, решил скоротать время с тобой, завтра поезд рано, от нее долго добираться до вокзала.
- Я теперь не с матерью живу, в другом месте, но в шаговой доступности до работы. – Людмила испугалась, что мужчина включит заднюю скорость, подумает, что она занята другим мужчиной. – Ты не подумай ничего плохого, просто мама сейчас живет с мужчиной, к которому я совсем не расположена.
- Это даже и неплохо, а то мне до сих пор совестно как-то перед Татьяной Игнатьевной. Я даже сам себе удивляюсь, у меня чувства то уходят, то приходят. Вот увидел тебя и былое будто всколыхнулось.
И надо же было такому случиться, что лифт, на котором они поднимались на восьмой этаж, вдруг остановился, погас свет. За время, пока чинили электричество, они успели выяснить отношения, даже открыли буты(((лочку вина, которую Людмила прихватила с собой, чтоб наладить отношения с Игорем. Если понадобится, то и затащить в постель, она помнит, что ей советовала Светка.
Этот вечер – ее единственный шанс. Но из лифта они выходили уже примиренные и счастливые.
Через два месяца после этого вечера была их свадьба. Людмила уехала к Игорю. С отцом она и не пыталась наладить отношения, потому что отцом у нее был и останется папа Вася. О матери тоже сильно не переживала, потому что есть теперь с кем проводить время.
Там, в Воронеже, родится их сынок, а потом еще и дочка.
Так бывает, что люди расходятся, а потом сходятся. Вот такая житейская история.
