-Машенька! Ты, душа моя, пирогов напеки, – с капустой, с яйцом и с луком зелёным… с вишней ещё.
Десятник Свешников шумно умывался около колодца (Десятник – так в прежние времена называлась должность горного мастера в угольной шахте, – примечание автора).Марья Петровна выглянула из летней кухни:
- Разве праздник какой, Степан Михайлович, – пироги-то затевать?
-Ну, можно и так сказать, – улыбнулся Свешников. – Гости у нас будут, Маша.
Марья Петровна подала мужу полотенце:
- И что за гости, Степан Михайлович?
- Пахом Решетников с сыном. Встретились с ним в городе. Савельич намедни из Крыма вернулся, – зашли к нему, по стакану белого муската выпили. Рассказал Пахом Савельич про младшего своего, Алексея. Ты вздумай лишь, Машенька: Алёша уж нынче свою скобяную лавку открыл. – Степан Михайлович улыбнулся, головой покачал: – Выходит, правду сказки говорят: младший сын всё равно умнее всех оказывается! Так и у Решетниковых: помнишь, – Фрося родила их младшенького, когда сама уж в летах была. Двое старших о той поре уже отцу помогали в купеческих делах, а этот – желанной утехою родителям. А вот – поди ж ты: старшие и доныне в отцовских помощниках ходят, а Алексей сам торгует, уж и приказчика нанял в лавку-то.
- И куда только время летит, Стёпа, – грустновато покачала головою Марья Петровна. – Вроде вчера мальчонкой был Алёша, а нынче, смотри, – сам купец.
- Лавка – это что!.. Савельич говорит, – есть у Алексея задумка: завод кирпичный за Луганкой открыть.
- Смышлёным вырос. Отцу с матерью – гордость и отрада, – заметила Марья Петровна.
-Так как насчёт пирогов-то, Машенька? Пахом Савельич уж так намекал, – мол, таких пирогов с капустой да с вишнею, как у Марьи Петровны, нигде не доводилось попробовать.
-Когда гостей-то ждём, Степан Михайлович? Успеть бы: дел по дому много.
- Обещал Савельич послезавтра, к обеду. Любаша поможет – с пирогами. У неё уж не хуже твоих получаются. – Степан Михайлович обнял жену: – А, кроме как про пироги, ещё намекал Пахом Савельевич…
Марья Петровна подняла на мужа глаза:
- Вот как?.. Любопытно: на что же ещё намекал Пахом Савельевич? Не на самогонку ли батянину? Помнится, как на Рождество он нахваливал её.
- Он со своим приедет, – что из Крыма привёз. А намекал он, Машенька… Женить Алексея хочет.
-Хорошее дело, – согласилась Марья Петровна. – И нечего в холостяках-то шляться. Жена, семья… ребятишки только добавят Алёше серьёзности.
-Да… Открыл мне Пахом Савельевич Алексееву тайну: дочка наша, Любаня, нравится ему.
-Любаня?.. Нравится Алёше? – Марья Петровна недоверчиво улыбнулась: – Люба – девчушка совсем. Гимназистка.
- Ну, положим, нынешней весною учёбу Любаня заканчивает.
- И – что ж, по-твоему?.. Сразу замуж идти? Так годами не вышла: ей же шестнадцать лишь осенью, в самый листопад, исполнится. И нынче ей об учёбе надо думать, а не о женихах. А потом Люба собирается в учительницы идти: даром, что ли, в восьмой-то класс пошла, что называется у них педагогическим. К тому же у Любаши за каждый год учёбы – похвальные грамоты. Вот и сама учительницей станет: хоть – домашней, хоть – в земской или церковно-приходской школе… а то и классной дамой в гимназии.
- А учительнице что ж, – замуж не надо идти? – возразил Степан Михайлович. – До Казанской в невестах походит, а там и свадьбу сыграем.
-Кто ж против, Степан Михайлович. Да только ж сам изволишь знать: Любовь Степановна у нас – девица строптивая.
- Своенравна, – согласился Свешников.
- И, к слову сказать, отец, – твоё воспитание. Ты во всём ей потакал, – сызмальства. Разве что аленький цветочек не раздобыл для неё. Так тебе и негде цветочки-то добывать: они в твоей шахте, на глубине пятидесяти саженей, не растут (сажень – старорусская мера длины, равна 2,16 метрам, – примечание автора).
- Так она ж у меня одна, дочушка-то. – Степан Михайлович коснулся губами светлых пушистых завитков на Машиной шее: – Ты ж помнишь, как я ждал её.
- Помню. Едва ли не больше, чем сыновей, Тимошу с Матвеем, – улыбнулась Марья Петровна.
- Что норовиста Любонька, – спорить с тобою не стану, Марья Петровна. Только надеюсь, что Алексей понравится ей.
- Что загадывать. Посмотрим.
На последнем уроке Любаша тайком поглядывала в окно. Конечно, любоваться было чем: прямо под окном – тополиная аллея. Под ласками прилетевшего степного ветерка чуть трепетали ещё не запылившиеся, клейкие листья, радовали юной зеленью. А над тополями небушко, – высоким, чистым-чистым, светло-синим куполом. Но не от этого счастливо и тревожно замирало Любино сердечко: в самом конце тополиной аллеи увидела она Серёжку Большакова. Сергей стоял спиной к стволу тополя, прикусывал какой-то стебелёк… Форменная фуражка сбита на затылок. Люба затаила дыхание: какой же он… красивый! Самый красивый из всех знакомых парней. И тут же жарко застыдилась своих мыслей о Сергее, незаметно и быстро приложила ладошки к вспыхнувшим щекам. Свела светлые бровки, дала себе слово – до конца урока не смотреть в окно. Совсем скоро – выпускные экзамены. Не до того, чтоб парнями любоваться…
А когда Сергей встретил её после уроков, Люба не могла поднять на него глаза: ей казалось, что он сразу поймёт, о чём она думала на уроке по педагогике…
Сергей рассказывал, что у них начинается горная практика, и он будет работать на шахте «Степновская».
Люба замедлила шаги, с интересом взглянула на Сергея:
-Мой отец на «Степновской» работает десятником.
И отчего-то обрадовалась простым Серёжкиным словам:
- Значит, познакомимся.
Сергей проводил Любашу до самой калитки. В чуть приметном замешательстве окинул взглядом большой, высокий дом в глубине двора: ого!.. Вдруг вспомнил Федькино предостережение:
-. Ужель ты и правда думаешь, что Люба Свешникова поедет за тобою, –на какую-то шахту? Такого ли жениха ей найдут, а, скорее всего, – уже нашли…
Мелькнула заносчивая мысль:
- Подумаешь!.. Я для Любани и сам дом построю, – ещё лучше!
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»