В тот день, когда венчались Захар с Татьяной, Елизавета Степановна вспомнила, что есть у неё очень срочное дело… прямо – неотложное. И было это неотложное дело… Дело это было к модистке Катеньке Морозовой, что жила через дорогу от Преображенской церкви. Что из того, что Лизе привычнее было обращаться к Анне Петровне, которая и жила неподалёку, и была несравненно опытнее Катеньки… И ни разу не случалось, что Анна Петровна не угодила своим мастерством. Но сейчас Лиза была убеждена, что лишь Катенька Морозова справится с новой юбкою: юбку требовалось ушить… подшить, и вообще, – вставить прошивки… и крючки переставить. Одним словом, без Катеньки не обойтись: в самом-то деле, – не лежать же в сундуке новой юбке, не оставаться же ненадёванною!..
Как нерадивая ученица, ждала Елизавета Степановна в этот день, когда окончится четвёртый – последний – урок… Ребята разбежались по домам, а она отправилась к Преображенской церкви. Ну, к модистке Катеньке Морозовой (Модистка – так в России до революции называли мастерицу по изготовлению женских головных уборов и одежды, – примечание автора).
Ещё в середине улицы замедлила шаги: молодые после венчания выходили из храма. Больше всего Лизе хотелось быть незамеченною… Но она всё же подошла поближе. Молодых окружили многочисленные родственники. Ещё больше было рабочих паровозостроительного завода. Счастливая Танюша робела от такого числа гостей, от их внимания, от шумных, порою озорных поздравлений заводских парней, несмело прижалась к плечу Захара. А он обнял Таню, склонился к ней, о чём-то заботливо спросил...
За церковью тихо и ласково светились ещё не опавшие дубовые листья. С их чуть уловимым, терпковатым запахом смешивалось прохладное дыхание Луганки. Лиза даже дыхание затаила: такою защищённою показалась ей Танюша!.. От прохлады этой защищённой… Да и какая беда, какое горюшко подступится к ней, коли Захар с нею рядом, – вон как бережно обнимает её…
Лиза не замечала, что уже давно по лицу её катятся слёзы. А Захар с улыбкой кивал заводским, потом сильным своим плечом слегка отстранил Тимоху Васютина, оглянулся, – будто взглядом искал кого-то… И всё же заметил её, увидел… всё же отыскал. Глаза их встретились. Губы Лизины вздрогнули в чуть приметной улыбке, а Захар нахмурился, поправил форменную заводскую фуражку, ещё раз долгим взглядом посмотрел на Лизу, – словно рассмотрел её слёзы…
День нынче выдался солнечный, а Лизе казалось, что над городскими улицами опустился беспросветный туман.
Лишь дома вспомнила, что так и не достала из сундука юбку-то… которую срочно надобно было отнести к модистке Катеньке Морозовой.
В новом доме шестнадцатилетняя Танюша справлялась сама. Привычно поднималась с заводским гудком, радовалась, когда Захар грубовато-ласково жалел её:
- Чего вскочила-то… Поспи ещё.
Только Таня и слушать не хотела, когда он говорил, что сам позавтракает, – мол, много ли надо: кружку молока да горбушку хлеба. Пока Захар выкуривал самокрутку да управлялся во дворе, успевала румяных блинов испечь к завтраку, либо кашу тыквенную сварить. К обеду готовила наваристые щи с говядиной, пекла хлеб.
Хоть и далековато было, Пелагея Пантелеевна выбиралась к молодым каждый день. Бралась помогать дочке, а Татьяна любую работу забирала у неё из рук:
- Я сама, маманюшка. Захар любит, чтоб щи погуще были… Захар любит, когда полотенца белые… Захар не любит мятых простыней…
И Пелагея Пантелеевна в превеликой досаде каждый день узнавала, что любит, а чего не любит Захар Алексеевич… Правда, Захар Алексеевич часто и сам не догадывался, что он любит, а чего не любит. Ему просто нравились Танюшины хлопоты по дому, а она как-то непостижимо угадывала, что и как надо сделать, – чтоб ему непременно понравилось: чистая косоворотка каждый день, выглаженная льняная скатерть на столе, хрустящая хлебная корочка, – Захар, как мальчишка, любил такую…
После их первой ночушки поднялась Татьяна с припухшими губами, – от его поцелуев… и с припухшими веками,– от слёз своих девичьих. Утомила её боль неизведанная, сила Захарова утомила. А любить его ещё сильнее стала… Горячих ласк его стыдилась и… жалела его: чувствовала, что стыд её сдерживает его желание…
А Захар в эту осень, казалось, забыл, что у Луганки есть ещё левый берег, и там, на Левом берегу, – Каменный Брод… Сердце словно в сильном своём кулаке держал: что ж помнить, если… если и до сих пор случается, –вдруг всколыхнутся горестные и строгие Лизины слова:
- Я ему жена венчанная…
Не только Матвей Кузьмич торжествовал, что не оправдались Пелагеюшкины предсказания, – про паровозы, которые Захару всего и всех милее будут, да чужие юбки, мимо каких он не пройдёт, не оглянувшись. Дивились мужики в цеху: лишь заканчивалась смена, Захар теперь домой торопится. Дружок Захаров, Тимоха Васютин, обескураженно глазами хлопал: вот тебе и Татьяна, что и глаза боялась поднять на Захара!.. А как сумела прибрать его к рукам!
- Либо она, Татьяна твоя, к юбке своей пришила тебя?.. – в неприкрытом ехидстве любопытствовал Тимоха. – Делано сочувственно вздыхал: – То, бывало, каждый шуруп, каждый винтик паровозный ласкал в своих руках. А ноне?.. Таньке всё.
Гаврилов, кузнец, исподлобья взглядывал на Тимоху:
- Женись, пустобрех… Женись, а опосля узнаешь, кого милее ласкать: шурупы с винтами либо любушку.
Захар беззлобно отмахивался от Васютина. Василий Егорович прав: балаболит Тимоха, – почём зря. Новый дом, неустанные Танюшины хлопоты, изумительно вкусные щи с кислою капустой, хрустящие хлебные корочки – всё это было значительным, но лишь при том, что на заводе готовили к выпуску второй паровоз: после того, как за заводские ворота первый вышел, дело пошло увереннее и быстрее. А у Захара дух захватывало, – ровно у пацана: в паровозомеханичеком цеху в эти дни начали собирать первый пассажирский паровоз. Завод набирал обороты: уже выпускали стальное и чугунное литье, листовой прокат и станционные котлы.
А потом… Как-то случилось Захару возвращаться домой не привычною дорогой, что вела от завода, а – мимо земской школы… Он отчаянно пытался объяснить себе, чего вдруг его понесло домой столь окольными путями… Но у школы остановился. Уроки уже окончились, и учительница, должно быть, ушла домой…
А Елизавета Степановна вышла на крыльцо.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5