...Одним из моих переживаний (из-за которых я, может быть, и стал заниматься философией) было именно это переживание – совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что есть. Поразительный феномен, он действительно вызывает замешательство.
...Онтологическая ситуация человека есть ситуация упрямой слепоты. И нации стоят нос к носу с чем-то и – этого не видят. И люди, конечно, отдельные; а нации, я сказал – это коллекции индивидов. Скажем, достаточно присмотреться к некоторым эпизодам российской истории, чтобы увидеть, что это ситуация, - я ее сейчас иначе не назову, - когда мы не извлекаем опыта.
Когда с нами что-то происходит, а мы не извлекаем опыта, и это бесконечно повторяется. Кстати, у Пруста очень часто фигурирует образ ада. А мы употребляем слово «ад» как обыденное или из религии заимствованное слово, которое символизирует нечто, что мы в жизни знаем и что является самым страшным – вечную смерть. Смерть, которая все время происходит.
Представьте себе, что мы бесконечно прожевываем кусок и прожевывание его не кончается. А это – не имеющая конца смерть. Это дурно повторяется. Все заново и заново в нашей жизни или в истории делается одна и та же ошибка, мы совершаем что-то, из-за чего раскаиваемся, не это раскаяние не мешает нам снова совершать о, из-за чего мы раскаиваемся. Почему? Потому что не существует, очевидно, структуры, в которой мы раз и навсегда извлекли бы опыт из того, из-за чего нам пришлость раскаиваться. Это – гений дурных повторений.
Путь к себе
Итак – путь прихождения к себе. Или, можно, обыгрывая возможности языка, сказать так: путь такого прохождения жизни, в результате которого ты приходишь к себе и реализуешь себя.
...Реализовать себя во всем богатстве своих желаний, которые у тебя есть, но ты их не знаешь, и природа их тебе непонятна. А реализовать то, природа чего непонятна, невозможно. Если ты не поймешь своих собственных желаний, то ты себя не реализуешь. И поэтому для Пруста, словами «понять что ты есть на самом деле и каково твое действительное положение». По Фолкнеру, самая большая трагедия человека – когда он не знает, кто он и какое занимает место.
Мертвое как часть жизни
Жизнь, по Прусту, - есть усилие во времени. То есть нужно севершать усилие, чтобы оставаться живым. Мы ведь на уровне нашей интуиции знаем, что не все живо, что кажется живым. Многое из того, что мы испытываем, что мы думаем и делаем – мертво.
Мертво – потому что подражание чему-то другому – не твоя мысль, а чужая. Мертво, потому что – это не твое подлинное, собственное чувство, а стереотипное, стандартное, не то, которое ты испытываешь сам.
Нечто такое, что мы только словесно воспроизводим, и в этой словесной оболочке отсутствует наше подлинное, личное переживание. Хочу подчеркнуть, что мертвое не в том мире существует, не после того как мы умрем – мертвое участвует в нашей жизни, является ее частью. Тем самым философы говорят, что жизнь в каждое мгновение переплетена со смертью...
***
МЕРАБ МАМАРДАШВИЛИ. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТОПОЛОГИЯ ПУТИ
