Меня позвали юнгой на легендарное судно. Знакомьтесь, флагман научного флота Черного моря «Профессор Водяницкий». За полвека он прошел столько миль, что, кажется, до Луны хватило бы. Видел все моря и океаны планеты. Всю жизнь на службе у ученых, и на пенсию не собирается!
Судно — плавучая исследовательская база. Больше 100 научных рейсов позади. На борту — 30 моряков и 30 ученых, которые следят за здоровьем Черного и Азовского морей. Я проводил их в очередную экспедицию, а сам остался на берегу — в редакции без меня никак.
Пока был на судне, познакомился с экипажем, постоял за штурвалом, послушал, как стучит сердце «Профессора» в машинном отделении, посмотрел научную аппаратуру и, конечно, узнал историю «Водяницкого». Почитайте, как его чуть не пустили на металлолом.
Убаюканный волнами «Профессор» дремлет в Камышовой бухте — набирается сил перед новой экспедицией. Скоро белоснежное судно заскользит по зеркально гладкому морю. На борту — весь научный арсенал.
Тут и сейсмическая аппаратура, и погодная станция, и дночерпатель, и пробоотборник, и подводная камера. Даже мобильная лаборатория геномики имеется. Ее паспортным столом называют. Люди исследуют рыб и выдают им генетические паспорта.
«Рука Терминатора» — часть гидрологического зонда. Умный прибор фиксирует глубину, соленость, температуру, давление, мутность воды. А этот «телевизор» — рыбопоисковый эхолот, который посылает в морскую толщу звуковые волны. Под водой звук проходит огромные расстояния. Он достигает рыбной стаи, отражается и возвращается на борт. Люди ловят эхо и узнают, где и сколько рыбы в море. Вот бы мне такой эхолот!
В 80-е эхолот помог «Профессору» сделать первое важное открытие. Ученые тогда прослушивали морскую толщу методом гидроакустики и заметили пузырьки метана, которые выходят из дна. Оказалось, это газовые факелы-сипы, чрезвычайно интересные науке.
А еще ученые пересчитывают икринки в воде во время нереста. Говорят, их количество лучше приборов показывает состояние экологии. Результаты помогают понять, например, как дела у осетров — как часто браконьеры закидывали невод и что с популяцией. Если запасы рыбы сократились, их восстанавливают. Мальков выращивают в инкубаторах и отпускают в свободное плавание.
«Водяницкий» начал служить науке в 1976-м, когда на экраны только выходил сериал «Одиссея Жака Кусто». Судно даже называли советским «Калипсо». Белоснежный красавец не успел спуститься с финской верфи на воду, как стал профессором — его назвали в честь биолога Владимира Водяницкого. Он работал на Севастопольской биологической станции, которая выросла в Институт биологии южных морей.
Севастополь стал портом приписки судна, а Институт — его местом работы. Целого блога не хватит, чтобы рассказать, сколько всего было пройдено, изведано и исследовано. Штормы и крены вообще отельная история. В 90-е научные экспедиции остановили. Судно стало круизным, но и это не помогло удержать его на плаву. Средств на жизнь не хватило, и «Профессор» надолго бросил якорь.
Корпус прогнил, и судно хотели «пустить на иголки» — разобрать на металлолом, но ученые не дали. Много сил ушло, чтобы вдохнуть в «Профессора» вторую жизнь. Его отремонтировали и оснастили новым оборудованием. Даже армированный пояс на корпусе сделали. С ним «Водяницкий» может ходить по северным морям, хотя, он малыш, конечно, по сравнению с атомным ледоколом.
Можете себе представить радость ученых, которые снова поднялись по трапу. Плавучий институт, как мальчишка, начитавшийся Жюля Верна, побежал навстречу новым открытиям и приключениям. Люди снова заглянули в голубую бездну, чтобы узнать, как дела с течениями, что у медуз со здоровьем, и нет ли в водах вредных для морских аборигенов моллюсков, которые могли переехать в южное море из океана на днищах кораблей.
На обновленном судне остались старые привычки. Здесь по-прежнему не выходят в рейс по понедельникам, не плюют за борт и не свистят. Моряки — люди суеверные.
Судно может 40 дней ходить вдали от берега. Для этого тут и прачечная, и медпункт, и ремонтная мастерская, и банька, и даже духовка на камбузе имеется - на борту пекут хлеб. Я подружился с шеф-коком. Попробовал первое, второе и третье. На десерт специально для меня приготовили креветки, хека и хамсу.
Резюмирую: готовят тут на славу! В меню чего только нет. Например, овсянка с сырниками на завтрак, борщ и котлета с пюрешкой на обед, макароны по-флотски на ужин. Чтобы в море было, как дома.
Странно, что портовый кот Васька здесь не прижился. Да-да, я не первый кот на этой палубе. Василий попал под горячую собачью лапу и сильно пострадал. Судовые биологи забрали его на борт, вылечили и взяли юнгой в рейс.
Осенняя экспедиция была не из легких — судно штормило, проливало и продувало. Кот еле дотерпел до берега, спустился по трапу и скрылся в неизвестном направлении. Надеюсь, у него все хорошо.
Я бы пошел в рейс — морской болезни у меня нет. Только звездная. Но в редакции без меня не справляются. Поэтому лишь наблюдаю, как люди готовятся к встрече с морем и заполняют трюмы провизией.
А «Водяницкий» тем временем смотрит сны. Небо включает звезды. Нагретое дневным солнцем море остывает. Судно поеживается от прохладной воды и порывистого морского сквозняка. И вот уже любуется рассветом, набирает ход и мчит к горизонту по солнечной дорожке. Новых открытий тебе, «Профессор»!