Громоздкая меховая шапка нещадно давила на затылок, но Михаил Юрьевич стойко терпел неудобства, пробираясь по обшарпанной лестнице. На фасаде дома висела гордая табличка про запланированный капитальный ремонт, но тем срокам уже стукнул годик, так что приходилось следить за каждым шагом на осыпающихся ступеньках. Одна ошибка - и можно было пропахать весь пролет копчиком, как давеча случилось с соседским сыном. Подлец, к слову говоря, сегодня решил осчастливить весь подъезд отборной молодежной музыкой, в сортах которой Михаил Юрьевич упорно не разбирался.
И он был, как ни странно, благодарен мальцу за невнятный гомон, от которого тряслись стены. Всё лучше криков и плача, коими полнились все квартиры. Кроме пятой, подметил старик, проходя мимо оббитой кожей молодого дерматина двери. Вчера с юной четой из пятой он изволил раскланяться, так что они точно были дома. А почему молчали - проверять не стал. Не захотел себя тяготить в столь знаменательный день.
Вынырнув под писк домофона на улицу, невольно зажмурился от яркого солнца.
- Ну что, довольна, маман? - обратился Михаил Юрьевич в пустоту, попутно стягивая с затылка изрядно надоевшее меховое изделие.
Провел свободной рукой по остаткам шевелюры, стряхнул с кончиков пальцев капли пота.
- Говорил же, и шагу не пройду в этом недоразумении, не взмокнув! А ты - модно, престижно, люди уважать будут! Тьфу, - сплюнув понарошку на нераскрывшиеся подснежники, Михаил Юрьевич пошел дальше как есть, в парадном костюме да начищенных до блеска туфлях, прижимая к груди злосчастную шапку.
Его наряд можно было посчитать глупостью, учитывая едва проглядывающий асфальт под нагромождением грязи и луж. Но никто из прохожих и слова не сказал степенному старику, вышагивающему по тротуару без оглядки на безобразие под ногами. Люди либо игнорировали его существование, либо одобрительно кивали и улыбались.
Такой чудесный день, на небе ни облачка. Обычно в жизни Михаила Юрьевича происходило всё наоборот, случись, к примеру затмение - так над головой серым серо, без просвета. Хотя...
На мгновение его бравурный марш сбился, когда старик подумал о своих близких. Машка осела за океаном, Юрий Михайлович хоть и ближе, но туда и самолетом-то часов пять лететь, а транспорт уже неделю как остановился. Маринка его видеть не пожелает, чай двоих детей вырастили. Как вонзилась ей заноза какая-то, так вытерпеть его присутствия уже лет десять не могла.
Была мысль отнести шапку на могилу, да прибраться там, но показалось неправильным провести столь знаменательный день в пустых заботах о заросшей земле.
Небо осветил огненный росчерк, и старик замер на месте, прислушиваясь, как и все остальные вокруг. Вязко текли секунды, но не было иного шума, помимо города.
Начался пролог долгожданного спектакля. Муравьи в лице человечества против астероидной лавины, вынырнувшей внезапно из-за Солнца. Ученые лица в телевизоре до хрипоты спорили, кто же виноват в пропуске потока космических камней, мельчайший из которых полкилометра в диаметре. Козла отпущения каждый находил своего, но все понимали - личность виновного не будет иметь значения, когда поток повстречается с Землёй.
Вчера случилось немыслимое - навстречу смертоносному рою люди послали собственный, выпустив из таёжных и пустынных шахт, с поездов и подлодок несметное количество начиненных ядерным оружием ракет. Ну, так это звучало с официальных каналов. Перед лицом смертельной опасности забыты границы и прежняя вражда, и бла-бла-бла. Ни слова про половину сорвавшихся спусков, о ракетах, улетевших в безвестность, стоило им покинуть атмосферу и оборваться связи. И тем паче тишина о боеприпасах, направившихся к изначальным целям, большинство подлодок действовало без команд с большой земли, в автономном режиме, как говорится.
Естественно, такое щедрое пожертвование со стороны правительств обернулось пшиком и горем. Ну разорвало пару крупных астероидов на куски поменьше, легче не стало. Надо было по всей системе Солнечной разворачивать систему слежения, но человек сущность самовлюблённая, все средства уходили на наблюдение за матушкой Землёй.
Второй росчерк, третий хвост. Наконец-то взрыв. Лет пять назад, когда Михаил Юрьевич ещё был Юрьевичем, приносили ему проект на подпись, что-то там про сеть уловителей. Может, связано было с астероидами, а может мух - не упомнить уже. Штамп «отказано» да идите лесом - оборонке это не интересно, а значит, Родине не нужно. А потом устал Михаил, уволился с почетом да переехал из шумной столицы в родной городок, который всё норовил назвать селом. Поселился в матушкиной квартире, да начал жизнь доживать, ворча на нечищеные сугробы да радуясь весенним ручьям. Особенно полюбился ему овраг, поросший леском - вот идешь ты по городской грязище, а уже слушаешь дроздов да капель, а не машинную симфонию. Сюда-то по привычке ноги и занесли старика.
Подумать только, за годы жизни среди бетонных стен он позабыл вкус весны, столь любимый в детстве. Понадобилось время, чтобы нелюдимый старик стал бродить по улицам своей юности да убирать в лесочке мусор, обнажающийся в каждую оттепель. Овраг стал его храмом одиночества, символом былого и настоящего.
Усевшись на знакомый пень, не заботясь нынче о сырости под задом, Михаил Юрьевич устроил шапку напротив себя на голой земле да выудил из кармана пиджака заветную фляжку. Отвинтил крышку, принюхался. Виски раздобыл отвратный, но сегодня и такой сойдет. Дрозды молчали, попрятавшись по гнездам, зато под кронами деревьев звучал тихий перебор струн, прерываемый лишь ударами небесных богов о земную твердь. Ведомый озорным любопытством Михаил Юрьевич огляделся и увидал босоногую девчушку, чьи пальчики порхали, едва касаясь гитары в бешенном ритме. Подняв флягу в честь непризнанного таланта, Михаил Юрьевич одобрительно кивнул да отвернулся, не нарушая боле единения гитаристки. С каждым взрывом старик подносил фляжку к губам и делал маленький глоточек, пока не настал момент, когда живительный напиток не потек в глотку сплошной струёй. Дождавшись, пока последняя капля не упала на язык, Михаил Юрьевич поднялся на шатких ногах да зашвырнул флягу в кусты под яростный перебор гитары. Никогда не позволял себе свинства, а сейчас не сдержался. На резко оборвавшейся ноте оглянулся на свою невольную спутницу и увидел кровь, капающую с содранных пальчиков.
Поднял нелепую шапку с земли, бережно отряхнул и вновь прижал к груди. Обратил очи к небу в немом вопросе - что сия тишина значит? Окончена ли кара иль объявлен лишь антракт?
Автор: Nicki Tkak
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1319-vo-vse-glaza-da-ne-tuda.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
