Она такая, эта Аська. Замкнутая, тихая, никогда лишнего слова не скажет...
Никто ее не любит. Ни дома, ни в школе.
Мать хотела сына, а родилась она, Аська. Ни к селу родилась, ни к городу. Пока была маленькая, может и любила ее, свою дочь.
Но не запомнила девочка ничего хорошего.
Может и не было?
А вот, как только мамка принесла из больницы своего долгожданного сына, Лешку, тут и началось!
Она постоянно держала у груди этого толстеющего прямо на глазах мальчишку и только покрикивала на дочь:
- Принеси салфетку! Быстро! Да не бумажную, дурья твоя башка... Господи! За что мне это, - и, едва получала требуемую салфетку, опять чего-то требовала: - принеси матери табуреточку под ноги, не видишь, мамке табуреточка нужна! Ну что уставилась бесстыжими своими глазами? Или не слышишь? Не стой зря, пойди посуду помой!
Голос злой, раздраженный. Глаза покрасневшие, опухшие.
Понятное дело, от недосыпу.
Так ведь и она, Аська, тоже не высыпалась. Потому, как Лешка уж очень любил днем спать, а ночью орать во все горло. И надо было трясти его люльку. Трясти ночь напролет и тогда уставшая донельзя мать расталкивала дочь:
- Вставай, поспала уже, матери тоже дай поспать! Сил моих нет!
И валилась на кровать.
Девочка безропотно вставала и трясла люльку.
Пока трясла, братишка молчал, но, стоило остановиться, как опять слышался его басистый рев и опять надо было трясти, трясти эту чертову люльку... Ох, как же хотелось заткнуть его маленький, вечно орущий рот!!!
С огромным трудом сдерживалась.
Днем не намного лучше: пока мать по хозяйству управится, корову подоит, скотину накормит, напоит, опять-таки ей, Аське, с малышом возиться!
Ох и ненавидела она его порой!
Но не всегда. Случалось, что этот шкодник так сладко улыбался, пуская пузыри, что сердечко девочки оттаивало и она улыбалась ему в ответ, подсказывая:
- Агу! Агу!!!
* * *
В ту ночь мать разругалась с отцом и стала гнать его к бабушке:
- С меня хватит! Надоел ты мне! Иди ночевать к своей чокнутой мамашке! Там тебе самое место! Думаешь, не знаю, что у тебя в городе завелась, - тут она оглянулась на дочь и осеклась, - давай, давай, вали отсюда! Да барахло свое прихвати! Не нужен ты мне!
Папка, он хороший. Всегда свою дочу от мамки защитит. Только редко дома бывает. Работает в городе и приезжает только на выходные. Привозит какие-никакие продукты и подарки ей, своей Асюле.
И любит посадить ее себе на колени, нашептывая на ушко смешные истории, отчего Аська, счастливая, смеялась, но тихо, чтобы мамка не рассердилась.
Пахло от него бензином, сигаретами и какими-то лесными травами: работал он на лесопилке.
Небритые щеки кололись, но она не сердилась, а только ещё ближе прижималась к отцу...
В дни его приезда ей разрешалось спать всю ночь: папка помогал ночью мамке с Лешкой, но, прежде, чем закрыть за ней дверь, обязательно рассказывал какую-то историю, гладил по голове, они тихо смеялись и, едва девочка засыпала, уходил, тихо прикрыв за собой дверь.
Ради этих его приездов Аська могла терпеть все, что угодно.
В день, когда родители совсем разругались, девочка вдруг осознала: случилось что-то совсем плохое и папка больше к ним не придет. Она это поняла, потому что тот, уходя, как-то совсем по-другому обнял ее и в глазах его были слезы...
Ничего особенного не сказал. Ничего! Но она поняла, что это все, навсегда.
В свои семь лет она была настолько измучена, что порой пряталась от матери под кроватью и засыпала, вот и в этот раз она опять юркнула под кровать, беззвучно плача.
Все кончено! Больше не будет этих самых выходных! Не будет папкиных подарков, не будет его смешных историй.
А что будет?
Будет вечно орущий Лешка, будет всегда злая, раздраженная мамка...
Едва подумала, как услышала голос матери:
- Аська! Куда тебя занесло опять! Под кровать? Ну-ка вылезай, дрянь маленькая! Живо, кому сказала! Сходи к колонке, воды принеси!
Девочка вылезла из-под кровати, пытаясь скрыть слезы. Но мать и не думала смотреть в ее сторону: она занималась своим сыном.
Подхватив ведро, Аська вышла, тихо прикрыв дверь, к колонке.
На улице уже темнело. Солнышко зависло где-то на горизонте.
Теплый весенний ветерок ударил в лицо, освежив и охладив залитые слезами щеки.
Внезапно девочка вздрогнула... Все! С нее хватит! Она здесь не останется! Она хочет к папке! К бабушке, подальше от этого ненавистного дома... Подальше от мамки! Подальше от Лешки!
Очень захотелось зашвырнуть подальше ведро, но сдержалась, не стала швырять, а тихо поставила у крыльца и, оглянувшись на дверь дома, пулей выскочила со двора и помчалась в сторону бабушкиного дома.
Ей казалось, что мать бежит за ней следом.
Сердечко билось быстро-быстро, где-то у самого горла...
И, едва ворвавшись в в горницу, бросилась к отцу, сидевшему на диванчике, ткнулась ему в плечо и, рыдая, закричала:
- Я не хочу с мамкой! Папа! Папочка! Я с тобой жить хочу! Мамка меня не любит! Совсем не любит! Она только своего Лешку любит!
А он гладил ее по голове, боясь разрыдаться вместе с ней:
- Ты мое солнышко! Моя ты радость, моя любимая девочка... Не отдам тебя никому. Моя ты, моя!
Бабуля сидела напротив, слегка раскачиваясь, скрестив руки на груди:
- А я всегда говорила: стерва она, стерва и есть! Вон как девку зашугала! Змея подколодная!
* * *
Она, мамка, и вправду не любила свою дочь. Не стала за нее биться, просить вернуться. Ей вполне хватало своего долгожданного сыночка.
А в городе, как оказалось, у папки оказалось, есть другая жена.
Тетя Люба.
И теперь они с папкой по очереди рассказывают Аське смешные истории.
Аська, наконец, научилась смеяться громко, весело, с удовольствием.
Да. Так тоже бывает.
Не всякий поверит, но это так. Не всегда мать свою дочь любит. Почему так? А кто его знает? Может вы знаете?
* * *
Жду ваши комментарии!
Спасибо за то, что вы со мной!
