Почему истории о жизни других людей так сильно нас вдохновляют? Причина состоит в том, что они нам вовсе не чужие. При всём поверхностном различии обстоятельств их история есть и наша собственная. Они проходят через те же ситуации, что и мы. Они сталкиваются с такими же проблемами и обуреваемы теми же чувствами. Они показывают нам, кем мы сами можем быть и кем мы можем не быть. Они показывают, какие препятствия нам предстоит преодолеть и какие решения принять.
Нам нужны и герои, и антигерои. Когда мы населяем ими собственный ум, они образуют внутри нас систему зеркал. Каждый из персонажей открывает нам какую-то часть самих себя и позволяет взглянуть на различные возможности бытия в их конкретном воплощении. В их опыте мы находим опору и ориентиры для своего движения, а также предостережения о маршрутах, на которые лучше не сворачивать.
Но и это не есть единственная помощь, которую они способны оказать. Вне зависимости от степени нашей умудрённости, нам необходимо периодически видеть и слышать извне то, что мы уже знаем сами. Даже самые сильные из людей никогда не доверяют себе достаточно. Это естественно и, более того, правильно, поскольку ничто не в состоянии питаться лишь своими соками и жить лишь самим собой.
Абсолютная уверенность, не нуждающаяся ни в каком контакте с миром и ни в каком стороннем подтверждении, была бы признаком безумия, а не силы духа. Мы должны видеть собственные выводы и интуиции вне себя: в ходе окружающей нас жизни, на чужом хорошем или же дурном примере. Осязаемое воплощение нашего знания наполняет нас силой, укрепляет и поддерживает на пути. Без внешнего подтверждения и личного примера любая истина становится сомнительной и неуклонно хиреет.
Для культуры Тибета таким эталонным примером стал Миларепа (1052-1135 гг.) – великий буддистский святой, мастер медитации и поэт. Истории о хитросплетениях его судьбы, столь нетипичной для духовного подвижника, по сей день звучат и в залах монастырей, и в домах простых людей. Мальчишки разыгрывают сцены из его жизни в своих уличных играх, а взрослые мужи возвращаются к его истории в сложные периоды своей жизни.
Биография Миларепы полна резких контрастов и колорита и с лихвой заменяет тибетцам художественную литературу. Впрочем, секрет её притягательности вовсе не в сюжетных перипетиях. В событиях жизни Миларепы, во всех его падениях и взлётах, чувствуется нечто личное. Это не жизнь чужого человека из чужой культуры, а жизнь каждого из нас. Можно сказать, что история Миларепы есть рассказ о бытии человека в миниатюре.
Во-первых, она в чрезвычайно концентрированной форме показывает низшие точки человеческой судьбы. Миларепа пережил крайнюю нищету и издевательства, потерю близких и их предательство. Он столкнулся с человеческой злобой и жестокостью и фактически попал в рабство к своим родственникам.
Вдобавок к этому, Миларепа и сам совершил ужасное злодеяние. Он прошёл через ненависть, через долгое вынашивание планов отмщения и через их кровавое воплощение. Он испытал опустошение, разочарование в себе, муки совести и не менее мучительное раскаяние. Он жил в смятении, в долгих поисках правды и в беспросветном одиночестве. Он был в отчаянии из-за того, что всё идёт совсем не так, как он бы того хотел. Его предубеждения болезненно рушились, он терпел неудачу за неудачей и утрачивал надежду.
Во-вторых, история Миларепы показывает наивысшие точки человеческой судьбы. Как и все мы, Миларепа начал с невежества. Это всеобщая стартовая точка. Он совершил множество ошибок и в начале своей жизни был кем угодно, но только не святым. И он столкнулся с самыми суровыми обстоятельствами. Ни у кого язык не повернётся сказать, что фортуна баловала его своей лучезарной улыбкой. В основном он видел лишь злорадный прищур рока.
Тем не менее Миларепа смог подняться из бездны и достичь высочайших вершин. Он одолел страдание и страх, ненависть и невежество. Он устранил свои многочисленные неврозы и заблуждения и обрёл нерушимую ясность, счастье и свободу. Сперва Миларепа научился быть полезным для себя, а после стал полезным для других. Миларепа стал великим духовным учителем, чьи знания, опыт и личный пример помогли миллионам. По меркам любой культуры и эпохи так и выглядит высочайший успех.
В-третьих, и это самое главное, история Миларепы рисует маршрут движения от начальной точки к конечной.
Миларепа понял, что все цели жизни достигаются лишь за счёт перемен в самом человеке, за счёт методичной и упорной работы со своим умом. Он очистил свою внешнюю жизнь посредством внешней дисциплины. Он привнёс гармонию в свою внутреннюю жизнь посредством внутренней дисциплины ума. И он непрестанно совершенствовал своё понимание реальности.
Словом, Миларепа начал с самого низа и достиг самого верха. И пусть его история есть концентрат человеческой жизни, она наглядно демонстрирует возможности, существующие для каждого из нас прямо сейчас. Она даёт надежду, но не в смысле пустого обещания или слабой вероятности. Это скорее обнадеживающая истина – стопроцентная в своей достоверности и никак не зависящая от того, как мы к ней относимся.
Не важно, насколько велико наше смятение и насколько много дурных дел мы наворотили. Как и Миларепа, мы всегда можем сменить направление. Да, в нас сокрыты бесконечные возможности ослепления, разрушения и засыпания. Но в нашем уме на каждом отрезке нашего существования есть и соразмерно бесконечные возможности к пробуждению и освобождению. Движение к ним может быть трудным, но оно возможно всегда.
История Миларепы есть крайне гуманистическая история, благодаря которой становится ясна сама суть понятия «гуманизм». И одновременно это глубоко личная история для каждого из нас, если мы сумеем вступить с ней в прямой контакт. Вот почему уже почти тысячу лет Миларепа является одной из самых почитаемых фигур в Тибете.
Но давайте обо всём по порядку.
Бездна
Согласно преданию, Миларепа родился в середине XI века в семье богатого торговца шерстью. Когда мальчику было всего семь лет, его отец заболел и умер. На этом несчастья Миларепы только начались, поскольку вместе с сестрой и матерью он тотчас же оказался во власти собственных тёти и дяди. По отцовскому завещанию, они должны были присматривать за домом и семейными владениями вплоть до достижения Миларепой совершеннолетия. Однако их планы были иными. Воспользовавшись беспомощностью вдовы и её малолетних детей, родственники злокозненно отобрали всё их имущество и обратили в подчинение себе на потеху.
Мать Миларепы они подрядили пасти скот и заниматься самым тяжёлым трудом по дому. Миларепа же был вынужден примерить на себя ещё менее привлекательные роли. Из него делали то мишень для битья и насмешек, то подставку для ног, то вьючное животное. Он переносил постоянные унижения и издевательства и работал от зари до зари.
Казалось бы, какой смысл в подобной жестокости? Всё это выглядит сказкой о Золушке и её злой мачехе со всеми присущими сказкам преувеличениями. Но нельзя забывать, что ни одна сказка не способна соревноваться с реалиями жизни по части бессмысленной жестокости.
Кроме того, у этой жестокости были конкретные резоны. Дядя осознавал, что как только Миларепа вырастет, он станет для него угрозой. Его незаконное владение имуществом семьи окажется в опасности, как и его собственная жизнь. Потому дядя всеми силами старался сломить и подчинить мальчика, пока тот был ещё юн и хрупок.
Его попытки, однако, не возымели успеха. Да, Миларепа был в отчаянии и страдал, но не отказался от сопротивления. Его мать также не покорилась. Когда Миларепе исполнилось пятнадцать, она потребовала соблюсти завещание и передать имущество ей с детьми. В ответ она услышала лишь насмешки. Тогда женщина преисполнилась злобой и жаждой мщения – чувствами, вполне понятными в сложившихся обстоятельствах. Она отправила Миларепу обучаться чёрной магии у местного чародея.
Спустя всего лишь год занятий одарённый мальчик овладел запретным искусством и теперь лишь выжидал подходящего момента, чтобы отомстить. Вскоре нужный момент настал. Миларепа узнал, что его ненавистные родичи намереваются устроить в своём доме – а ранее в его! – пышную свадьбу. Лучшего случая и желать не стоило. Гости собрались и, весёлые и беззаботные, приступили к празднествам. Миларепа произнёс могущественное заклятье и вызвал яростную бурю, которая появилась с чистого неба, обрушилась на дом и похоронила под обломками тридцать пять гостей.
Тётя с дядей, по злой иронии, выжили, однако мать Миларепы всё равно ликовала. Она считала это полным торжеством над врагом и в радостном и злорадном исступлении носилась по округе. Сам Миларепа, впрочем, не разделял чувств матери. Месть не принесла желанного облегчения. Напротив, он испытал опустошение и усталость. Следом за ними пришли разочарование и отвращение к себе.
Перерождение
Миларепа стал убийцей, и общество отвергло его. Да и сам он понимал, что ему более не место среди людей. В поисках искупления содеянного он покинул родную деревню. Молодой человек стремился к прояснению своего места в мире и надеялся, что для него ещё возможны очищение и преображение, хотя и не верил в это. Куда идти Миларепа не знал, потому беспорядочно бродил по дорогам Тибета в попытках найти учителя. Занятия с первым его ламой, Рангтоном Лхагой, не принесли искомых плодов, и тот направил его к Марпе Переводчику.
Марпа вёл весьма необычную для великого духовного учителя жизнь. Он держал большое хозяйство, имел жену и детей, разводил скот и возделывал землю и был не прочь пропустить стаканчик спиртного. Марпа являлся человеком весьма прагматичным и ясно видел всю ту мрачную карму, с которой к нему явился этот молодой человек. Он не спешил брать на себя духовное руководство, пока Миларепа не сделает достаточное количество шагов навстречу.
Прежде всего, Марпа поручил Миларепе возвести голыми руками каменную башню. Вновь, это не было бессмысленное задание на манер народной сказки. В то время в Тибете многие крупные домовладельцы держали подобные сооружения. С башни можно было наблюдать за своими полями и скотом и следить за приближением чужаков.
Когда башня была почти готова, Марпа сказал:
«Я говорил тебе построить её совсем в другом месте. Ты впустую тратишь моё время и портишь мне вид из окна. Сноси это и строй новую вон там».
Когда вторая башня была уже почти готова, Марпа вновь возмущенно накинулся на Миларепу:
«Что за безобразие ты мне здесь построил? У неё должна быть другая форма».
В третий раз Марпе не понравилась высота башни и количество ярусов в ней. Она была слишком низкой. Этажей должно быть по крайней мере девять.
Словом, использовались все возможные отговорки, лишь бы не принимать плоды трудов Миларепы. Молодой человек строил башни одну за другой и снова их разрушал. При строительстве пятой он был на грани отчаяния. Тогда жена Марпы преисполнилась состраданием и вступилась за Миларепу. Марпа подумал ещё раз, взвесил всё и наконец согласился, что пятая башня вроде бы вышла неплохой.
Но зачем это всё? К чему было великому духовному учителю и знаменитому переводчику буддистских текстов, вроде Марпы, затевать эти странные игры? Дело в том, что Марпа видел один крайне неудобный факт. Миларепа не просто пришёл нагруженный кармой своих злодеяний. Эта карма включала в себя многочисленные предубеждения о духовной практике, за которые молодой человек цеплялся. Чтобы обучение могло начаться, цепляние за его былые представления следовало разрушить с той же последовательностью и решимостью, как его цепляние за построенные им башни.
Когда Миларепа явился к Марпе, он был готов предложить всего себя учителю и делать всё, что тот скажет. Взамен своей трогательной жертвы он ожидал получить его мудрость. Ему уже не терпелось начать жадно её впитывать.
На первый взгляд, это может показаться хорошим предложением для Марпы, но в действительности то были просто слова. Подобно многим ученикам, Миларепа думал, что он явится на всё готовое и станет объектом чужой благотворительности. Он получит кров, еду, сокровенное знание, а взамен предложит себя. То есть, по сути, ничего полезного. Когда же Миларепа получит от учителя всё, что хотел, то просто уйдет и займется собственными делами. А если ему не придётся по душе Марпа и его метод, как в случае прошлого учителя, то он в любой момент может выйти из игры. Это было очень удобно и очень эгоцентрично.
Марпа сразу же, с порога, разрушил эти иллюзии и весь простодушный план молодого человека. В первую очередь, он сказал:
«Ты можешь у меня либо кормиться и жить, либо обучаться, но не то и другое сразу. Если хочешь учиться, ищи себе кров и пропитание сам».
Марпа создавал для Миларепы трудности и ставил перед ним различные бытовые задачи, которые не были непосредственно связаны с духовной практикой. Он сделал из него чернорабочего, заставил убираться в доме, таскать тяжести и строить башни. Это совсем не та сфера, где Миларепа хотел проявлять самоотверженность. А после целого дня трудов Марпа выпроваживал его прочь, голодного и усталого.
Выходит, что Марпа хотел сперва получить с Миларепы некую выгоду, которую тот не желал давать, а лишь затем предложить свою мудрость взамен? Но причина не в этом. Марпа не нуждался ни в каких услугах. Всё, что Миларепе говорилось делать, тот делал исключительно для самого себя, хоть сперва и не понимал этого. Он должен был научиться подлинной самоотдаче. Он должен был отказаться от предубеждений касательно того, что ему нужно и не нужно делать. Без подобной пластичности он бы ничему у Марпы не научился.
Миларепа хотел, чтобы учитель играл по его правилам. Да, он был готов проявлять усердие и самоотверженность, но вновь – по своим собственным правилам и в тех задачах, которые он заранее сам определил. Предлагаемая им жертва звучала красиво, но не была настоящей, потому что он заранее распределил все роли и подготовил себе план отступления. Духовное обучение не может так состояться. Для него ученик должен быть ковким, должен перестать торговаться, как на базаре, должен отказаться от постоянного навязывания учебному процессу своих планов и ожиданий касательно того, как все пойдет.
Марпа был крайне прагматичным домохозяином и опытным фермером. Он точно знал, как нужно возделывать почву для созревания хорошего урожая. Чтобы получилось очистить ум этого молодого человека от камней, пней и корней, должны быть соблюдены весьма строгие условия. Необходим был прыжок веры со стороны Миларепы, огромная пластичность и готовность вкладывать себя по-настоящему, а не на своих надуманных условиях. Марпа был готов был взять на себя духовное руководство, лишь если Миларепа сперва покажет, что эти условия были соблюдены.
Свободное плавание
С построением пятой башни Марпа уступил и принялся передавать ученику все те знания, которые получил от своего собственного гуру – от индийского буддистского мастера Наропы. Наконец-то началось то, чего Миларепа столь долго ждал. Он целыми днями впитывал новое, ликовал и усердно занимался медитацией. Когда его обучение закончилось, Марпа попросил его уйти и продолжить занятия самостоятельно. Это вновь было ударом по ожиданиям Миларепы, но уже не таким болезненным. В конце концов, время с Марпой не прошло даром.
Миларепа направился в свою родную деревню, но ничего приятного его там не ждало. Он обнаружил свой дом пустым и пришедшим в полную разруху. Внутри лежал скелет матери. Как только о возвращении молодого человека прознала его тетя, она тотчас же принялась его выискивать, желая отомстить.
Тогда Миларепа покинул свою деревню и пустился в одинокие скитания по горам и равнинам в регионе Гималаев, двигаясь по границе между южными краями Тибета и севером Непала. Он медитировал, сидя на камнях, и находил укрытие под деревьями и в пещерах. Питался Миларепа всем, что ему удавалось найти. Изредка это были подношения от простых тибетцев, но в основном он довольствовался растениями, кореньями да чаем из крапивного листа. Говорят, от подобной диеты он и сам позеленел, чем и объясняется зеленоватый оттенок кожи, с которым его часто изображают.
В возрасте сорока пяти лет после двенадцати лет усиленной и одинокой практики Миларепа достиг полного освобождения. На его образ жизни, однако, это не особенно повлияло. И в зной, и в стужу он ступал повсюду босыми ногами – полуголый, но неуязвимый для любой непогоды. Ни ледяной ветер, ни глубокий снег, ни длящиеся неделями ливни, ни испепеляющая жара, казалось, не имели над ним никакой власти.
Миларепа носил мало одежды. Если на нём и было что-то, то простая роба из хлопка. Как и другие тибетские аскеты, устойчивые к морозам, он заслужил этим эпитет repa, то есть буквально «одетый в хлопок». Целиком его имя означает: «Мила, одетый в хлопок».
Люди, встречавшие этого косматого аскета в его скитаниях на отдалённых тропах, принимали его за безумца. Он же считал сумасшедшими их самих, ибо они были невежественны и не видели своего подлинного блага. Время от времени Миларепу находили люди, прослышавшие о его духовных подвигах и ищущие знания. Многим из них он не отказывал в руководстве и давал свои наставления – по большей части, в виде сочиняемых им в дороге, прямо на ходу, стихов и песен.
Порой Миларепа спускался с гор и бродил от одной деревни к другой, распространяя учение. Жители толпами стекались послушать мелодичное пение и мудрые стихи аскета, запоминали услышанное и передавали своим детям и внукам. Часть из них были потом записаны и вошли в сборник «Сто тысяч песен Миларепы», важнейший для всей культуры Тибета.
Миларепа был родом с севера страны. Это была наиболее изолированная её часть, поскольку на востоке Тибет испытал сильное влияние китайской культуры, а на юге умами и сердцами правила Индия. Север же тем временем жил самыми древними традициями и укладами. Хотя сейчас нам тяжело это представить, но там, судя по всему, было самым обычным делом изъясняться песнями и сочинять мелодии и стихи по случаю.
Самые первые песни Миларепы после того, как он покинул Марпу, проникнуты двояким настроением. С одной стороны, в них звучат любовь и благодарность. Он благодарит природу, благодарит горы вокруг и прославляет пещеры, в которых медитирует. Но в них также слышатся тона абсолютного одиночества и грусти. Лишь с наступлением окончательного просветления настрой его песен меняется. В них начинает преобладать спокойная и невозмутимая радость, уверенность мудреца и бесстрашие победителя.
На изображениях Миларепа обычно предстаёт не только с зеленоватым цветом кожи, но и с рукой, поднесённой к уху. Это традиционный для древнего Тибета жест, символизирующий пение.
Два совета
Под конец жизни к Миларепе прибыл монах по имени Гампопа. В отличие от большинства искателей мудрости, Гампопа был уже состоявшимся человеком и опытным буддистским наставником. Он был прекрасно образован, хорошо подготовлен и весьма степенен. Вместе с тем, благоразумие и консерватизм Гампопы ограничивали его. Он увяз в сложившемся мировоззрении, с большим комфортом обосновался в своих привычках и обыкновениях и не хотел вылезать из этой раковины. Гампопа был недостаточно пластичен. Как и Миларепа когда-то, он был отягощен предубеждениями, просто это были другие предубеждения.
Вполне в духе Марпы при первой же встрече Миларепа огорошил почтенного монаха. Приняв дары Гампопы, он налил ему ячменного пива и сказал выпить. Это означало, что Гампопа должен нарушить важный пункт монашеского устава, нарушить свой обет и пойти против своих убеждений…
<…>
