Ну вот и всё...
В конце декабря я стал похож на зайца. В смысле - спал, практически, шевеля ушами, и просыпаясь от каждого шороха.
Дело в том, что моя мама опять заболела. И в этот раз было понятно, что навсегда. Иногда ей становилось лучше, но тогда она путала день с ночью, поэтому мне было проще, когда она вообще ничего не понимала. Я подскакивал от двух до шести раз за ночь, то просто разогревал молоко или манную кашу, то периодически делал бутерброды с маслом и заваривал цикорий с молоком, который она очень любила. Иногда ей хотелось чего-нибудь повкуснее, тогда я с помощью блендера делал ей тюрю из своей еды. Порой она ела сама ложкой из тарелки, но иногда приходилось бодяжить с кипятком, чтобы есть жидкую пищу из детской бутылочки с соской. Тем не менее, в туалет мама всегда ходила сама, только вот не всегда могла встать, звала меня. Днём это не было проблемой: я нанял сиделку, бывшую медсестру, очень ответственную и аккуратную женщину, но вечером и ночью, естественно, водить маму в туалет приходилось мне.
Честно говоря, это сильно выматывало. После восьми уроков я, сильно уставший, приползал домой, отпускал сиделку, а дальше всё зависело от мамы: либо я мог иногда вздремнуть час-полтора, либо она периодически звала меня: то в туалет, то уронила бутылочку с водой, то потеряла гигиеническую помаду, то носовой платок.
В прошлое воскресенье мы с дочерью, как всегда, помыли бабушку в бане. Это был квест, который не хочется описывать, но мы уже привыкли. Вечером ей внезапно стало плохо, но Скорая лишь развела руками: от старости мы не лечим... Пришлось надевать памперс, вставать она уже не могла.
В пятницу утром я, как обычно, сварил рисовую кашу (мы чередуем рис-манка-пшёнка), с помощью блендера превратил порцию в жидкую массу, накормил маму, попрощался и ушёл на работу.
В середине первого урока неожиданно позвонила сиделка и сказала, что её подопечная закричала от боли, а она вызвала Скорую. Тут я сглупил: маме периодически становилось плохо, Скорая ставила обезбол и разводила руками, поэтому я решил довести урок до конца и даже начать следующий. Тут сиделка позвонила снова и сказала, что у мамы уже агония: врачи, конечно, поставили уколы, но предупредили, что конец близок. Я прибежал домой через полчаса, мама была ещё жива, но явно ничего не понимала. Она сжимала мою руку, однако, это уже не могло помочь... Ещё через полчаса она закатила глаза и тихо умерла...
Надо сказать, что мама ещё заранее обо всём позаботилась: сняла 70 тысяч со своей сберкнижки и положила в заначку. У меня бы и своих денег на карте хватило, тем более, что сильно выручили коллеги и друзья, но наличка есть наличка, а банкоматов у нас в деревне нет. В морг везти не было смысла, но обмывать и одевать пришлось нам с сиделкой.
Поминки сначала хотел делать в школьной столовой, но повара сказали, что у их свои планы. Тогда решил, что всё приготовлю сам (я неплохой повар), соседи только дали большие кастрюли. У нас дома и помянули. Всем хватило, даже немного осталось.
Собственно, весь этот пост о том, что прошло уже три дня, а я до сих пор подрываюсь от разных звуков. Ладно бы днём, хуже по ночам. Пока не привык не шевелить ушами... И кажется, что мама просит отвести её в туалет...
