Начать стоит с того, что большинство подписчиков «Цитадели» — люди опытные. Ибо тем, кому перевалило за сорок, свойственно считать себя таковыми. Понятно, что и лицам считать едва только научившимся это тоже свойственно. Но оснований для уверенности в наличии опыта у них меньше. Вопрос в том, до какой степени меньше. Существует ли вообще «опыт», обладание которым люди себе приписывают.
Разумеется, в определённом — ограниченном — смысле опыт совершенно реален. В части, касающейся повседневной и профессиональной деятельности. Многочисленное, каждодневное повторение позволяет довести навыки до автоматизма, уловить эмпирические правила и немедленно замечать любые отклонения от нормального хода событий. Каждый человек опытен в том, что делает. Но, — речь об ином опыте. Позволяющем ориентироваться не в бытовой и профессиональной сферах, а в мире.
...Предполагается, что и таковой опыт приходит с возрастом, и его можно просто нажить. Ибо если ориентироваться в одном и том же мире долго… то рано-поздно сложится иллюзия, что опыт появился. То есть, возникает правильный вопрос: почему «иллюзия»? И что есть «опыт», — с позиций, как отмечалось в заглавии не гуманитарных, а естественных наук.
Опыт — набор решений типовых задач, найденных эмпирическим путём. Примитивные животные довольствуются инстинктивно заложенной базой готовых решений, высшие же — способны постигать закономерные связи событий самостоятельно. Но это в статье «сознание» и вообще — лирика.
Физика же в механизме, подразумевающем распознание образов в «картинке» (статья «зрение»), и установление ассоциативных связей между образами («память»). Начинается всё — и у человека — с малого, с «зелёная кнопка — банан, красная — электрический шок». Но затем «карточки» образов сортируются по категориям, сравниваются между собой, на предмет установления связей. То есть, сравниваются выводы, а потом выводы из выводов. Считается, что собака может проделать это, переходя от частного к общему и даже абстрактному 3-4 раза, шимпанзе — 7, а человек 21 раз… Результаты и формируют опыт, позволяющий оптимально решать не только типовые, но и новые задачи, — путём сведения их условий к типовым, решения которых уже найдены.
...О чём речь? О физике. Как можно понять из предыдущего абзаца, приобретение опыта требует не практики, — сама по себе она бесполезна, — а огромного количества вычислительных операций, позволяющих переработать практику в теорию, подсказывающую решения для ситуаций, которые никогда не воспроизводятся с абсолютной точностью. Для этой работы позвоночным требуется большой мозг, который… Вот. Вычислительные мощности, выданные человеку 200-300 тысяч лет назад с тех пор уже не увеличивались. Уже тогда эволюция постановила, что человеческий мозг достаточно велик для решения стоящих перед видом задач.
Сомневаться в вердиктах эволюции глупо. Она не ошибается. Кстати, средний палеолит стал эпохой, в которую начало формироваться уважение к старости. Бывалые индивиды — в то время старше 30 лет, — часто уже не просто поношенные, а больные или увечные, — представляли огромную ценность для племени. Так как располагали статистикой наблюдений, и встречались в большим количеством вызовов (событий, явлений, объектов), — то есть, оперировали большим, чем прочие, количеством образов и категорий. И могли придти к более сложным выводам.
...Ну… Проблема должна быть уже очевидна. Первобытный человек получил всё необходимое для приобретения опыта, позволяющего решать стоящие перед ним задачи. И засада не в том, что с тех пор изменились задачи. Пожалуй, задачи-то сложнее не стали. Сложнее стал мир. Сложнее одновременно и объективно — технически, и субъективно. В данном контексте это одно и то же. Мозг современного человека вынужден оперировать качественно — на порядки — большим числом образов. Просто для примера: охотник палеолита за свою жизнь видел 100-200 других людей, и лишь крестьянин средних веков в жизни мог увидеть столько же новых лиц, сколько видит житель мегаполиса утром в понедельник по дороге на службу.
...Выводы? Опять-таки, они должны быть очевидны. Умнее человек за последние 200 тысяч лет на стал. Умнее — в техническом плане. В каком-то ином, — это очень сложный вопрос, но технически — нет. Мозг способен осуществить не больше операций, чем в палеолите. Следовательно, ему приходится творить со входящими данными лютые непотребства, которые мозг кроманьонца никогда бы себе не позволил. А именно, проводить обработку информации очень избирательно и по предельно упрощённым алгоритмам. То есть, делая поспешные выводы на основании недостаточной статистики, и объединяя образы в категории — переходя от общего к частному — без достаточных оснований.
Новая форма позволяет поддержать канал переводом с карты на карту
И ключевое слово здесь «мозг». Человек, — то есть, сознание, — почти не участвует в процессе. За редчайшими исключениями тасующие в подсознании карточки образов боты выдают сознанию решения уже готовые. Причём, чтобы избежать проверки и, как следствие, перегрузки, выводы эти уже помечены эмоцией «окончательная уверенность: пересмотру не подлежит». За пределами областей бытовой и профессиональной, из лучших побуждений, — иначе уже нельзя, — но обманывают человека не только глаза и память, но и опыт. И чем обширнее опыт, тем больше в нём содержится ложных положений. Простая математика.
Это всё к вопросу о критичности мышления. Начинается она с осознания того, что доверять нельзя никому, но себе и своим выводам — в первую очередь.
