Публикую здесь некоторые отрывки из моей книги "Диалог о словах и языке". Полный текст книги см. по ссылке: https://vk.com/etimvk.
М.К. Я однажды в интернете смотрела лекцию профессора Максима Анисимовича Кронгауза. Он рассказывал, что язык определяет мышление. Иными словами, картина мира человека формируется под воздействием языка. Меня очень заинтересовал этот вопрос. Язык ведь позволил одним народам создать цивилизацию, продвинул их вперёд. Другие народы остались как бы позади. Неспроста? Насколько всё это верно? И является ли формирование мышления ещё одной функцией языка?
А.М. Язык и мышление тесно связаны. Всегда было аксиомой, что язык – это орудие мышления. Язык позволяет выразить мысли, этим самым давая возможность людям общаться. И в некотором смысле это тоже функция.
Максим Кронгауз читал лекции о так называемой гипотезе лингвистической относительности (гипотезе Сепира – Уорфа). С одной стороны, утверждается, что язык чрезвычайно влияет на мышление. Так полагал выдающийся немецкий учёный и дипломат первой половины XIXвека Вильгельм Гумбольдт. Его современные последователи (неогумбольдтианцы) уверены, что устройство языка во многом определяет «картину мира», ведь люди, говорящие на разных языках, по-разному понимают действительность. Гумбольдт считал язык «народным духом»: он писал в одном из своих трудов, что «язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык».
В первой половине XX века в США идеи Гумбольдта снова стали популярны. Антрополог Франц Боас и его ученик Эдвард Сепир были близки к теории лингвистической относительности, но в той радикальной форме, которую ты озвучила («язык определяет мышление»), эту гипотезу, как считается, отстаивал ученик Сепира Бенджамин Ли Уорф. Он высказал много интересных мыслей, мне нравится его идея о «среднеевропейском языковом стандарте» (Standard Average European). Вместе с тем многие из его утверждений в научном сообществе сочли сомнительными. Уорф тогда подвергся разгромной критике со всех сторон. Его примеры, связанные с названиями снега у эскимосов (кстати, впервые приведённые ещё Боасом) или особенностями восприятия времени индейцами хопи (якобы в этом языке нет слов, обозначающих время), неоднократно отвергались научным сообществом как ложные.
Сегодня отношение к теории лингвистической относительности в среде лингвистов неоднозначное, я бы даже сказал, осторожное. Современные лингвисты склонны считать, что язык в некоторой степени может влиять на мышление человека, его когнитивные способности. Об этом свидетельствуют исследования последних десятилетий, которые, как правило, связаны с особенностями восприятия цвета носителями разных языков. К примеру, известно, что английское слово blue на русский можно перевести как «синий» и «голубой», то есть англичане не различают эти два цвета, называя их одним словом; многие языки делят цветовой спектр по-своему. Также лингвисты и психологи проводят эксперименты, связанные с пространственной ориентацией (аборигены Австралии гуугу-йимитир или тайоре ориентируют объекты не относительно себя, как это делаем мы, а по сторонам света) и способами счёта (например, в языке бразильских индейцев пирахан не развита система числительных, то есть носители языка пирахан попросту не умеют считать и определяют количество чего-либо очень приблизительно; то же самое обнаружено в андаманских языках).
Споры о том, в какой степени язык влияет на мышление, зачастую выходят за рамки лингвистики и уходят куда-то в дебри философии или психологии (тут мне почему-то всё время вспоминается вездесущий Ноам Хомский, который относил лингвистику к психологической науке), но не дают однозначного ответа.
