За котельной в кустах Ромка нашел кучу обломков жестяных вентиляционных труб. Роман — деревенский мужик из Прикарпатья, к моменту своего призыва в 19 с половиной лет умел плести корзины, колоть и разделывать свиней, косить сено и метать красивые карпатские стожки «свечки». Рома начал мастерить за котельной коптильню. Это сейчас, когда мне за пятьдесят, я понимаю, что там ничего особо сложного нет. Но тогда мы смотрели на это чудо инженерной мысли, как на НЛО. Топка для генерации дыма, длинный дымоход с охлаждением, собственно коптильная камера из бочки.
По вторникам «Урал» в сопровождении старшины роты привозит продукты и смену белья. Свиные полутуши сразу рубим на удобные куски и складываем в холодильник. Сала там в избытке. Не сильно толстое, но пласты хорошие. В три пальца — максимум, но, в основном, гораздо тоньше. Сначала мы его просто солили. Начальник передающего — старший прапорщик Волков, для нас — Павел Степанович привез чеснока и молотого перца. Сало ели, когда хотелось. Просто идешь мимо продовольственного склада или кухни, отрезал кусок хлеба и пахнущего чесноком сальца и пошел, жуя, по своим делам дальше. Мы после года службы, остались на точке вшестером одного призыва. Из восьми офицеров и прапорщиков оставили одного Волкова следить за нашим партизанским отрядом. Он приезжал на «Москвичонке-Комби» незадолго до обеда. Мы валяемся в расположении дежурной смены. Завтрак съеден, посуда чистая, полы вымыты.
«Паша» на складе ковыряется в сейфе, там стоят стеклянные бутылки заткнутые бумагой. — Игнатов! — зовет меня, — Это, что? — Проявитель, товарищ старший прапорщик! — Покажешь мне фотографии! А то я вам напроявляю! А это, что? — Закрепитель… В следующих двух бутылках, я точно знаю — самогон, но вида подать нельзя. Степаныч принюхивается к третьей бутылке и веселеет бровями. — А вот этот «проявитель» я, пожалуй, заберу. Сальца нема? — Как же «нема» ПалСтепаныч? Вон в холодильнике в пергаменте завернуто килограмм шесть! — Добре, сынку, отрежь чуток.
В одном моем воспоминании о нашей службе на «точке» я рассказал о том, как мы мариновали скумбрию. Так вот скумбрия была позже. А до этого мы коптили сало. Процессом руководил Ромка. Сало получалось мягкое и ароматное, Рома закладывал правильные стружки и листья, толк в этом деле он знал! Иногда вместо Пал Степаныча на точку приезжал его зять, тоже прапорщик нашего гарнизона. Василий был бывший афганец и возрастом на пяток лет старше нас. Свой в доску он стал с первого же дня знакомства. У Васи была жена и две дочери, жена ходила беременной третьим ребенком, как при рождении выяснилось тоже девочкой. «Бракодел» — хохотали мы! Ювелир — возражал Василий и открывал новую бутылку. Дисциплина у нас была на нужном уровне. Когда приезжало высшее руководство — мы сияли пуговицами и безукоризненным уставным поведением. За полтора года можно службу понять, нет? В остальное время мы перемещались по территории в тапочках и гражданских майках. Варили себе еду в небольшой кастрюле на 7-8 порций или жарили картошку. Курорт и санаторий называли нашу «точку» в гарнизоне.
Степаныч и Василь частенько забирали с собой сальца домой или для своих собутыльников по гаражам. Два или три раза Вася привез свежего сала с прослойками мяса из дому и коптил у нас за котельной. Половину забрал домой. Мы расспрашивали его про афганскую войну. Он рассказывал неохотно, отшучивался, что сидел в окопе и тушенку ел. Но Степаныч говорил, что у Васи есть медаль «За отвагу», вроде что он раненого командира вытащил из-под обстрела и спас от смерти. Через полгода мы ехали на дембель партиями по два человека. Василь провожал каждого на поезд. Мы обнимались со слезами на глазах и прощались навсегда. Пару раз я написал ему со Степанычем письма, а потом жизнь завертелась и всё забылось. ДМБ-92 Весна.
Всем добра и счастья! Берегите себя! Мойте руки! И подписывайтесь на мой канал.
