7. — На смятом картоне в подземном переходе сидела девушка с младенцем на руках. Её голову покрывал платок. По переходу тянуло сыростью и чувствовалась вонь. Не самое лучшее место для ребёнка. Ирина выгребла из кармана мелочь и бросила в протянутый стакан. С тех пор, как Лила ушла из дома, Ирина стала часто подавать просящим - может, и её девочке добрые люди помогут в трудный час.
— Спасибо, - сказала девушка, не поднимая головы.
Ирина замедлила шаг. Остановилась. "Не может быть, не может быть!" - застучало у неё в голове. Женщина развернулась и ещё раз поражённо взглянула на нищую в платке.
— Лила? - еле выдавила она из себя.
Девушка никак не среагировала, а только ещё ниже опустила голову. Ирина подошла совсем близко и, подоткнув полы плаща, присела на корточки. Это она! Её любимая танцовщица.
— Лила, взгляни на меня, прошу.
Они стали тусклее, матовее, её чёрные глаза.
— Как ты здесь оказалась? Боже мой, Лила! Я не могу поверить! Ты нашла то, что искала?
Цыганочка посмотрела на Ирину удивлённо и кивнула:
— Нашла. И сразу потеряла. Всё потеряла. Оно само нашло меня... Я потеряла гораздо больше того, что имела.
— Это ничего, ничего... - Ирину настораживал её подрагивающий голос, - тут так грязно, Лила. Давай пойдём ко мне? Я теперь живу в этом районе.
Лила её не слышала.
— Остался один волос. Я хочу избавиться от него, но его ничем не отрезать. В нём зло! То самое зло, что сманило меня от Ирины. Вы видели Ирину? Я не знала никого добрее...
Внутри у Ирины всё съёжилось. Похоже, Лила повредилась умом и не узнаёт её. На руках у девушки заворочался ребёнок.
— Чей это ребёнок?
— Мой! Не отдам!
Лила прижала дитя покрепче к себе. Ирине всё-таки удалось убедить Лилу пойти с ней. Когда они поднялись наверх, им преградили дорогу две цыганки. Оказалось, Лила жила с ними, а прошение милостыни было её "работой".
— Что с неё ещё взять? Мы и так приютили её, но кушать же что-то надо. Так вы и впрямь та самая Ирина? Она всё бубнила то Ирина, то какой-то Марко... Бедняжка совсем тронулась.
Младенец оказался девочкой по имени Дея, примерно полугодовалой. Конечно, Ирина оставила их жить у себя. Лилу не пришлось уговаривать. Она была смирившейся, абсолютно потерянной, но спокойной. Словно туман стоял повсюду на её пути: густой, осязаемый, липнущий к телу и застилающий взгляд. Единственной вещью, выбивающей её из этого состояния, была луна.
— Нужны ещё шторы! Слишком ярко! Я больше не буду её дочерью! - кричала она среди ночи, когда луна была ярка и темнота становилась светлее.
В те ночи Ирина дополнительно навешивала на гардины простыни.
А ещё по утрам, после умывания, её лицо прояснялось:
— Марко цeлoвал меня. Он в воде, как и обещал.
Лила толком не объясняла, кто такой Марко. Вeдьма, Тсера, пещера... Ирина поняла лишь, что он отец малышки и что его больше нет. Рассказы девушки были слишком невероятны и смахивали на бред, однако среди её
коротко остриженных чёрных волос был и правда один седой волосок, о котором она говорила ещё в переходе. Он был в несколько раз длиннее остальных и ни ножницы, ни огонь не брали его.
Дни тянулись за днями. Лила отказывалась посещать врачей, а предложения Ирины о том, что, возможно, стоит получить какую-нибудь специальность, вызывали у Лилы смех.
— В вашем мире мирских сует я могла стать только танцовщицей, но танец ушёл из меня навсегда.
Прошёл год прежде, чем Лила словно проснулась. Той ночью она вдруг порывисто раздвинула шторы и смело воззрилась на Луну. "Уничтожь меня или оставь!" - повторяла она. На мгновение, от забегавших по всей одинокой фигуре бликов, Ирине показалось, что Лила исчезла. Но цыганочка, вздохнув одновременно тяжело и облегчённо, тихо легла назад в постель. Наутро седой волос исчез с её головы.
Решение, промелькнувшее в утренних мыслях, показалось ей до того очевидным, что Лила впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Она взяла руку ещё спящей Ирины и долго смотрела на её ладонь. Она не видела кожи, она видела единственно верную дорогу - ту, где расходятся их пути.
— Я опять ухожу от вас, Ирина, - глаза Лилы были ясны и решительны, - вы и так слишком много сделали, я не могу больше отягчать вашу жизнь. Дикая птица не может жить в клетке... Ваш мир не для меня.
— Лила, ты ничего не отягчаешь! Я люблю вас обеих. Ты для меня всё равно, что дочь. Прошу, не разбивай опять мне сердце!
— Ваше сердце скоро будет в надёжных руках, поверьте. Знаете, я в детстве так мечтала научиться гадать по руке, - Лила улыбнулась, - и вот теперь умею. Это последний и единственный желанный мною подарок луны. Среди линий на ладони рождаются образы, фразы... Однако, судьба изменчива, так что вы продолжайте ходить на работу через парк по той старой аллее. А я должна быть среди своего народа.
— Что? Ты опять собралась искать свой табор?!
— Нет, не искать - улыбнулась Лила, - я знаю, где они. И я попрошу вас сделать последнюю вещь для меня: купите нам билет до Болграда.
--------------------------
—Эх, Лила, Лила! Всем гадаешь, всем правду говоришь, а что ж свою судьбу не разглядела? Я бы на твоём месте зажила, как царевна, припеваючи. И денюжки бы ко мне рекой лились, и в хоромах бы обитала, а не вот так...
Продавщица сладостей качала с досадой головой, глядя на сидящую напротив ржавых киосков Лилу, которая только что отпустила очередную "клиентку". Лила рассмеялась. Несмотря на грузное, объёмное тело, её смех был лёгким и светлым.
— Отчего ж не разглядела, Маш? В юности я не раз перегорала, ища вслепую свой путь. Столько было всего! После мне хотелось лишь спокойствия и мира и из всех путей в моей судьбе этот был единственно подходящим.
— Это у тебя-то сейчас спокойствие и мир с семью детьми?
— И двумя внуками, - добавила Лила, смеясь. - Знаешь, как я люблю их всех? Ни на какую другую судьбу не променяла бы я свою ораву.
— Даже на блеск эстрады и огни славы? Купалась бы в роскоши, признании! Помнишь, ты как-то говорила, что в юности была танцовщицей.
Улыбка Лилы стала ещё загадочней. Танцы, слава... Такая ерунда. Перед глазами встал образ вечно юного и навсегда оставшегося в сердце Марко.
— Особенно на это.
Н а ч а л о *** П р е д ы д у щ а я
***
Рассказ основан на совокупности местных легенд.
<Вы можете прочесть другие рассказы с упоминанием уже взрослой Лилы. Однако, в них она выступает на втором плане: >
