В истории русского изобразительного искусства имена Виктора Васнецова и его младшего современника ― Михаила Нестерова ― обычно ставятся в один ряд. Творческие пути этих мастеров, действительно, во многом похожи. Оба начали с создания картин в духе традиционного передвижничества, но впоследствии каждый из них сумел найти свою неповторимую ноту в искусстве. Долгие годы художников связывала не только совместная работа над росписью Владимирского собора в Киеве, но и тесные дружеские отношения. Тем не менее, сам Нестеров, высоко ценя талант и личность Васнецова, считая себя во многом его учеником, подчеркивал свою самостоятельность в искусстве: «И последователь его я лишь потому, что начал писать после него (родился после), но формы, язык для выражения моих чувств у меня свой, и чувства эти исходят не из подражания Васнецову или кому-либо, а из обстоятельств, которые предшествовали моей художественной деятельности».[1]
Михаил Васильевич Нестеров родился 19/31 мая 1862 года в Уфе в патриархальной, глубоко религиозной купеческой семье. Он рос слабым болезненным ребенком и, по семейному преданию, остался в живых, только благодаря покровительству святого Тихона Задонского. Однажды маленький Михаил перестал дышать, и его безутешная мать по православному обычаю положила младенца под иконы, поместив ему на грудь образ Тихона Задонского. Спустя некоторое время мальчик чудесным образом очнулся. Родители благодарили Бога за исцеление, а святой Тихон наряду с Сергием Радонежским навсегда стали особо почитаемыми святыми в семье Нестеровых.
В 1872 году родители определили мальчика в Оренбургскую мужскую гимназию в Уфе, а спустя два года по настоянию отца он переехал в Москву, где до 1876 года учился в реальном училище К. Воскресенского. Именно Москва с ее богатыми художественными традициями дала окончательный толчок решению Нестерова всецело посвятить себя живописи. В 1877 году он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где его учителями были известные художники-передвижники И. М. Прянишников и В. Г. Перов, которого Нестеров особенно уважал и ценил.
Будущий художник не сразу смог найти «свое слово» в искусстве. Не окончив Московское училище, он поступил в петербургскую Академию художеств. Спустя два года, неудовлетворенный учебой в Академии, вернулся обратно в Училище. Картины, написанные Нестеровым в ученические годы, представляли собой характерные для творчества художников-реалистов того времени жанровые сцены. Эти работы мало выделялись среди массы подобных картин и не могли удовлетворить Нестерова, твердо решившего сказать свое собственное слово в искусстве.
Решительный перелом в творчестве художника произошел в результате глубокой личной драмы. В 1885 году Михаил Нестеров женился, а год спустя, сразу после рождения дочери Ольги, его горячо любимая жена умерла. Невосполнимая утрата тяжело переживалась художником и вылилась в появление картины «Христова невеста». Именно с этого времени Нестеров обрел собственный круг тем: русская природа с ее неброской нежной красотой, жития святых и монахов, а также образ «нестеровской» девушки, одинокой, тоскующей, черты лица которой всегда напоминают облик его умершей жены.
В 1890 году на XVIII-ой передвижной выставке М.В. Нестеров представил полотно «Видение отроку Варфоломею», которое сделало его имя известным среди всех интересующихся изобразительным искусством. Сюжет картины взят из «Жития преподобного Сергия», написанного его учеником Епифанием Премудрым. Юному Варфоломею (так звали Сергия в миру) никак не давалась грамота, и мальчик часто молился Богу о помощи в учении. Однажды отец послал Варфоломея искать пропавших жеребят. Под росшим на поле дубом мальчик встретил святого старца, который подозвал его к себе, благословил и пообещал, что Господь ему «дарует хорошее знание грамоты», «большее, чем у братьев и сверстников». И, действительно, чудесное пророчество сбылось: с этого момента учение давалось мальчику на удивление легко.
На картине Нестерова центральное место занимает фигура Варфоломея. Одетый в белую рубаху, тонкий и хрупкий, он уподоблен молодой березке. Молитвенное состояние мальчика, его обращенность к Богу подчеркнута вертикалью церковных луковичек. Фигура святого, напротив, бросается в глаза не сразу, сливаясь со стволом могучего темного дуба, на фоне которого изображена. Старец укутан в плащ, его лик закрыт куколем, видны только руки, бережно держащие дароносицу. Кажется, что художник намеренно отводит святого «на второй план»: не он является главным героем картины, а молитва, которой наполнена не только фигура Варфоломея, но и весь окружающий его пейзаж.
Картина «Видение отроку Варфоломею» произвела большое впечатление на профессора А.В. Прахова, руководившего внутренней отделкой Владимирского собора в Киеве, и он уговорил Нестерова взять на себя часть работ по украшению храма.
В середине XIX века русская церковная живопись находилась в упадке. Передовые художественные силы этого времени были сосредоточены на светских выставках, в храмах же подновляли иконы и расписывали стены, как правило, второстепенные живописцы. Возрождение интереса к церковной живописи началось с работы В.М. Васнецова во Владимирском соборе в Киеве, огромное значение которой было по достоинству оценено современниками. Имя Васнецова, признанного создателем нового «религиозно-национального стиля», сделалось знаменитым. Прославила работа в соборе и Нестерова.
Для изучения древней церковной живописи художник побывал в Константинополе, Равенне, Палермо, Риме, где сохранились великолепные образцы византийских мозаик. Древнерусские фрески, «погребенные» под вековым слоем копоти и позднейших «реставраций» были почти не известны русским художникам («открытие» древнерусской живописи произошло только в начале XX века). Византийские мозаики, напротив, сохранились почти в первозданной яркости и красоте. Именно по этой причине Нестеров, столь горячо любивший все исконно русское, в качестве образца избрал не древнерусское, а западноевропейское искусство.
Более двадцати лет Нестеров посвятил церковной живописи. Он выполнял работы для церкви Воскресения Христова в Петербурге («Спаса на крови»), храма Александра Невского в Абастумани, Марфо-Мариинской обители в Москве. Церковная живопись занимала большое место в жизни художника, и он старался вкладывать в нее талант и душу, но эта работа никогда не приносила ему ни радости, ни удовлетворения. Ему казалось, что написанные им образа шаблонны и не проникнуты подлинным чувством: «Зима прошла в работе, сделано много, но все не то, что надо, что хотелось бы, ― все образа, образа! Все деньги, деньги и деньги, как это утомительно и пошло! Живу мечтой написать свою большую картину ― она должна быть написана, она будет последняя свободная песня. А там пусть берут меня, пусть предают меня пыткам в виде неизбежных и бесконечных образов и ― увы! ― так редко «óбразов»[2].
Параллельно с церковными работами Нестеров занимался и тем, что давало ему подлинную радость творчества ― написанием станковых картин на религиозные сюжеты. Особенно близок художнику был образ Сергия Радонежского. После «Видения отроку Варфоломею» художник посвятил жизни преподобного Сергия целый цикл картин ― «Юность преподобного Сергия», триптих «Труды преподобного Сергия», «Преподобный Сергий». Нестеров высоко оценивал свой Сергиевский цикл и полагал, что эти картины о жизни особо почитаемого в России святого должны принадлежать всему русскому народу. Набравшись решимости, он предложил свой Сергиевский цикл в дар Московской городской художественной галерее. Художник опасался, что основатель галереи, с большим разбором отбиравший в свое собрание картины, отвергнет его подношение, но… П. М. Третьяков с радостью и благодарностью принял полотна.
Другие религиозные картины Нестерова можно условно разделить на две основные темы: сюжеты из жизни монахов («Под благовест», «Молчание», «Лисичка» и др.) и полотна, вдохновленные романами П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Среди всех картин религиозного содержания особняком стоит полотно «Дмитрий ― царевич убиенный», которое художник задумал как «повесть скорбной, трагически-умиленной души матери со всей материнской ― божественной и плотской природой ее»[3].
Свои размышления о вере русского народа Нестеров попытался обобщить в двух больших многофигурных композициях ― «Святая Русь» (1901-1905) и «На Руси (Душа народа)» (1916). В этих картинах со всей наглядностью выявилась главная особенность творчества Нестерова, которую заметил друг художника ― религиозный философ В.В. Розанов: «Нестеров не иконописен. Не его дело писать «Бога», а только «как человек прибегает к Богу». Молитвы, ― а не Тот, к Кому молитва»[4].
Екатерина Кутлинская
_______________________________________
[1] 14 февраля. 1891 г. Киев. М. В. Нестеров – А. В. Нестеровой // Нестеров М. В. Письма. Избранное. – Л.: Искусство, 1988. – С. 76.
[2] 1 апреля. 1901 г. Киев. М. В. Нестеров – Л. В. Средину // Нестеров М. В. Письма. Избранное. – Л.: Искусство, 1988. – С. 191.
[3] 24 апреля. 1907 г. Киев. М. В. Нестеров – Л. Ф. Маклаковой-Нелидовой // Нестеров М. В. Письма. Избранное. – Л.: Искусство, 1988. – С. 223.
[4] Розанов В.В. М.В. Нестеров. // Среди художников. – М.: Республика, 1994. – С. 254.
