Мы все любим себя. Это кажется настолько инстинктивно верным утверждением, что мы не удосуживаемся исследовать его более тщательно. В наших повседневных делах – в любви, в бизнесе, в других сферах жизни – мы действуем исходя из этой предпосылки. Тем не менее, при ближайшем рассмотрении она выглядит более шаткой.
Некоторые люди прямо заявляют, что совсем не любят себя (у них эго-дистония). Другие объясняют отсутствие любви к себе определенными чертами характера, своей личной историей или некоторыми моделями своего поведения. Тем не менее, другие чувствуют себя довольными тем, кто они есть и тем, что они делают (эго-синтонический).
Но одна группа людей, по-видимому, отличается по своей психической конституции - нарциссы.
Говорят, что нарциссы влюблены в самих себя. Но это заблуждение. Нарцисс не влюблен в себя. Он влюблен в свое отражение. Существует большая разница между Истинным "Я" и отраженным "я". Любить свое истинное "Я" - это здорово, адаптивно и функционально.
Любовь к отражению имеет два основных недостатка:
- Человек зависит от существования и доступности отражения, чтобы вызвать эмоцию любви к себе.
- Отсутствие "компаса", "объективного и реалистичного критерия", по которому можно судить о подлинности отражения. Другими словами, невозможно сказать, соответствует ли отражение действительности – и если да, то в какой степени.
Это распространенное заблуждение – думать, что нарциссы любят самих себя. На самом деле они направляют свою любовь на впечатления других людей о них. Тот, кто любит только впечатления, не способен любить людей, включая самого себя.
Но нарцисс действительно обладает врожденным желанием любить и быть любимым. Если он не может любить себя – он должен любить свое отражение. Но чтобы любить свое отражение – оно должно быть привлекательным. Таким образом, движимый ненасытным стремлением любить (которым мы все обладаем), нарцисс озабочен проецированием привлекательного образа, хотя и совместимого с его представлением о себе (таким, каким он "видит" себя).
Нарцисс поддерживает этот проецируемый образ и вкладывает в него ресурсы и энергию, иногда истощая себя до такой степени, что делает уязвимым перед внешними угрозами.
Но наиболее важной характеристикой проецируемого образа нарцисса является его привлекательность.
Для нарцисса любовь взаимозаменяема с другими эмоциями, такими как благоговение, уважение, восхищение, внимание или даже страх
(в совокупности известные как нарциссический ресурс). Таким образом, для него спроецированный образ, который вызывает эти реакции у других, является одновременно «привлекательным и любимым». Это тоже похоже на любовь к себе.
Чем успешнее этот спроецированный образ (или серия последовательных образов) генерирует нарциссический ресурс (НС), тем больше нарцисс отрывается от своего Истинного Я.
Я не говорю, что у нарцисса нет центрального ядра «я». Все, что я говорю, это то, что он предпочитает свой образ, с которым он безоговорочно идентифицирует себя, своему Истинному Я. Истинное Я становится рабом Образа. Таким образом, нарцисс не эгоистичен, потому что его Истинное Я парализовано и подчинено.
Нарцисс не настроен исключительно на свои потребности. Наоборот: он игнорирует их, потому что многие из них противоречат его мнимому всемогуществу и всеведению. Он не ставит себя на первое место – он ставит себя на последнее. Он угождает потребностям и желаниям всех вокруг, потому что жаждет их любви и восхищения. Именно благодаря их реакциям он обретает ощущение отчетливой самости. Во многом он аннулирует себя – только для того, чтобы воссоздать себя через взгляды других. Он человек, наиболее нечувствительный к своим истинным потребностям.
В этом процессе нарцисс истощает свою психическую энергию. Вот почему у него не осталось ничего, что можно было бы подарить другим. Этот факт, а также его неспособность любить людей во всех их измерениях и гранях в конечном итоге превращают его в отшельника. Его душа защищена, и в утешении этой защищенности он ревниво и свирепо охраняет свою территорию. Он защищает то, что, по его мнению, составляет его независимость.
Почему люди должны потакать нарциссу? И какова «эволюционная», спасительная ценность предпочтения одного вида любви (направленного на образ) другому (направленному на самого себя)?
Эти вопросы мучают нарцисса. Его запутанный ум придумывает самые изощренные хитрости вместо ответов. Почему люди должны потакать нарциссу, отвлекать время и силы, дарить ему внимание, любовь и лесть?
Ответ нарцисса прост: потому что он имеет на это право. Он чувствует, что заслуживает все, что ему удается получить от других, и многое другое. На самом деле он чувствует себя преданным, подвергнутым дискриминации и обездоленным, потому что считает, что с ним обращаются несправедливо, что он должен получать больше, чем у него есть.
Существует несоответствие между его бесконечной уверенностью в том, что он обладает особым статусом, который делает его достойным постоянной похвалы и обожания, изобилующим особыми преимуществами и прерогативами, и фактическим положением его дел. Для нарцисса этот статус уникальности дарован ему не в силу его достижений, а просто потому, что он существует.
Нарцисс считает само свое существование достаточно уникальным, чтобы оправдать то обращение, которое он ожидает получить от мира. В этом заключается парадокс, который преследует нарцисса: он черпает свое чувство уникальности из самого факта своего существования, а чувство существования он черпает из своей веры в то, что он уникален.
Клинические данные показывают, что эти грандиозные представления о величии и уникальности редко имеют какое-либо реальное основание.
Некоторые нарциссы – успешные люди с большим послужным списком. Некоторые из них являются столпами своих сообществ. В основном они динамичны и успешны. Но всё-таки они до смешного напыщенные и надутые личности, граничащие с фарсом и вызывающие обиду.
Нарцисс вынужден использовать других людей, чтобы чувствовать, что он существует. В их глазах и через их поведение он получает доказательство своей уникальности и величия. Со временем он начинает относиться к окружающим лишь как к инструментам удовлетворения, как к двухмерным мультяшным фигуркам с незначительными линиями в сценарии своей великолепной жизни.
Он становится беспринципным, его не беспокоит постоянная эксплуатация его окружения, он безразличен к последствиям своих действий, ущербу и боли, которые он причиняет другим, и даже к социальному осуждению и последствиям, которые ему часто приходится терпеть.
Когда человек упорствует в дисфункциональном, неадекватном или просто бесполезном поведении, несмотря на серьезные последствия для себя и других, мы говорим, что его действия являются компульсивными. Нарцисс навязчив в своей погоне за нарциссическим ресурсом. Эта связь между нарциссизмом и обсессивно-компульсивными расстройствами проливает свет на механизмы нарциссической психики.
У нарцисса не нарушена причинно-следственная связь. Он не забывает о вероятных результатах своих действий и о цене, которую ему, возможно, придется заплатить. Но ему все равно.
Личность, само существование которой является производным от ее отражения в сознании других людей, опасно зависит от восприятия этих людей. Они являются источником нарциссического ресурса (НР). Критика и неодобрение интерпретируются как садистское удержание упомянутого ресурса и как прямая угроза психическому карточному домику нарцисса.
Нарцисс живет в мире «все или ничего», постоянного «быть или не быть». Каждое обсуждение, которое он ведет, каждый взгляд каждого прохожего подтверждает его существование или ставит под сомнение. Вот почему реакции нарцисса кажутся такими непропорциональными: он реагирует на то, что он воспринимает как опасность для самого единства его личности. Таким образом, каждое незначительное несогласие с источником нарциссического ресурса – другим человеком – интерпретируется как угроза самооценке нарцисса.
Это настолько важный вопрос, что нарцисс не может рисковать. Он скорее ошибется, чем останется без нарциссического ресурса. Он скорее заметит неодобрение и необоснованную критику там, где их нет, чем столкнется с последствиями того, что его застигнут врасплох.
Нарцисс должен приучить свое человеческое окружение воздерживаться от выражения критики и неодобрения в свой адрес или его действий и решений. Ему приходится объяснять окружающим, что они провоцируют его на страшные приступы гнева и ярости и превращают в постоянно сварливого и вспыльчивого человека. Его преувеличенные реакции представляют собой наказание за их невнимательность и игнорирование его истинного психологического состояния.
Нарцисс обвиняет других в своем поведении, обвиняет их в том, что они провоцируют его на истерики, и твердо верит, что «они» должны быть наказаны за свое «плохое поведение». Извинений – если они не сопровождаются словесным или другим унижением – недостаточно. Топливо ярости нарцисса тратится в основном на ядовитые словесные провокации, направленные на (часто воображаемого) виновного в (часто безобидном) преступлении.
Нарцисс — сознательно или нет — использует людей, чтобы укрепить свое представление о себе и регулировать свое чувство собственного достоинства. Пока они способствуют достижению этих целей, он высоко ценит их, они ценны для него. Он видит их только через эту линзу. Это результат его неспособности любить других: ему не хватает сочувствия, он думает о пользе и, таким образом, низводит других до простых инструментов.
Если они перестают "функционировать", если, независимо от того, насколько непреднамеренно, они заставляют его сомневаться в своей иллюзорной самооценке, они подвергаются террору. Т. е. нарцисс причиняет боль этим "неподчиняющимся". Он принижает и унижает их. Он проявляет агрессию и насилие в бесчисленных формах. Его поведение калейдоскопически меняется от переоценки (идеализации) полезного человека к его полному обесцениванию. Нарцисс почти физиологически терпеть не может людей, которых он считает "бесполезными".
Эти быстрые изменения между абсолютной переоценкой (идеализацией) и полной девальвацией (обесцениванием) делают долгосрочные межличностные отношения с нарциссом практически невозможными.
В диагностических критериях нарцисс изображается монстром, безжалостным эксплуататором. Тем не менее, внутри нарцисс страдает от хронической неуверенности в себе и принципиально неудовлетворен. Это касается всех нарциссов. Различие между «компенсаторными» и «классическими» нарциссами ложно. Все нарциссы как ходячие шрамы, они результат различных форм насилия.
Со стороны нарцисс может казаться нестабильным . Но это не отражает бесплодного пейзажа страданий и страхов, которые составляют его душу. Его наглое и безрассудное поведение прикрывает депрессивный , тревожный внутренний мир.
Как могут сосуществовать такие контрасты?
Фрейд (1915) предложил трехстороннюю модель человеческой психики, состоящую из Ид, Эго и Супер-Эго. Согласно Фрейду, нарциссы находятся под властью своего Эго до такой степени, что Ид и Супер-Эго нейтрализуются. В начале своей карьеры Фрейд считал нарциссизм нормальной фазой развития между аутоэротизмом и объектной любовью. Позже он пришел к выводу, что линейному развитию могут помешать те самые усилия, которые мы все прилагаем в младенчестве для развития способности любить объект (другого человека).
Некоторым из нас, таким как Фрейд, не удается выйти за пределы фазы себялюбия в развитии нашего либидо. Другие называют себя и предпочитают себя объектами любви. Этот выбор — сконцентрироваться на себе — является результатом бессознательного решения отказаться от постоянно разочаровывающих и неблагодарных усилий любить других и доверять им.
Разочарованный и оскорбленный ребенок узнает, что единственный «объект», которому он может доверять и который всегда и надежно доступен, единственный человек, которого он может любить, не будучи брошенным или обиженным, — это он сам.
Итак, является ли патологический нарциссизм результатом словесного, сексуального, физического или психологического насилия (подавляющая точка зрения) или, наоборот, печальным результатом баловства ребенка и его боготворения?
Этот спор легче разрешить, если согласиться принять более полное определение «насилия». Высокомерие, подавление, балование, переоценка и обожествление ребенка — также формы родительского насилия, потому что, как указала Карен Хорни, подавляемый и избалованный ребенок дегуманизирован и превращен в инструмент. Его родители любят его не за то, какой он есть на самом деле, а за то, каким они хотят его видеть: как воплощение их мечтаний и несбывшихся желаний. Ребенок становится вместилищем недовольных жизней своих родителей, волшебным инструментом, с помощью которого они стремятся превратить свои неудачи в успехи, свои унижения в победы, свои разочарования в счастье.
Ребенка учат отказываться от реальности и перенимать родительские фантазии. Такой несчастный ребенок чувствует себя всемогущим и всезнающим, совершенным и блестящим, достойным обожания и имеющим право на особое отношение. Способности, которые оттачиваются в постоянном столкновении с жестокой реальностью, — эмпатия, сострадание, реалистичная оценка своих способностей и ограничений, реалистичные ожидания от себя и других, личные границы, работа в команде, социальные навыки, настойчивость и целеустремленность. а также способность откладывать вознаграждение и усердно работать для его достижения — все это отсутствует или вообще отсутствует.
Такой ребенок, ставший взрослым, не видит причин вкладывать ресурсы в свои навыки и образование, убежденный, что его врожденной гениальности должно быть достаточно. Он чувствует себя вправе просто быть, а не действовать в реальности (скорее, как дворянство в былые дни чувствовало себя привилегированным не в силу своих заслуг, а просто по рождению). Нарцисс не меритократичен, а аристократичен.
Такая ментальная структура хрупка, восприимчива к критике и несогласию, уязвима перед непрекращающимся столкновением с суровым и нетерпимым миром. Глубоко внутри нарциссы чувствуют себя неадекватными, фальшивыми, неполноценными и заслуживающими наказания. И всех нарциссов осаждают глубоко укоренившиеся (хотя временами неосознанные) чувства неадекватности, страх неудачи, мазохистские желания быть наказанными, колеблющееся чувство собственного достоинства (регулируемое НР) и непреодолимое ощущение фальшивости.
В раннем детстве все значимые взрослые нарцисса непоследовательны в своем принятии. Они обращают внимание на нарцисса только тогда, когда хотят удовлетворить свои потребности. Они склонны игнорировать его или издеваться над ним, когда эти потребности больше не являются насущными или не существуют.
Насилие в прошлом учит нарцисса избегать более глубоких отношений, чтобы избежать этого болезненного маятника приближения-избегания. Защищая себя от обид и от покинутости, он изолирует себя от окружающих его людей. Он закапывается, а не вырывается.
Как дети проходят через эту фазу неверия
Все мы подвергаем окружающих нас людей (вышеупомянутые объекты) периодическим испытаниям. Это «первичная нарциссическая стадия». Позитивные отношения с родителями или опекунами (основные объекты) обеспечивают плавный переход к «объектной любви». Ребенок отказывается от своего нарциссизма.
Отказаться от нарциссизма сложно. Нарциссизм манит, успокаивает, согревает и вызывает доверие. Он всегда присутствует и вездесущ. Он изготавливается индивидуально с учетом индивидуальных потребностей. Любить себя — значит иметь идеального любовника. Веские причины и внушительные силы, известные под общим названием «родительская любовь», необходимы, чтобы побудить ребенка отказаться от нарциссизма.
Ребенок выходит за пределы своего первичного нарциссизма, чтобы иметь возможность любить своих родителей. Если они нарциссы, они подвергают его циклам идеализации (переоценки) и обесценивания. Они ненадежно удовлетворяют потребности ребенка. Другими словами, они расстраивают его. Постепенно он осознает, что он не более чем игрушка, инструмент, средство для достижения цели – удовлетворение своих родителей.
Это шокирующее откровение деформирует зарождающееся Эго.
У ребенка формируется сильная зависимость (в отличие от привязанности) от родителей. Эта зависимость на самом деле является результатом страха, зеркальным отражением агрессии. На языке Фрейда (психоанализ) мы говорим, что у ребенка, вероятно, разовьются акцентированные оральные фиксации и регрессии. Проще говоря, мы, скорее всего, увидим потерянного, страдающего фобиями, беспомощного, бушующего ребенка.
Но ребенок остается ребенком, и его отношения с родителями имеют для него первостепенное значение. Поэтому он сопротивляется своим естественным реакциям на жестоких опекунов и пытается разрядить свои либидинозные и агрессивные ощущения и эмоции. Таким образом он надеется восстановить испорченные отношения с родителями (которых на самом деле никогда не существовало). Отсюда первоначальная конфабуляция, мать всех будущих нарциссических фантазий.
В своем борющемся сознании ребенок превращает Суперэго в идеализированного, садистического родителя-ребенка. Его Эго, в свою очередь, становится ненавистным, обесцененным ребенком-родителем.
Семья является основным источником поддержки любого рода. Он мобилизует психологические ресурсы и снимает эмоциональное бремя. Это позволяет делиться задачами, предоставляет материалы в сочетании с познавательной тренировкой. Это главный агент социализации, который способствует усвоению информации, большей частью полезной и адаптивной.
Такое разделение труда между родителями и детьми жизненно важно как для личностного роста, так и для надлежащей адаптации. Ребенок должен чувствовать, как он это делает в функциональной семье, что он может делиться своим опытом, не защищаясь, и что обратная связь, которую он получает, открыта и непредвзята. Единственная приемлемая «предвзятость» (часто потому, что она согласуется с обратной связью извне) — это набор семейных убеждений, ценностей и целей, которые в конечном итоге усваиваются ребенком путем подражания и бессознательной идентификации.
Итак, семья – это первый и самый важный источник идентичности и эмоциональной поддержки. Это оранжерея, где ребенок чувствует себя любимым, заботливым, принятым и защищенным – предпосылки для развития личностных ресурсов. На материальном уровне семья должна обеспечивать основные потребности (и, желательно, сверх того), физическую заботу и защиту, а также убежище и кров во время кризисов.
Роли отца и матери
Часто обсуждалась роль матери (первичный объект). Роль отца в основном игнорируется даже в профессиональной литературе. Однако недавние исследования демонстрируют его важность для упорядоченного и здорового развития ребенка.
Отец участвует в повседневном уходе, является интеллектуальным катализатором, который побуждает ребенка развивать свои интересы и удовлетворять свое любопытство посредством манипулирования различными инструментами и играми. Он источник авторитета и дисциплины, устанавливающий границы, поощряющий и поощряющий положительное поведение и устраняющий отрицательное.
Отец также обеспечивает эмоциональную поддержку и экономическую безопасность, тем самым стабилизируя семейную ячейку. Наконец, он является первоисточником маскулинной ориентации и идентификации для ребенка мужского пола, а своей дочери дарит тепло и мужскую любовь, не выходя за социально допустимые пределы.
Можно с уверенностью сказать, что семья нарцисса так же сильно неблагополучна, как и он сам. Патологический нарциссизм во многом является отражением этой дисфункции. Такая среда порождает самообман. Внутренний диалог нарцисса таков: «У меня есть отношения с моими родителями. Это моя вина — вина моих эмоций, ощущений, агрессии и страстей — в том, что эти отношения не работают. Поэтому я обязан загладить свою вину. Я построю нарратив, в котором меня и любят, и наказывают. В этом сценарии я выделю роли себе и своим родителям. Так все будет хорошо, и мы все будем счастливы».
Так начинается цикл переоценки (идеализации) и обесценивания. Двойные роли садиста и наказанного мазохиста (Супер-Эго и Эго), родителя и ребенка пронизывают все взаимодействия нарцисса с другими людьми.
По мере развития отношений нарцисс меняет роли. В начале отношений он ребенок, нуждающийся во внимании, одобрении и восхищении. Он становится зависимым. Затем при первых признаках неодобрения (настоящего или мнимого) он превращается в отъявленного садиста, наказывающего и причиняющего боль.
Принято считать, что потеря (реальная или воображаемая) на критическом этапе психологического развития ребенка заставляет его обращаться к себе за заботой и удовлетворением. Ребенок перестает доверять другим и его способность развивать объектную любовь или идеализировать затрудняется. Его постоянно преследует ощущение, что только он может удовлетворить свои эмоциональные потребности.
Он эксплуатирует людей, иногда непреднамеренно, но всегда беспощадно. Он использует их, чтобы получить подтверждение точности своего грандиозного автопортрета.
Терапия
Нарцисс обычно выше лечения. Он знает лучше. Он чувствует себя выше своего терапевта в частности и психологии в целом. Он обращается за лечением только после серьезного жизненного кризиса, который напрямую угрожает его проецируемому и воспринимаемому имиджу. Даже тогда он только хочет восстановить прежний баланс.
Сеансы терапии с нарциссом напоминают поле битвы. Он отчужден и дистанцирован, демонстрирует свое превосходство множеством способов, возмущается тем, что воспринимает как вторжение в его сокровенное святилище. Его обижает любой намек на дефекты или дисфункции в его личности или в его поведении. Нарцисс есть нарцисс — даже когда он просит о помощи с разрушенным миром и мировоззрением.
Перевод отрывка книги Сэма Вакнина
"MALIGNANT SELF LOVE. NARCISSISM REVISITED"
